Сталин: арктический щит
Шрифт:
31 июля в Архангельск пришел британский минный заградитель «Эдвенчюр». Он доставил крайне необходимый для обороны Заполярья груз — двести новейших магнитных мин, тысячу глубинных бомб. Затем, с интервалом в шесть суток, 4 и 10 августа, в Полярном пришвартовались две подводные лодки «Тайгер», сразу же заступившие на боевое дежурство в Баренцевом море и до конца месяца потопившие четыре вражеских транспорта. В начале ноября их сменили «Си вулф» и «Си лайен», а в январе 1942 года очередную смену составила лишь одна «Стежден»15.
Пусть и ненамного, но все же они усилили Северный флот, оставшийся слишком небольшим по составу. Насчитывавшим в начале войны
Лишь одно обещание британского премьера не было выполнено, что скоро привело к трагическим последствиям. 27 июля из исландского порта Хваль-фьорд под вымпелом контр-адмирала Ф. Вайена вышли крейсеры «Найджириа» и «Орора», два эсминца. По приказу адмиралтейства им следовало обследовать побережье Шпицбергена и выбрать место для базы британского флота, которую можно было бы использовать вместо Полярного. Но Вайен, как и незадолго перед тем адмирал Тови, счел замысленное в Лондоне чрезвычайно опасным. Пробыв на Западном побережье — в Баренцбурге и Лоншгербюене — всего четыре часа, он пришел к выводу, что, базируясь на этом полярном архипелаге, британский флот не сможет решить поставленной задачи. Не сумеет обеспечить безопасность северных конвоев, следующих в Архангельск или Мурманск. Более того, находясь вблизи занятого немцами побережья Северной Норвегии, подвергнет любые свои операции величайшему риску17.
И все же, несмотря на скепсис английских адмиралов, океанская коммуникация, пролегающая в полярных водах, вскоре начала действовать. 21 августа из Хваль-фьорда вышел первый северный конвой, получивший кодовое название «Дервиш». Его составили шесть транспортеров и танкер, следовавшие под охраной авианосцев «Аргус» и «Викториес», крейсеров «Девоншир» и «Саффолк», еще шести небольших кораблей. Конвой доставил 31 августа в Архангельск 48 истребителей «Харрикейн», 50 летчиков, 550 человек наземного персонала, а кроме того, 32 грузовика, более 15 тысяч тонн других военных материалов.
2
Британское адмиралтейство и У. Черчилль оказались далеко не первыми, кто начал осознавать стратегическую роль Шпицбергена для коренного изменения военной ситуации в Арктике. Раньше других поняли и в Главсевморпути. Скорее всего, потому, что не забыли о докладной записке, подготовленной еще в октябре 1936 года ответственными сотрудниками Транспортного отдела ЦК ВКП(б) Е.Я. Евгеньевым и Фарбером по поводу работы треста «Арктикуголь».
«Остров, — отмечали они, имея в виду Западный Шпицберген, — представляет собой стратегический пункт. В случае войны наша концессия в первую очередь будет удостоена внимания как угольная база для снабжения углем военных судов». Заодно указали авторы записки и на столь важное значение острова Медвежий. По их мнению, он вполне мог стать базой подводных лодок. Либо немецкой, как в Первую мировую войну, либо английской18.
Еще 10 июля на имя Сталина поступила вторая записка, подписанная И.Д. Папаниным. Развивавшая и конкретизировавшая ряд положений, высказанных в первой, от 27 июня.
«Наиболее удобным путем из США в европейскую часть СССР — отмечала она, — является путь из североамериканских портов США или Канады (Нью-Йорк, Квебек)
Записка, в том следует отдать должное ее истинным авторам, не только констатировала проблему, но и предлагала ее радикальное решение: «Для обеспечения безопасности плавания, а также для получения метеорологических данных, необходимо занять норвежский остров Медвежий и побережье Шпицбергена (выделено мной. — Прим. авт.), построив здесь радиостанции и создав достаточно надежное охранение последних. Наличие же угольных копий на Шпицбергене позволит, кроме того, обеспечить буксировку судов в море и избавит от необходимости сопровождать караван угольщиками. Кроме острова Медвежий и Шпицбергена, необходимо также организовать радиостанцию на острове Ян Майен, поскольку в зимнее время кромка льда проходит весьма близко от последнего»19.
Так как решение поставленного Главсевморпути вопроса выходило за формальные рамки полномочий Сталина как председателя Государственного комитета обороны, отвечавшего по этой должности за планирование и проведение операций на фронтах, записка поступила к В.М. Молотову — главе внешнеполитического ведомства СССР для обсуждения предложения с членами кабинета Черчилля и правительством Норвегии в эмиграции, находившемся в Лондоне.
Нельзя исключить, что одновременно Вячеславу Михайловичу как крайне важный и необходимый материал передали и прежние записки о необходимости высадки на Шпицбергене советских летчиков и моряков для создания там военной базы. От 28 августа 1939 года — наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова и от 3 августа 1940 года — заведующего Скандинавским отделом Наркоминдела П.Д. Орлова.
Уже 15 июля Молотов счел необходимым пригласить на очередную встречу с Криппсом наиболее заинтересованных в срочном решении шпицбергенского вопроса лиц — наркома Н.Г. Кузнецова и заместителя начальника Генштаба РККА Ф.И. Голикова. Начал Молотов беседу, как то делал с начала войны уже многократно, с напоминания об уже сделанном британскому правительству предложении открыть в районе Киркинес — Петсамо — Мурманск общий, советско-английский флот. Сразу же пояснил, что именно таким образом удастся не только ликвидировать угрозу для морских коммуникаций, должных связать две страны, но и приступить к освобождению Норвегии. Лишь после того заговорил о том, что в предвоенных политических условиях осуществить было не только опасно, но и просто невозможно.
«Советское правительство, — сообщил Молотов, — предлагает британскому правительству при активном участии английского военно-морского флота захватить острова Шпицберген и Медвежий с тем, чтобы создать на этих островах воздушные и морские базы. Организация таких баз, — подчеркнул Вячеслав Михайлович, — обеспечит создание надежного пути между СССР и Англией и между СССР и США».
На этот раз Криппс не стал ссылаться на неизвестную ему позицию Лондона. «Заявил, что согласен с предложениями Молотова, вполне их одобряет и что сегодня же вечером он доведет до сведения министерства иностранных дел поставленный перед ним вопрос»20.