Сталин и Мао. Два вождя

Галенович Юрий Михайлович

Таким образом, вполне очевидно, что для Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая вступление одной социалистической страны в союзные отношения с другой социалистической страной трактовалось как обоюдное ограничение суверенитета, которое можно было понимать как временное и вынужденное обстоятельствами.

Именно в этой связи, также отражая взгляды Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлай неоднократно указывал на то, что «нельзя терять независимый характер своей партии и государства». Он также говорил, что «не нужно опираться на чужую помощь», не нужно «слепо копировать их опыт». Чжоу Эньлай выдвигал также следующее положение: «Хотя стратегически и оставаться в союзе, но в тактическом плане нельзя не критиковать их (СССР. —Ю.Г.)».[268]

Следовательно,

Мао Цзэдун в своих взаимоотношениях со Сталиным в момент образования КНР видел свою задачу в том, чтобы, прежде всего, отстаивать независимый характер как нового государства, так и своей политической партии. Иначе говоря, Мао Цзэдун тогда повел борьбу за независимость и партии, и государства в отношениях с КПСС и СССР. Дело, однако, осложнялось для Мао Цзэдуна двумя обстоятельствами: враждебным отношением к КНР со стороны США и других ведущих капиталистических стран, а также сформировавшимися исторически и носившими своеобразный характер отношениями с СССР и ВКП(б), которые в одно и то же время и были необходимыми Мао Цзэдуну в его борьбе за создание КНР, и, с другой стороны, как полагал Мао Цзэдун, связывали КПК и КНР, ограничивали их свободу и независимость.

Необходимо отметить, что отношение к опыту СССР и ВКП(б), к опыту Сталина, также носило у Мао Цзэдуна двойственный характер. С одной стороны, он нуждался и в этом опыте, и в помощи со стороны Сталина. С другой стороны, Мао Цзэдун стремился в принципе сразу же представить обращение к этой помощи, к этому опыту как что-то временное и вынужденное обстоятельствами. Причем намерение вести дело к отказу от этого опыта и этой помощи представлялось как борьба за независимость и самостоятельность.

Не случайно и то, что в трактовке Чжоу Эньлая (а следовательно, и Мао Цзэдуна) задачи КНР в области межгосударственных отношений СССР и КНР носили двойственный характер. В условиях враждебного отношения к КНР со стороны США и их союзников (особенно важно, что среди них была и Япония) Пекину, исходя из стратегической расстановки сил на том этапе развития обстановки на мировой арене, в первые годы после образования КНР приходилось оставаться в союзнических отношениях с СССР.

Однако перед КНР всегда стояла задача изменить ситуацию, содействовать переменам в обстановке на мировой арене, добиваться создания возможностей для полной самостоятельности КНР от всех союзных отношений, в том числе и с СССР. Этой цели должна была служить политика, при которой по конкретным вопросам, по частным проблемам, КНР, оставаясь в стратегическом союзе с СССР (а по сути дела, под стратегией здесь имелись в виду временные, обусловленные обстоятельствами тактические ходы), должна была критиковать его; Чжоу Эньлай говорил при этом о критике «в тактическом плане», хотя, по сути дела, речь шла как раз, наоборот, о критике, которая выражала стратегическую ориентацию КПК и КНР на выход из союзнических отношений с СССР и ВКП(б). Такая критика была предназначена для того, чтобы прокладывать путь к установлению отношений независимых субъектов между СССР и КНР, давать определенные сигналы и Советскому Союзу, и странам Запада, прежде всего США.

Даже в период, когда имел место по крайней мере внешний декларативный подъем в области советско-китайской дружбы, то есть в первой половине 50-х годов, Чжоу Эньлай со всей твердостью, как отмечали в КНР, «исходил из принципа невмешательства во внутренние дела, неущемления суверенитета, решительно отвергал замыслы и попытки СССР включить КНР и ее внешнюю политику в колею своей стратегии и военные дела». [269] Из этого, в частности, следовало, что для Мао Цзэдуна и

Чжоу Эньлая речь шла не о тактике, а о стратегии, когда они выступали против тех или иных аспектов во внешнеполитической деятельности, в частности, Сталина.

