Сталин и народ. Почему не было восстания
Шрифт:
Указанное в табл. 3 количество репатриированных военнопленных, направленных к месту жительства (свыше 280 тыс.), на самом деле значительно ниже реального числа лиц этой категории. Дело в том, что в табл. 3 приведена численность только тех отпущенных по домам репатриантов-военнопленных, которые к моменту выхода приказа о демобилизации 13 старших возрастов еще не были восстановлены на военной службе и находились в проверке во фронтовых и армейских лагерях и СПП, запасных воинских частях, ПФП и прочих проверочных пунктах. Нам неизвестно, сколько человек было демобилизовано в 1945 году на основании этого приказа из числа военнопленных-репатриантов, ранее восстановленных на военной службе (в табл. 3 указано, что всего их было почти 660 тыс.). Думается, что под приказ о демобилизации 13 старших возрастов подпали никак не менее 100 тыс. находившихся на военной службе бывших репатриированных военнопленных (возможно, даже и значительно больше). Учитывая все это, мы определяем общее число военнопленных-репатриантов, направленных к концу 1945 года по месту жительства, величиной примерно в 400 тыс.
В течение 1944–1948 годов правительством СССР было принято 67 постановлений, которыми обеспечивались права репатриантов как граждан СССР, из них 14— о льготах и материальном обеспечении. К числу основных постановлений СНК (Совмина) такого рода можно отнести следующие: «Об организации приема и устройства репатриируемых советских граждан» (6 января 1945); «О разрешении въезда на территорию Украинской и Белорусской ССР в упрощенном порядке всем гражданам украинцам и белорусам, признавшим себя гражданами СССР» (14 июня 1946); «О порядке назначения и выплаты пенсий военнослужащим, получившим инвалидность во время пребывания на службе в Красной Армии, на фронте и в плену» (9 июля 1946); «О порядке назначения и выплаты государственных пособий многодетным и одиноким матерям, репатриированным в СССР» (19 сентября 1946) и др. Важное значение имело постановление Президиума Верховного Совета СССР от 1 декабря 1945 года «О внесении в списки избирателей репатриированных граждан СССР».
В деле защиты прав репатриантов весьма заметна была роль прокурорского надзора. Был спущен на места ряд директив Генеральной прокуратуры СССР, важнейшими из которых являлись следующие: «О возврате домов, принадлежавших репатриантам, возвратившимся на Родину, которые за их отсутствие были переданы в жилфонд городов и поселков» от 21 декабря 1945 года и «Об охране прав репатриируемых советских граждан» от 24 мая 1948 года [305] .
На репатриантов, поступивших на работу, полностью распространялось действовавшее законодательство о труде, а также все права и льготы, которыми пользовались рабочие и служащие соответствующих предприятий. То же самое касалось и репатриантов, работавших в сельском хозяйстве. Правительство СССР обязало директоров предприятий и министерства предоставлять репатриантам работу по специальности и при необходимости переводить с их согласия на другие предприятия и использовать по специальности. Репатриантам, работавшим на предприятиях министерств угольной и лесной промышленности, а также черной металлургии, было разрешено выдавать денежную ссуду на индивидуальное жилищное строительство в размере 15 тыс. р. с погашением в течение 15 лет и, кроме того, ссуду до 5 тыс. р. на первоначальное хозяйственное обзаведение с погашением ее в течение пяти лет. Репатрианты, работавшие не там, где проживали их семьи, имели право перевезти их к себе за счет средств предприятия. Репатриированные — бывшие военнопленные пользовались льготами, предусмотренными для демобилизованных воинов. Исполкомы местных Советов депутатов трудящихся, руководители предприятий и учреждений были обязаны предоставлять им работу в месячный срок со дня прибытия к месту жительства. Работа должна была предоставляться с учетом приобретенного опыта в армии и специальности. Бывшим военнопленным, возвратившимся в деревню, исполкомы районных и сельских Советов были обязаны оказывать всемерную помощь в устройстве на работу и обзаведении хозяйством. Возвратившиеся в районы, пострадавшие от фашистской оккупации и нуждавшиеся в постройке или ремонте жилищ имели право получить бесплатный лесосечный фонд, необходимый для заготовки строительного леса, и, кроме того, ссуду от 5 до 10 тыс. р. на строительство и восстановление жилищ с погашением ее в сроки от 5 до 10 лет. Репатриированные инвалиды имели право на пенсионное обеспечение. Всем им, как и инвалидам Великой Отечественной войны, было предоставлено право ухода с предприятия или из учреждения, при желании переехать к месту постоянного жительства. Всем рабочим и служащим время нахождения на оккупированной территории и в плену в непрерывный стаж работы не засчитывалось, однако общий трудовой стаж не прерывался. Репатриированные многодетные матери с момента возвращения в СССР получали право на пособие и льготы по многодетности на общих основаниях.
305
Там же. Л. 251–252.
