Сталин и заговор военных 1941 г.
Шрифт:
Сколько уже лет прошло после окончания той войны, а теперь уже бывший Советский Союз выставляется в роли потенциального агрессора. Ведутся активные разговоры: «Как же-с, Гитлер опередил Сталина на две недели, а то бы, тот, всю Европу покорил! Едва, дескать, успели немецкие господа-товарищи, упредить советскую агрессию на своих восточных границах».
Такие вот дела давно минувших дней. С этой Ставкой, образованной неизвестно когда, полная морока. То её создали 21 июня, решением Политбюро. Потом, вроде бы, создали 22 июня, сразу после объявления немцами войны. Наконец, было принято «официальное решение», считать создание Ставки 23 июня. Те же чудеса и с составом Ставки, куда умудрились «засунуть» главу правительства
Но чтоб о Ставке не говорить, адмирал Октябрьский «вызывает огонь на себя». А может просто, как и в случае с разведдонесением, снова потянул одеяло? Ему это сподручнее, чем Кулакову. Как-никак, командующий! Снова цитата из очерка И.Панова.
«Уже в первый день войны 22 июня 1941 года Октябрьский задумал послать самолеты на бомбежку аэродромов и баз противника. Спустя годы такое решение сочтут обычным. Но в тот день оно не казалось простым. Ведь, первая директива из Москвы не предусматривала переноса боевых действий на территорию противника (Директива Тимошенко-Жукова. — В.М.). Конечно, это должно быть поправлено, однако сейчас расценивается как провокационное самоуправство. Тут же память воскрешала скрипучие слова Берии, сказанные минувшей ночью по телефону: за самоуправство последует расплата.
И все-таки надо действовать. Ведь немцы бомбят Измаил, Крым. Румынские мониторы уничтожают наши погранзаставы на Дунае. Чего же ждать? Запросив у наркома ВМФ адмирала Н.Г.Кузнецова разрешения бомбить аэродромы и базы врага, Октябрьский приказал ночью нанести удар по Констанце…
Так со второй же военной ночи авиация флота стала наносить удары по базам, военным и промышленным объектам врага…».
Понятно, чтоб не упоминать, злополучную Ставку решили всё переложить на наркома Кузнецова. Как он будет выкручиваться в данном эпизоде, затрудняюсь ответить? Во всяком случае, его воспоминаниям мы, в дальнейшем, уделим много внимания. По-поводу звонка Берии, можно сказать одно: видимо, звонил Октябрьскому и пытался узнать, на каком основании, тот отдал приказ о бомбардировке Румынии? Такие же вопросы возникнут и по поводу бомбардировки Финляндии. Этому будут посвящены последующие главы в данной работе.
Несколько слов об артистах и не только о них.
Во всех войсковых частях, во всяком случае, во все западных округах и даже, как видите, в Севастополе, в субботу вечером 21 июня, были организованы концерты с представителями эстрады, театра и кино. Кулаков, кстати, в своих мемуарах, тоже отмечает этот эпизод. Все это носило характер, явно, заранее спланированной акции, так как это были не отдельные случаи, а массовое явление. Значит, всем этим руководил единый центр, и он руководствовался, какими-то своими, понятными только ему, соображениями. Способствовали ли эти мероприятия, в смысле концерты, делу повышения боевой подготовки наших войск? Разумеется, нет! Даже, скорее наоборот, расхолаживали и тормозили, — и это, пожалуй, самое главное в данной истории.
Кому же было на руку понижать боевую подготовку наших войск накануне немецкой агрессии, если в военные округа 18 июня ушел приказ привести войска в полную боевую готовность? То, что это было выгодно немцам — тут и доказывать нечего, дураку, и то ясно! Как же все это тогда прикажите понимать? