Сталин и заговор военных 1941 г.

Мещеряков Владимир Порфирьевич

Глава 17. Был ли приведен в полную боевую готовность Черноморский флот и почему Ф.С.Октябрьский позволил бомбить Севастополь?

Но, мы не прощаемся с командующим Черноморским флотом Ф.С.Октябрьским, потому что есть еще свидетельские показания очевидца тех событий первого дня войны. Это, бывший в то время членом Военного совета Черноморского флота дивизионный комиссар Николай Михайлович Кулаков, который дает описание действий происходивших тогда в Севастополе («Доверено флоту» Военное издательство, 1985 год):

«Когда вспоминаешь, как проходило на Черноморском флоте остававшееся до войны время — вторая половина 1940 года и первая половина 1941-го, отчетливо видишь самое характерное: напряженную борьбу за повышение боевой готовности, за совершенствование воинского мастерства моряков… Подавляющее

большинство командиров правильно понимали линию на всемерное повышение боевой готовности, серьезность причин, обусловивших ее, и это говорило о политической зрелости наших флотских кадров, воспитанных партией. Люди сознавали: мирное время подходит к концу. И мало кого приходилось подталкивать. Помню, один командир, отрабатывая в походе частные задачи, не выполнил прямого требования о приведении корабля в повышенную боеготовность. Командир соединения сразу же после похода обратился в Военный совет с просьбой отстранить виновного от занимаемой должности. Разобравшись, Военный совет, однако, нашел, что и этой меры недостаточно. Было принято решение о более строгом наказании…»

Яркий образчик того, что происходило в Вооруженных силах перед войной. Скорее всего, очередная «жертва» сталинских репрессий. Командир корабля нарушил требования воинского приказа, и командир соединения потребовал его отстранения от занимаемой должности. Но руководству Военного совета флота, видимо, мало показалось «крови» и они применили к данному офицеру флота более строгое наказание. Надо полагать, не расстреляли, так как не было военных действий, но что могло быть более строгим, чем отстранение от занимаемой должности. Понижение в звании, а вполне возможно, что этого командира, просто отчислили из состава ВМФ и он вполне мог попасть в число тех «жертв», около «сорока тысяч репрессированных командиров», якобы, «истребленных» Сталиным перед войной. Николай Михайлович, приводит выдержку из своего же выступления, на заседании Военного совета, по результатам проверки боевой подготовки, где говорит, что «людей, которые хотят отдыхать, которые так безобразно мирно настроены, мы переведем в «ратники третьего разряда», чтобы они не тормозили и не мешали вести нашу работу…». Так что, «ратник третьего разряда» — это что-то запредельное, но вполне близкое к «жертве».

А в Севастополе жизнь продолжается своим чередом, и флот готовится к будущей войне.

«Итоги боевой и политической подготовки в 1940 году подводились на состоявшемся в Москве в начале декабря сборе командующих флотами и флотилиями и членов военных советов при участии руководящих работников наркомата и члена Политбюро, секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Жданова. По существу, это было расширенное заседание Главного Военного совета ВМФ. Впервые руководящие работники всех флотов собрались в обстановке уже начавшейся новой мировой войны. Характеру современной войны, анализу операций на море, выводам из них был посвящен специальный доклад, с которым выступил первый заместитель наркома адмирал И. С. Исаков. К выводам относилась необходимость настойчиво совершенствовать оперативно-тактическую подготовку командных кадров. Подчеркивалась важность вдумчивого, не формального изучения вероятного противника. Остро ставился вопрос о том, что нужны бдительность, постоянная боевая готовность…».

Хорошие правильные слова, но как они сочетаются с делами, которые нужно делать, чтобы быть в этой самой боевой готовности. Дислокация немецких войск у границы ни для кого не секрет. Война-то, уже близко. А как к ней готов флот под руководством «верного ленинца, настоящего коммуниста» адмирала Н.Г.Кузнецова?

Командование Севастопольского оборонительно района.

