Сталин, Гитлер и мы
Шрифт:
Еще любопытное сходство. Оба диктатора с годами все реже и реже работали в своих официальных резиденциях. Сталин променял свой кремлевский кабинет на дачу в зеленом оазисе на окраине столицы. А Гитлер надолго оставлял огромный кабинет в Имперской канцелярии и проводил дни и ночи в своем горном поместье. Словно сговорившись, они оба бежали от городской и людской суеты; пресыщенные властью и перегруженные своими злодеяниями, они искали одиночества и покоя, хотели, завладев решительно всем, принадлежать самим себе. При необходимости нужные им люди и документы мгновенно возникали перед ними в их владениях, раскинувшихся на природе и, кстати, охранявшихся бесчисленной отборной стражей. Вместе со стремлением к одиночеству возрастал и страх за свою жизнь, вечная подозрительность порождала мысли о возможных покушениях. Такого рода страх возвращался, словно бумеранг,
Словно про Сталина написано!
Если Гитлер в свое время в чем-то и уступал Сталину (своих приближенных, например, не пытал и не казнил), то с годами он с нашим вождем сравнялся. Достаточно вспомнить зверства, которые обрушились на участников покушения против фюрера. Характерно, что в те дни потрясенный случившимся Гитлер вспомнил о Сталине, о том, как тот расправился со своими генералами и маршалами, и задним числом одобрил эту расправу, при этом пожалел, что сам раньше не разобрался со своими военными по-сталински. По воспоминаниям Шпеера, «злоба и бешенство у Гитлера перемешались с облегчением от найденного себе оправдания». Фюрер заявил тогда: «Теперь мне понятно, почему мои великие планы в России оказались за последние годы не осуществленными. Это все предательство! Если бы не эти предатели, мы бы уже давно победили. Вот в чем мое оправдание перед историей».
Типично сталинская демагогия!
Родство душ двух диктаторов лишний раз убеждает в том, что все их существование опиралось только на тиранию, у которой, в свою очередь, есть непреложные законы. Так, еще Платон писал: «Некоторые из влиятельных лиц, способствовавших возвышению тирана, станут открыто да и в разговорах между собой выражать ему свое недовольство всем происходящим – по крайней мере те, что посмелее… Чтобы сохранить за собою власть, тирану придется их всех уничтожить, так что в конце концов не останется никого ни из друзей, ни из врагов, кто бы на что-то годился».
Английский философ Ф. Бэкон заметил, что диктатор, который безраздельно властвует над людьми, в конце концов сам утрачивает свою свободу. Нет, недаром проблема тирании привлекала внимание стольких великих умов! Так, русский мыслитель С. Булгаков писал о том, как диктатор обычно претворяет в жизнь свои взгляды: «Я осуществляю свою идею и ради нее освобождаю себя от уз обычной морали, я разрешаю себе право не только на имущество, но и на жизнь и смерть других, если это нужно для моей идеи». Ни Гитлер, ни Сталин особо не скрывали таких же своих убеждений, которые и легли в основу их жизни. Они считали их единственно верными, но истинно высоких целей у таких преступных личностей быть просто не может. Еще Плутарх заметил: «Судьба, вознося низменный характер делами большой важности, раскрывает его несостоятельность». Лаконичный и неопровержимый приговор!
Гитлер и Сталин мнили себя опытными актерами как на политической сцене, так и в частной жизни. У Гитлера это проявлялось в его многочисленных публичных выступлениях, он, в отличие от Сталина, умел заряжать толпу своим настроением. Сталин знал только один способ управления массами – держал их в страхе. Но и он не был лишен некоторых актерских способностей. Хрущев вспоминает: «Он был еще и артист, и иезуит. Он способен был на игру, чтобы показать себя в определенном качестве». Сталинский переводчик В. Бережков тоже свидетельствует: «При всех своих отвратительных качествах Сталин обладал способностью очаровывать собеседников. Он, несомненно, был большой актер и мог создать образ обаятельного, скромного, даже простецкого человека».
