Сталь
Шрифт:
— Все это хорошо, мой мальчик, мы живем в великое время, и ты теперь будешь хорошо зарабатывать, Генри. Но не надо увлекаться одними деньгами. Ах, как жилось в Париже в мое время! Все так изящно, так очаровательно (он целовал кончики пальцев).
Ах, старый режим, сколько в нем было прелести! Вы знаете, последний фрак, который мне сшили перед самой революцией — couleur sang de boeuf a colets de velours! [3] А куафюры — grecque carree a trois boucles! [4]
3
Цвета
4
Прическа — греческая, четырехугольная, с тремя локонами.
Вы знаете, я тогда писал стихи! Я написал твоей матушке, Генри.
В прелестнейшей долине Меж розовых кустов, Подобная богине, Сошедшей с облаков, Явилась мне Селина.Генри смеется.
— Но ведь матушку никогда не звали Селиной.
— Ах, мой друг. Вы такие реалисты, такие демократы. Если женщину звали Мэри или Джен или еще как-нибудь в этом роде, мы называли ее Филидой или Лаисой. Ну, веселитесь, веселитесь…
И он опять убегал.
За ужином одна из многочисленных кузин сперва долго шепталась со своими соседками, а потом крикнула через стол:
— Я должна вам сказать секрет, Генри. Потанцуйте со мной после ужина, я вам скажу.
Ей сейчас же попало — за столом надо сидеть смирно. Но после ужина одна из тетушек села за старомодные клавикорды и заиграла.
И под меланхолические звуки: ти-та-та, ри-та-та девушка заговорила:
— Вы знаете, я так интересуюсь всем техническим, особенно вашими изобретениями. Если сделать ваш штамп со сменными частями для каждого дня. Вы понимаете? Ну, если например вы на одно и то же платье нашьете то рюш, то бантики, никто его не узнает. А такой переменный штамп никто ни за что не мог бы подделать. Это очень просто, и вам тогда почти нечего было бы делать на вашей службе. Вместо того чтобы сидеть в душной комнате, вы могли бы гулять и веселиться.
— Дорогая, — в совершенном восторге ответил Генри, — вы очень умны. Я был бы счастлив всегда пользоваться вашими советами…
На другой день после визита к директору Генри снова стоял возле здания почтамта, но на сердце у него было очень нехорошо. Ему отказали от службы. Новое изобретение делало излишним место смотрителя.
— Но в таком случае заплатите мне по крайней мере, — кричал Генри.
Старый джентльмен холодно и вежливо отвечал:
— У вас нет патента, мой друг, и вы ничего не добьетесь от нас. Можете судиться, но у вас нет никаких юридических прав. Да и едва ли у вас хватит денег на процесс. Только
Глава шестая
Только патент защищает изобретение. Генри Бессемер изобретает и берет патенты. Он изобретает способ тиснения по бархату и способ фабрикации карандашей, тормоз для железной дороги и машину для литья букв. И конечно он изобрел бы порох и открыл бы Америку, если бы это не было сделано задолго до его рождения.
А что касается патентов, то за всю свою жизнь он взял их около 120.
И главное все эти изобретения чрезвычайно просты, легко выполнимы — пожалуйста, берите и пользуйтесь.
Но все это требует денег, а денег катастрофически нет. У него некоторая известность в технических кругах и все еще нет крупного настоящего изобретения, которое принесло бы с собой капитал. В это утро ему особенно туго. Ничего не ладится, и денег один шиллинг.
В это время в комнату влетает его сестра. Деловой кабинет сразу наполняется шуршанием оборок и восклицаниями. Бумаги летят со стола, маленькие пальчики крутят винты микроскопа, и прелестный голосок тараторит:
— Ты всегда был скверный мальчишка, Генри. Ты холодный эгоист. Ты конечно, конечно забыл, что будет на той неделе.
— Наверно то же, что и на этой, — говорит Генри.
— Генри, какой ужас! Значит ты на самом деле забыл. Генри, будет мой день рождения, и ты должен мне подарить альбом. Я хочу альбом с золотой надписью, чтобы рисовать мои милые тюльпаны. В моем старом ни одной чистой странички, негде даже зернышко нарисовать, не то что целый цветок. Генри, ты сделаешь?
— Ты уже большая девица, — говорит Генри. — И, э-э, можно бы делом заняться, а не этими глупостями. Ну, там хозяйством или э-э шитьем, или там еще что. А то эти альбомы ужасная чепуха.
— Генри, не говори так. Генри, я заплачу. Иначе ты мне не брат, а старая тетушка, и пожалуйста с золотой надписью. — И она выбегает из комнаты.
Конечно можно бы было многое сказать против альбомов, и кроме того денег нет, но стоит ли начинать историю. Генри одевает шляпу и уходит.
Альбом с золотой надписью стоит бешеных денег, но можно купить простой альбом, а надпись сделать самому!
Любезный торговец завертывает бронзовый порошок и говорит:
— Один шиллинг, сэр.
— Позвольте, — возмущается Генри. — Ведь здесь всего одна унция, почему же такая цена? Ведь это в двести раз дороже бронзы в сыром виде.
— Ах, сэр, вы думаете Ээо легко сделать порошок? Это ручная работа. Его растирают в ступках с густым гуммиарабиком, потом гуммиарабик вымывают. Вообще, очень сложно. У нас его даже не делают. Мы получаем его из Баварии. Так возьмете порошок?
— Давайте, — говорит Генри и со вздохом кладет шиллинг на прилавок.
Альбом давно готов и подарен. На чистых листочках уже появилось десятка два различных тюльпанов, а Генри все не может успокоиться. Он делает опыты и ищет секрет порошка.