Сталин и Дальний Восток
Шрифт:
Редактор газеты Швер привезен Варейкисом. Федин – зав. ОРПО крайкома, арестован, также привезен Варейкисом, ранее работал у него помощником в Воронеже, затем в Сталинграде был зав. ОРПО. Первый секретарь Амурского обкома Косокин работал с Варейкисом около семи лет. Беккер – первый секретарь Приморского обкома, родственник Варейкиса. Гришенин – заведующий отделом печати крайкома – работал у Варейкиса помощником в Воронеже. Дроздов – зав. совторготделом – также работал помощником у Варейкиса в Воронеже и Сталинграде. Рохлин – второй секретарь Уссурийского обкома – родственник жены Варейкиса. Часть руководящих работников в крае также вызывала политическое сомнение.
Стацевич описал стиль работы Варейкиса, который работал с 11 утра до 6 вечера и очень редко вечерами, и так работал весь аппарат. Напряжения в работе у него не было. Руководство таким огромным и сложным краем было поставлено
Сегодня совершенно ясно, что задача по сбору компрометирующей информации на Варейкиса перед Стацевичем была поставлена Сталиным. Самостоятельно заниматься этим он бы не рискнул. А Сталину эта информация, видимо, была нужна для принятия окончательного решения: оставлять Варейкиса у руководства краем или нет.
50
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 61. Д. 306. Л. 34–43.
Компромат, поданный Стацевичем, способствовал тому, что 3 октября 1937 г. Политбюро приняло решение освободить Варейкиса от обязанностей первого секретаря Далькрайкома ВКП(б) ввиду перехода его на другую работу. Исполняющим обязанности первого секретаря Далькрайкома был рекомендован второй секретарь Г. М. Стацевич [51] .
В свою очередь, заведующий отделом печати и издательств Л. З. Мехлис внес свою лепту, сообщив Сталину, Кагановичу, Андрееву, Жданову и Ежову о том, что редактор газеты «Тихоокеанская звезда» А. В. Швер на протяжении ряда лет был политически тесно связан с троцкистско-бухаринскими шпионами Рябовым и другими. Редактируемые им в разное время газеты воронежская «Коммуна», «Сталинградская правда», «Тихоокеанская звезда» отличались тем, что они носили ярко враждебный подхалимский характер. Никогда в редактируемых Швером газетах не было острой борьбы против троцкистов и правых. Мехлис объяснял это тем, что Швер чужой и враждебный партии человек.
51
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 61. Д. 304. Л. 110.
Отдел печати ЦК ВКП(б) внес предложение: за связь с троцкистско-бухаринскими шпионами и засорение редакции «Тихоокеанской звезды» враждебными и политически сомнительными людьми снять Швера с работы редактора и исключить его из партии. При этом прилагался проект постановления [52] .
4 октября 1937 г. Стацевич направил шифртелеграмму на имя Сталина, в которой сообщал, что, обсудив статью в «Правде» от 30 сентября «Кто редактирует „Тихоокеанскую звезду“», бюро крайкома, признав правильным критику редактора газеты Швера и его заместителя Б. Я. Кукуя, исключило их из партии, передав дело Швера органам НКВД.
52
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 61. Д. 306. Л. 30–33.
«Бюро в своем решении констатировало, что такое положение с руководством газетой явилось следствием и отражением отсутствия подлинно большевистского руководства со стороны крайкома ВКП(б) и его первого секретаря Варейкиса. Бюро крайкома и его первый секретарь не выполнили указаний Сталина, данных на февральском Пленуме ЦК о повышении бдительности, о ликвидации идиотской болезни беспечности. Бюро крайкома решило полностью опубликовать свое постановление в местной печати, но поскольку часть решения касается первого секретаря Варейкиса, опубликование задерживаем до ваших указаний. Статья „Правды“ была получена после отъезда Варейкиса на Пленум и обсуждение проходило в его отсутствие» [53] .
53
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 61. Д. 306. Л. 44.
Заведующий отделом печати и издательств Мехлис внес на утверждение ЦК ВКП(б) кандидатуру нового редактора «Тихоокеанской звезды» корреспондента «Правды» по Таджикской ССР Верховского, «который проделал значительную работу и сейчас мог бы быть переброшен на Дальний Восток» [54] .