Репатриантам было объявлено, что они сохраняются все права граждан СССР, включая избирательное право, трудовое законодательство, социальное страхование. Однако по возвращении домой репатрианты часто сталкивались с ущемлением своих прав. Причем местные органы власти нередко действовали вопреки указаниям из Москвы. Например, в Москве выезд по повестке биржи труда на работу в Германию в качестве «восточного рабочего» склонны были интерпретировать как насильственный угон, а местные власти часто трактовали это как граничащий с предательством добровольный выезд во вражескую страну и не стеснялись демонстрировать перед репатриантами свое подозрительное, презрительное и враждебное к ним отношение. От репатриантов пошел поток писем в различные инстанции с соответствующими жалобами.
4 августа 1945 года ЦК ВКП(б) принял постановление «Об организации политико-просветительной работы с репатриированными советскими гражданами», в котором указывалось: «Отдельные партийные и советские работники встали на путь огульного недоверия к репатриируемым советским гражданам. Надо помнить, что возвратившиеся советские граждане вновь обрели все права советских граждан
306
Пропаганда и агитация в решениях и документах ВКП(б). М., 1947. С. 486–487.
Недоверчивое отношение к репатриантам проистекало из факта их бесконтрольного пребывания в «иностранщине». Миллионы советских военнослужащих— участников похода 1944–1945 годов в Европу тоже побывали в «иностранщине», но к ним отношение было принципиально иное по причине того, что они воевали за пределами СССР под постоянным и бдительным контролем существовавших при войсках политических и контрразведывательных органов. Входе репатриации командование партизанских формирований, состоявших из беглых военнопленных и восточных рабочих и действовавших во Франции, Италии, Югославии, Бельгии и других странах, обращалось с просьбами сохранить их в качестве самостоятельных войсковых единиц в Красной Армии, но эти просьбы не удовлетворялись. Основная причина отказа: эти партизанские формирования действовали вне контроля со стороны «компетентных советских органов».
В 1946–1952 годах из года в год заметно росло подозрительное отношение к репатриантам со стороны политического руководства СССР. Это являлось следствием ведшейся тогда пропаганды по искоренению «низкопоклонства перед Западом» и начавшейся «холодной войны», а с 1948 года еще и усугубилось развернутой кампанией по борьбе с космополитизмом и иностранщиной. В обществе искусственно нагнетались настроения «шпиономании». Особое недоверие вызывали репатрианты, поступившие из зон действия англо-американских войск.
В ГУЛАГе появилась новая прослойка политических заключенных под названием «падовцы» (производное от ПАД — пропаганда американской демократии). Кроме того, часть репатриантов была обвинена в шпионаже. Органы МГБ и военной контрразведки выявляли среди них лиц, действительно завербованных американскими и английскими спецслужбами, однако имели место и огульные обвинения подобного рода.
Несмотря на возрастание подозрительного отношения к репатриантам, руководство СССР все же воздержалось от крупномасштабных репрессий. Поэтому основная их масса не пострадала даже в этой неблагоприятной для них политической атмосфере. Однако в морально-психологическом плане репатрианты испытывали все больший дискомфорт; сам термин «репатрианты» приобрел в общественном сознании однозначно негативный смысл, и их все чаще стали сторониться как прокаженных.
Отдельные группы репатриантов, к которым руководство СССР испытывало особо сильное недоверие, были репрессированы (чаще всего в форме выселения с отправкой на спецпоселение). Так, в 1951 году из Западной Украины, Западной Белоруссии и Литвы были выселены вместе с семьями репатрианты — бывшие военнослужащие польской армии Андерса, прибывшие в СССР в 1946–1949 годах в основном из Англии. Поляков среди репатриантов-«андерсовцев» было сравнительно немного, и подавляющее их большинство составляли украинцы и белорусы. На спецпоселение в Иркутскую область в 1951 году поступило более 4,5 тыс. «андерсовцев» (включая членов их семей) [307] . Этот контингент находился на спецпоселении до августа 1958 года.
307
ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 641. Л. 315.
Во время войны освобожденные из вражеского плена военнослужащие в большинстве случаев после непродолжительной проверки восстанавливались на военной службе, причем рядовой и сержантский состав, как правило, — в обычных воинских частях, а офицеры обычно лишались офицерских званий и из них формировались офицерские штурмовые (штрафные) батальоны. В послевоенное время, как отмечалось в мартовском (1946 года) отчете Управления Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации, «освобожденные офицеры направлялись в лагеря НКВД и запасные части Главупраформа Красной Армии для более тщательной проверки и установления категории. После проверки ни в чем не замешанные направлялись в войска для дальнейшего прохождения службы или увольнялись в запас. Остальные направлялись по назначению НКВД («СМЕРШ»)» [308] . К 1 марта 1946 года среди военнопленных репатриантов было учтено 123 464 офицера (311 полковников, 455 подполковников, 2346 майоров, 8950 капитанов, 20 864 старших лейтенанта, 51 484 лейтенанта и 39 054 младших лейтенанта) [309] .
308
Там же. Ф. 9526. Оп. 4а. Д. 1. Л. 106.
309
Там же. Л. 226–228.