Сталин и заговор генералов
Шрифт:
Отношение С. Каменева к советской власти на начальном этапе его службы в Красной Армии вряд ли можно охарактеризовать как безусловно лояльное. Генерал А. Свечин считал политические настроения С. Каменева в 1918 г. вполне типичными для большинства офицеров, так или иначе оказавшихся в РККА. «В то время все офицеры старой армии, — вспоминал генерал, — поступившие на службу в Красную Армию, считали, что они припали обязательство сражаться против внешнего врага на Западном фронте, и более чем неохотно смотрели на какое-либо использование их в связи с Гражданской войной... Под этим настроением С.С. Каменев расценил назначение его на Восточный фронт как незаслуженную обиду, вызванную происками Де-Лазари и меня. Эту оценку он выразил в жалобах, посланных по телеграфу Троцкому и Склянскому, на меня... Со мной Каменев помирился лишь года через 3 — 4, а Де-Лазари
о *2
остался
Сослуживцы С. Каменева из числа бывших кадровых офицеров, оказавшиеся рядом с ним в период службы уже в Красной Армии в 20-е гг., характеризовали его положение, политическую роль, отношение к нему весьма емко и не очень лестно для него: большевики об Каменева «вытирали ноги»17 18 19. По их общему мнению, «его использовали только по прямому назначению»20. Он производил впечатление человека «затравленного, шарахающегося от комиссаров, без собственного «Я»21. После -Гражданской войны, несмотря на высокие должности, которые он занимал в Красной Армии, своим сослуживцам из среды генштабистов С. Каменев представал «привидением, безгласным и бесправным «советчиком» по военным вопросам». По свидетельству одного из его близких сотрудников, бывшего полковника Генштаба А. Афанасьева, «С. Каменев всегда пресмыкался перед большевиками, а когда его вызывал «на ковер» нарком Ворошилов, шел к нему трусящей и боязливо-угоднической походкой»1. Его считали «бесцветным и осторожным»22 23 24. По мнению М. Тухачевского, «Сергей Сергеевич Каменев — отличный воен-
О 3
ныи специалист, но только чиновник» .
Как это видно из приведенных оценок С. Каменева разными лицами, будучи номенклатурным руководителем Красной Армии, опытным военным профессионалом, в целом справлявшимся со своими обязанностями, он, однако, не лидировал в центральном руководстве войсками. Он также не воспринимался в ответственных кругах военных профессионалов РККА как подлинный военный или военно-политический лидер.
Долголетним и близким сотрудником П. Лебедева был 1-й помощник начальника Штаба РККА Генштаба полковник Борис Михайлович Шапошников (1882 — 1945). Еще с 1919 г. он возглавлял Оперативное управление Полевого штаба РВСР, а с февраля 1921 г. был назначен на указанную выше должность после объединения аппаратов Полевого штаба и Всеро-главштаба. Это был один из самых квалифицированных штабных работников, «операторов» в Штабе РККА в течение длительного времени.
Официальная оценка Б. Шапошникова как работника штаба была, пожалуй, выражена в приказе о награждении его орденом Красного Знамени в 1921 г. «В течение своей деятельности на высокоответственной должности начальника оперативного управления Полевого штаба РВС республики тов. Шапошников являлся непосредственным активным сотрудником всей оперативной работы во всех ее подробностях... Занимая указанную должность, вполне соответствующую по значению самостоятельной должности начальника штаба фронта, с первых же дней активной беспримерной борьбы республики с окружавшими ее кольцом врагами вплоть до настоящего момента — почти прекращения серьезных боевых действий против бандитов — тов. Шапошников с присущей ему инициативой... вынес на себе тяжесть последних, работая с полным самоотвержением днем и ночью»1.
Один из его учеников, принадлежавший к так называемой «шапошниковской школе» штабных работников, будущий Маршал Советского Союза М. Захаров так характеризовал Б. Шапошникова: «Он был последовательным поборником строгой дисциплины, но врагом окрика. Грубость вообще ему была органически чужда. Его нельзя назвать «отцом-командиром» в общепринятом смысле этих слов: он не похлопывал подчиненного по плечу, не спрашивал заботливо, пообедал ли тот. Он был глубоко убежден, что солдат, тем более командир, должен и может сам вовремя поесть, другое дело — побеспокоиться об организации снабжения и обеспечения войск, чтобы продовольствие всегда имелось во всех частях, этого он никогда не забывал»25 26. Со слов уже упомянутого выше «ученика» М. Захарова, «лично знавшие его (Б. Шапошникова) люди говорили о нем: и умница необыкновенный, и в работе самозабвенен, и очень корректен в обращении»'1.