В 1956

году Чжоу Эньлай критиковал внешнюю политику Сталина во время Второй мировой войны за то, что в ней «были и неудачи, например (в СССР. — Ю. Г.),непременно хотели раздвинуть хоть немного свои территории». Чжоу Эньлай также говорил, что «внешнеполитический курс (СССР. — Ю. Г.)после войны не был целиком и полностью таким, каким ему следовало быть; возможно, победа в войне вскружила голову... привела к росту тенденции великодержавной идеологии и националистических тенденций». [270]

Таким образом, Мао Цзэдун и отражавший его мнение Чжоу Эньлай исходили из того, что Сталин в результате Второй мировой войны в своей внешней политике в еще большей степени, чем ранее, скажем до Второй мировой войны, выражал интересы нации и в то же время руководствовался великодержавной идеологией, проявлял националистические тенденции, в том числе и при подходе к территориальным вопросам. В КНР при этом имели в виду то, что происходило почти по всему периметру границ СССР в результате или после Второй мировой войны: пребывание советских войск в Корее, Китае, Иранском Азербайджане, в странах Восточной Европы, а также определенные изменения границ в районах, примыкавших к СССР. Все это требовало, с точки зрения Мао Цзэдуна, особых усилий для отстаивания внешнеполитической независимости нового китайского государства.

В этом плане нельзя не затронуть и вопрос о соотношении связей в сфере идеологии и межгосударственных отношений, когда речь шла о двух мощных государствах, провозглашавших свою принадлежность к лагерю социализма.

В письме, датированном 20 октября 1949 года и адресованном Сталину, Мао Цзэдун подчеркивал, что цель пребывания в Советском Союзе его посланца Ван Цзясяна будет заключаться в выполнении обязанностей посла КНР в СССР; одновременно в качестве заместителя министра иностранных дел КНР Ван Цзясян будет решать основные вопросы в отношениях КНР с «новыми демократическими странами Восточной Европы»; в дополнение к этому в качестве представителя ЦК КПК Ван Цзяся-ну, который являлся членом ЦК КПК, поручалось поддерживать контакты по вопросам связей между двумя партиями со Сталиным и с ЦК ВКП(б). [271 ]

Таким образом, связи между государствами и партиями были отделены друг от друга и в то же время Мао Цзэдун предложил поддерживать межпартийные контакты через членов ЦК, представителей партий, которые одновременно занимали посты полномочных послов своих государств в столицах обеих стран.

В начале 60-х годов, то есть после того, как, по мнению Мао Цзэдуна, СССР распространил на межгосударственные отношения разногласия между двумя партиями по вопросам идеологии, теории, Чжоу Эньлай, отражая взгляды Мао Цзэдуна, обобщил опыт и уроки отношений между двумя партиями и двумя странами за несколько десятилетий и сделал вывод о том, что революция и строительство «должны опираться на собственную практику народов различных стран», «должны опираться на самостоятельные соображения партий различных стран», «должны опираться на собственную независимость и самостоятельность и на свои силы во всех странах». [272]

При этом Чжоу Эньлай выступал против того, чтобы принцип суверенитета рассматривался только как привилегия «цивилизованного мира». Он также был против того, чтобы под вывеской «пролетарского интернационализма» «протаскивать» «теорию ограниченного суверенитета» или гегемонизм в любых других формах. [273] Это в КНР относили к действиям, которые СССР предпринимал как в Восточной Европе (в Чехословакии), так и на Востоке (в Афганистане).

Очевидно, можно представить себе развитие отношений между СССР и КНР сразу же после ее создания как процесс разграничения межгосударственных и межпартийных (идеологических) отношений.