Как Сталин, так и Гитлер стремились выглядеть скромно, но при этом многозначительно, можно сказать,
Светлана Сталина в своих воспоминаниях так подытожила не столько политическую деятельность, сколько частную жизнь своего отца: «Ты уже устал, наверное, друг мой, от бесконечных смертей, о которых я тебе рассказываю… Действительно, была ли хоть одна благополучная судьба? Вокруг отца будто очерчен черный круг, – все, попадающие в его пределы, гибнут, разрушаются, исчезают из жизни». То же самое можно сказать о фюрере. Это верно. Но сколько же вокруг обоих диктаторов нагромождено лжи, причем не только ими самими, но и соучастниками их злодеяний! До сих пор по улицам России таскают портреты Сталина (в Германии за портрет фюрера и посадить могут!). Наш выдающийся кинорежиссер А. Сокуров, сделавший о фюрере фильм «Молох», заявляет: «Гитлера давно нет, а нацизм живет и где-то находит новую энергию… Очень опасно, когда человек власти становится великим. А великим мы его делаем сами – своими восторгами, демагогией. Диктаторы не сваливаются с неба, мы сами ставим их над собою. Диктатура – результат заблуждения огромных масс людей». Как и во многих приведенных выше цитатах, слово «нацизм» и в данном случае легко можно заменить на «сталинизм» или «коммунизм» (в советском понимании этого термина).
В. Буковский, один из самых известных в прошлом советских диссидентов, ставший профессором в Кембридже, заявляет: «Коммунизм был даже большим злом, чем нацизм. Похожим, очень похожим, но большим, уже потому, что дольше жил. Нацизм существовал 13 лет, и, слава Богу, его прикончили, а коммунизм – 73 года…» Обращаясь к нашему времени, Буковский констатирует: «Россией правят прежние силы. К сожалению, нам не дали добить коммунистическую власть. Мы могли ее добить, но у нас на руках повис Запад, не позволив этого сделать. Когда в 1991 году я убеждал ельцинское окружение провести в Москве процесс над коммунизмом, подобный нюрнбергскому, то уговорил всех, кроме Ельцина. И кроме Запада, который страшно на него давил, чтобы никакого процесса в Москве не было и никаких секретов бывшего ЦК и политбюро не раскрывалось. Правящий западный истеблишмент отлично понимал: если процесс начнется и будут открыты все секреты, это его сильно заденет, выявит темные связи с советским руководством. И Ельцин понимал, что в случае такого процесса он не останется у власти как бывший член политбюро».
Последнее замечание более чем справедливо: если бы мы тогда узнали о Ельцине побольше, о его натуре и характере, о его партийном прошлом, то его прорастание в вожди в условиях гласности могло бы и не состояться. Он это прекрасно сам понимал, как точно подметил Буковский.
Родная кровь
Выше я упоминал, что учился в одной школе со Светланой Сталиной. Потом, через много лет, когда судьба забросила ее в США, я не раз бывал там и немало узнал о ее американской жизни. Но и между этими двумя периодами не упускал ее из виду, поскольку наш узкий круг школьных друзей был довольно прочен (выше я писал о сходстве нашей не совсем обычной школы с Царскосельским лицеем).
Из всей многочисленной родни Сталина ей одной выпала роль уникального летописца, второго такого во всем мире не нашлось, хотя подавляющее число близких и дальних родственников Сталина были людьми хорошо образованными, с развитым интеллектом и восприимчивой душой, многие из них знали о нем больше, чем его дочь, были свидетелями его жизни задолго до ее рождения. Но Сталин всех заставил замолчать. Он и с ней расправился бы, если бы мог предположить, что она напишет после его смерти.
Мемуары Светланы, посвященные ее трудной жизни, не просто проливают дополнительный свет на биографию отца, но сообщают читателю такую информацию, какой никто другой не обладает. Поэтому важно понять, как Светлана пришла к написанию и публикации своих воспоминаний. Как она росла и доросла до этого. Только вникнув в трагедию ее жизни, до конца поймешь, насколько бесценны для истории ее мемуары, осознаешь незаурядность автора, поверишь в ее рассказ. Ее жизнь, как и судьбы других прямых потомков Сталина, о которых пойдет речь ниже, наносит весьма характерные мазки на сталинский портрет…