Сталин и Мао(Два вождя)
Шрифт:
Так что, хоть перед поездкой многие вопросы и были утрясены, у Мао были основания для волнений. Характерно, что в эту московскую поездку, где предстояло решать важнейшие для Китая вопросы, Мао Цзэдун не взял с собой ни советников, ни руководящих работников ЦК и правительства, ни даже небольшой рабочий аппарат. В поездке его сопровождали только Чэнь Бода и переводчик Ши Чжэ (Карский).
По-моему, такое решение Мао можно рассматривать как желание провести встречи со Сталиным без свидетелей с китайской стороны. Это подтверждается и тем, что перед самым отъездом из Пекина Чжоу Эньлай от имени Мао Цзэдуна обратился ко мне с просьбой взять с собой Н. Т. Федоренко специально для перевода его переговоров со Сталиным и другими советскими руководителями. Он тщательно оберегал свой авторитет
Теперь о непосредственной организационной подготовке к визиту. Впервые Мао Цзэдун заявил о своей готовности совершить визит в Москву в конце апреля 1949 года, и я передал его предложение Сталину одновременно с просьбой уточнить сроки визита. Выразив намерение совершить эту поездку, Мао очень волновался, опасаясь за свой авторитет. Уже тогда встреча со Сталиным его явно пугала.
В это время шли операции по форсированию Янцзы, наступление на Юге Китая. В связи с этим Сталин прислал на имя Мао телеграмму, где, в частности, говорилось: “Вам не следует спешить с поездкой в Москву. Вы не можете оставить сейчас Китай и руководство делами в связи со сложностью обстановки на Юге и в связи с тем, что Китай, по существу, не имеет правительства, а это сопряжено с определенной опасностью для дела революции”. В телеграмме также содержались советы по организации будущего китайского правительства.
Прочитав это, Мао Цзэдун очень обрадовался. Вскочив с места, он поднял руки и трижды прокричал: “Десять тысяч лет жизни Сталину!” По-моему, он был обрадован тем, что поездка в Москву не будет связана с его отстранением от руководства на завершающем этапе революции, а также от образования правительства, которое он намеревался возглавить, он также понял, что Москва признает в нем лидера китайской революции.
Поздней осенью 1949 года мы снова и на сей раз всерьез занялись подготовкой к организации визита Мао. Мало кому известно, что первоначально Мао намеревался выехать за рубеж на целых три месяца — месяц в Москве, Ленинграде, Сталинграде с подписанием советско-китайского договора о дружбе, с беседами со Сталиным по коренным теоретическим и практическим проблемам коммунистического движения в мире (Мао особенно тщательно готовился к этим беседам), второй месяц — поездка в Польшу, Чехословакию и Румынию, третий месяц Мао собирался провести в санатории в Сочи. По моему совету визит решили сделать закрытым.
Я специально уделил столько внимания подготовке визита, всему, что ему предшествовало, поскольку это, наверное, самая малоизвестная часть всей этой истории. А теперь несколько слов о том, как проходило пребывание Мао в Москве.
Поезд прибыл на Северный (ныне Ярославский) вокзал утром 16 декабря. В салон-вагоне Мао к этому времени был подготовлен стол, причем он сам помогал расставлять экзотические кушанья. Встречали его Булганин и Молотов, которые категорическим отказом ответили на его приглашение присесть к столу, сославшись на то, что это не положено по протоколу. Под тем же предлогом они отказались от приглашения Мао поехать на отведенную для него дачу в одной машине. Поместили его на сталинской дальней даче, в Усове. Мао был явно огорчен холодностью приема.
В тот же день Сталин принял Мао Цзэдуна, но доверительной беседы, на которую тот рассчитывал, не получилось. После этого Мао несколько дней томился на даче. К нему приезжали по очереди Молотов, Булганин, Микоян, но и с ними были только короткие официальные разговоры. Я был на связи с Мао, видел его каждый день, понимал, что он расстроен и беспокоится. Во время очередного доклада сказал об этом Сталину. Тот ответил мне: “К нам приехало много иностранных гостей. Не следует выделять из них товарища Мао”.