Впрочем, приведенные выше высказывания и характеристики М. Захарова, представителя «шапошниковской школы», именно в силу последнего обстоятельства, разумеется, страдают определенной идеализацией и апологетикой «учителя».
Б. Шапошников начал публиковаться в военной печати еще до Первой мировой войны. Однако, несмотря на весьма обширное научное наследие
Б. Шапошников оставался отличным штабным работником, который практически не имел никакого опыта руководства фронтовыми частями, соединениями, не говоря уж о войсковых объединениях. Военно-политические взгляды и симпатии Б. Шапошникова были созвучны «брусиловским» и «лебедевским», хотя сам он, будучи осторожным человеком, старался дистанцироваться от прямого выражения своих политических и идеологических пристрастий. Возможно, это было результатом одного «неудачного» с его стороны опыта. «Во время польской войны, — вспоминал Л. Троцкий, — в военном журнале появилась грубо шовинистическая статья о «природном иезуитстве ляхов» в противовес «честному и открытому духу великороссов». Особым приказом журнал был прикрыт, а автор статьи, офицер Генерального штаба Шапошников, отстранен от работы»1.
В войсках, среди высшего комсостава Красной Армии, даже среди генштабистов, близко знавших его, Б. Шапошников не пользовался большим авторитетом. «Шапошников еще в довоенное время считался посредственностью, — выразил свое мнение его сослуживец по старой армии, — и он ни в какой мере не выдвинулся и во время войны»27 28. Его, как и С. Каменева, считали «бесцветным и осторожным»29. М. Тухачевский считал Б. Шапошникова «рутинером»30, «кабинетным Наполеоном»31, слишком «осторожным»32 в решении принципиальных военных вопросов человеком. Второстепенным военачальником считал Б. Шапошникова и И. Уборевич. Б. Шапошников, вне всякого сомнения, являлся отличным штабным работником, опытным, образованным, научно подготовленным, в то же время человеком без особых природных военных дарований. Это был прекрасный и аккуратный исполнитель, отнюдь не способный к военно-политическому лидерству.
...Генерал А. Брусилов, достаточно хорошо знавший старый русский генералитет, чтобы дать квалифицированную оценку многим генералам, «правой рукой» П. Лебедева, его alter ego, считал Г.Н. Хвощинского. «Должен сказать, — вспоминал А. Брусилов, — что это исключительно энергичный и добрый человек, много помогавший бывшим людям-»33. Дворянин, из древнего и весьма разветвленного рода, к которому принадлежало много офицеров и генералов, Георгий Николаевич Хвощинский (1878—1928) был военным человеком «до мозга костей-». После окончания кадетского корпуса он, получив образование в Кон-стантиновском военном училище, в 1899 г. начал службу подпоручиком 3-й л.-г. Артиллерийской бригады. В 1905 г. окончил Николаевскую академию Генерального штаба. К 1917 г. Г. Хвощинский был уже генерал-майором Генерального штаба. Оказавшись в составе Красной Армии с ее возникновения, Г. Хвощинский в апреле 1918 г. стал начальником Тульской стрелковой дивизии, а с мая 1918 г. был назначен начальником одного из управлений штаба Московского военного округа. С 25 ноября 1918 и до 16 февраля 1921 г. являлся 1-м помощником начальника Полевого штаба РВСР, т. е. П. Лебедева. С П. Лебедевым он был знаком, и достаточно близко, еще с 1915 г. но штабу Западного фронта. Г. Хвощинский был тогда ближайшим сотрудником и помощником П. Лебедева в управлении генерал-квартирмейстера Западного фронта. После объединения Полевого штаба РВСР и Всероглавштаба Г. Хвощинский был переведен «в распоряжение начальника Штаба РККА», т. е. остался по-прежнему ближайшим помощником ГГ Лебедева, возглавившего единый штаб Красной Армии.
Весьма устойчивой репутацией лучших войсковых высших командиров пользовались несколько «революционных генералов>».
«Корк — это моя гордость, — восторгался действиями командарма-15 в 1920 г. на Западном фронте главком С. Каменев в разговоре по прямому проводу с командующим фронтом М. Тухачевским. — Как на каждом фронте есть всеща один из командующих, играющий первую скрипку, таковой скрипкой на Восточном фронте были вы, так у нас на Западном фронте Корк, а Уборевич — на Южном»1. Таким образом, Главком сравнивал А. Корка с М. Тухачевским и И. Уборевичем, выдвигая всех трех в число лучших командармов Красной Армии.