27 марта 1938 г. Блюхер сообщил Сталину, Ворошилову и Молотову
54
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 61. Д. 306. Л. 50–52.
Далее Блюхер писал: «Вчера же узнал, что в результате состоявшегося разговора между Стацевичем и Маленковым 28 марта в Москву должен выехать Легконравов с материалами о состоянии колхозов Дальнего Востока, лично считаю, что выезд Легконравова в Москву возможен лишь только в том случае, если решено разобрать поступившие на него заявления по месту его прежней работы, в которых его обвиняют в покровительстве работавшим в крайисполкоме врагам народа. Эти материалы действительно имеются и Комиссией партийного контроля при ЦК ВКП(б) были пересланы в Хабаровск Стацевичу. Но если вызов Легконравова с этими материалами не связан, то считаю, что Легконравову необходимо на время посевной быть в крае. Отъезд Легконравова из края, бесспорно, скажется на руководстве севом, а самое главное, создаст положение, при котором, в случае срыва плана посева и его качества, трудно будет найти ответчиков за плохой итог посевной, т. к. даст возможность Стацевичу свалить вину на Легконравова, а последнему, в связи с поездкой в Москву, снять с себя вину и переложить на крайком. Поэтому, если нет причин, связанных лично с Легконравовым, то нужно, по-моему, Легконравова оставить в крае, а в Москву вызвать т. Анисимова. В этом случае будут ответчики за ход сева на месте, и дело сева от этого выиграет, а представительство тов. Стацевича в Москве Анисимовым будет обеспечено».
Почему Блюхер переключился с вопросов, связанных с армией, на вопросы сева, не совсем понятно. Наверное, это было связано с ненавязчивой передачей компромата на руководство края.
Далее он сообщил, что армия, сокращая норму выдачи свежих овощей, выделяла краю для посева 5000 т картофеля и 1000 т – Тихоокеанский флот. «Почти столько же, сколько выделяет ТОФ, должны дать пограничники и Дальлаг. Если этого будет мало, то армия за счет сокращения нормы свежих овощей в пайке сможет выделить еще 3–4 тыс. т. Если будет одобрение ЦК, то армия готова была помочь в трактористах и водителях» [55] . Вот на такие самопожертвования и лишения своих красноармейцев готов был согласиться с одобрения партии маршал Блюхер.
55
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 61. Д. 306. Л. 65–70.
Позже, как и все, Блюхер начинает информировать инстанции. Так, 13 апреля 1938 г. он разговаривал с первым заместителем наркома обороны СССР, членом Главного военного совета РККА командармом 1 ранга И. Ф. Федько «по проводу» и просил срочно передать Сталину следующее: «Мои последние наблюдения за работой и поведением тройки работников, о которой речь шла в моей телеграмме тов. Сталину от 27.3 № 01/0071, эта тройка в указанной телеграмме упоминается в ее конце, – приводит меня к выводу о том, что ей политически доверять нельзя. Эти сомнения закрались у меня давно, мне кажется, что у этих людей, начинающих в своих выступлениях с имени ЦИКа и Сталина и этим кончающих, очень плохие дела на практике, или, во всяком случае, вызывающие очень большое подозрение. Я несколько раз слышал автобиографию этих людей по их выступлениям на собраниях и каждый раз у меня оставались от их рассказов сомнения. Двое главных из них в дни Гражданской войны все время болтались на западном и юго-западном фронтах, работая то в 12 армии, то в Мозыревской группе, то в 16 армии.
Теперь совершенно ясно, что на фронте этих армий работала сильная, хорошо сколоченная и многочисленная группа предателей пилсудчиков. Эта группа предателей для насаждения своих агентов по развалу войск широко использовала польские бюро или польские отделы при наших партийных органах. Один из них, у которого Петр Александрович был перед отъездом из Хабаровска, как будто работал и болтался по этим польским бюро, так как сам он уроженец Двинского или Гродненского районов Польши.
Я упоминаю в разговоре Петра Александровича для того, чтобы установить о ком идет речь. Мои настроения в отношении этих лиц Петр Александрович помнит еще по своей поездке на Дальний Восток, о них в разговоре с ним я и тогда высказывал некоторое сомнение, которое сейчас у меня перерастает в убеждение.