21 декабря Мао участвовал в праздновании 70-летия Сталина, которое проходило в Большом театре, а на следующий день он пригласил меня к себе для беседы, запись которой попросил передать Сталину. Вот эта запись:
“Сегодня, 22 декабря, Мао Цзэдун пригласил меня к себе. При встрече присутствовал в качестве переводчика тов. Федоренко. Мао Цзэдун сказал следующее:
1. Содержание Вашей беседы с Мао Цзэдуном от 16 декабря он сообщил в ЦК КПК
2. Очередную встречу Мао хотел бы иметь ориентировочно 23–24 декабря.
3. Мао Цзэдун намерен представить на Ваше решение два варианта программы дальнейших переговоров. Первый вариант предусматривает решение следующих вопросов: советско-китайский договор, соглашение о кредите, договор о торговле, соглашение об установлении авиасообщения и другие вопросы, в том числе вопрос о признании Китая Бирмой. По этому варианту предполагается вызвать Чжоу Эньлая в Москву для оформления подписания соглашений. Причем Мао Цзэдун отметил, что то время, которое понадобится Чжоу Эньлаю для приезда в Москву, он (Мао Цзэдун) использует для поездки в Сталинград и Ленинград.
Второй вариант предусматривает обсуждение во многом тех же вопросов, что и в первом варианте, но без оформления их соответствующими соглашениями. В этом случае в настоящее время не будет необходимости в приезде Чжоу Эньлая в Москву. Для оформления и подписания соглашений Чжоу Эньлай мог бы приехать в другое время.
Мао Цзэдун в беседе неоднократно подчеркивал, что решение всех вопросов, в том числе и вопроса о его отдыхе и лечении в Союзе, он полностью передает на Ваше усмотрение.
4. Мао Цзэдун выразил желание нанести визиты и поговорить с членами Политбюро ЦК ВКП(б) Молотовым, Микояном, Булганиным и Шверником”.
Запись я, конечно, передал Сталину, но особых изменений в положении Мао Цзэдуна не наступило, он по-прежнему был практически в изоляции. В отместку он отказался принять нашего посла в Китае Рощина, который попросился на прием по делам, связанным с японской компартией.
В конце января 1950 года прибыл Чжоу Эньлай, и переговоры пошли успешнее. На этой стадии переговоров я уже не участвовал, поскольку лег в больницу с застарелой болезнью горла». [131]
131
Проблемы Дальнего Востока. — 1992. —№ 1–3. — С. 85–90.
16 декабря 1949 года Мао Цзэдун приехал в Москву. Поезд подошел к перрону в полдень. На вокзале его встречали заместитель председателя Совета Министров СССР Молотов, министр обороны маршал Булганин, министр внешней торговли Меньшиков, заместитель министра иностранных дел Громыко. При этом Молотов и Булганин выступали и в качестве членов Политбюро ЦК ВКП(б). Таким образом подчеркивался партийно-государственный характер визита.
На перроне был выстроен почетный караул. Мао Цзэдун произнес короткую речь: «Дорогие товарищи и друзья! Я рад представившемуся мне случаю посетить столицу первого в мире великого социалистического государства. Между народами двух великих стран, Китая и СССР, существует глубокая дружба. После Октябрьской социалистической революции Советское правительство, следуя политике Ленина, Сталина, прежде всего аннулировало неравноправные в отношении Китая договоры периода империалистической России. На протяжении почти 30 лет советский народ и Советское правительство многократно оказывали помощь делу освобождения народа Китая. Никогда не будет предано забвению то, что в трудные для себя времена народ Китая получал эту братскую помощь со стороны советского народа и Советского правительства». «В настоящее время важные задачи состоят в том, чтобы укреплять возглавляемый СССР лагерь мира во всем мире, выступать против поджигателей войны, укреплять союзнические отношения между двумя великими странами, Китаем и СССР, и развивать дружбу народов Китая и Советского Союза. Я верю, что благодаря победе народа Китая и образованию Китайской Народной Республики, благодаря общим усилиям государств новой демократии, а также миролюбивых народов мира, благодаря общим чаяниям и тесному сотрудничеству двух великих стран, Китая и СССР, и в особенности благодаря правильной политике маршала Сталина в сфере межгосударственных отношений, все эти задачи будут непременно и полностью выполнены и эта работа принесет прекрасные результаты».