(Справа второй — Ф.С.Октябрьский)

«Еще в конце апреля мы получили приказ наркома о строительстве бомбоубежищ. Военный совет флота немедленно принял решение, которым определялись места и сроки сооружения убежищ, назначались ответственные за это люди. Осматриваясь вокруг, приходилось по-иному взглянуть на многое, к чему привыкли за долгие годы мирной жизни. На флотских арсенальных складах, например, как и положено, имелось значительное количество снарядов, мин, причем за последние месяцы их у нас существенно прибавилось.

Но часть боезапаса, особенно морских мин, хранилась на открытых площадках (с которых удобно было подавать снаряженные мины на подходившие к специальному причалу корабли). Так было заведено еще в те времена, когда опасности воздушных налетов просто не существовало. А теперь собственные наши мины таили в себе угрозу и для кораблей, стоявших в бухте, и для города.(!)Военный совет принял решение о строительстве новых складов, были выбраны надежные места для них, и дело двинулось (но заканчивать его пришлось уже впервые дни войны).

Ладно, товарищ Кулаков политработник, хотя тоже имел голову на плечах, но те, кому по должности полагалось нести ответственность за эту самую боевую готовность — они что, не знали, как хранить боеприпасы? Ждали, значит, когда приедет в мае адмирал И.С.Исаков из Главного морского штаба с цель проверки фактической боевой готовности кораблей, частей и соединений? Разумеется, проверка выявила немало недостатков, особенно в различных звеньях флотского тыла. По-русски говоря, комиссия, судя по всему, «ткнула носом» местное руководство флота, именно в хранение боезапасов, особенно морских мин. А может, и не ткнула? Время-то было уже майское, надобно было бы поторопиться, но это важное дело так и не было доведено до конца.

И зачем, действительно, придумали все эти склады-укрытия для боеприпасов? Как было легко и просто, когда все это лежало под открытым небом! А главное — как удобно! Не такие ли мысли, крутились в адмиральских головах, по поводу этих злополучных морских мин? А нельзя ли «потянуть резину», чтобы оставить все как есть? Тем более незаметно подошел срок о проведении морских учений в июне месяце — надо же повышать боевую готовность на флоте.

«Помню, накануне учения Филипп Сергеевич Октябрьский — он был уже в звании вице-адмирала, … говорил:

— Ну, Николай Михайлович, кажется, все предусмотрено. Надеюсь, не оплошаем!..

Адмирал И. С. Исаков, вновь прибывший на наш флот, осведомил Военный совет об осложнении отношений с Германией. С этим вполне согласовывались известные нам факты нарушения границы немецкими военными самолетами и другие наглые разведывательные действия зарубежных соседей… 18 июня учение закончилось, и корабли стали возвращаться в Севастополь. Однако на флоте была сохранена оперативная готовность номер два. Разбор маневров планировался на 23 июня. Адмирал Исаковобъявил, что задерживаться не может, и, поручив проведение разбора Военному совету флота, отбыл в Москву. Напряженность обстановки между тем нарастала. Это чувствовалось по ряду признаков, но у нас недоставало данных, чтобы во всем разобраться.

21 июня начальник разведотдела полковник Д. Б. Намгаладзе принес мне запись открытой передачи английского радио, где говорилось, что нападение Германии на Советский Союз ожидается в ночь на 22 июня. Я немедленно позвонил по ВЧ И. В. Рогову (начальник Политуправления ВМФ и одновременно зам. наркома ВМФ — В.М.), спросил, как это понимать. Он одобрил наши действия по поддержанию боеготовности и сказал, что о сообщении английского радио в Москве известно, необходимые меры принимаются…».

Так незаметно, мы и приблизились к началу военных действий именуемых войной. Очень интересно сообщение полковника Д.Б.Намгаладзе. (Рамки данной работы не позволяют рассказать подробнее об этом человеке, руководителе разведки в Черноморском регионе). Так в связи с чем, английское радио сообщило такую важную новость всему миру? И не было ли открытой передачи на эту тему немецкого радио? Или в разведотделе «не нашлось» человека знающего немецкий язык? Жаль, что сообщение по радио из Германии «не дошло» до моряков Черноморского флота, а то, заодно бы, вместе с первым сообщением, переслали бы Рогову в Москву и другое. Те, видать, в столице слушали только англичан.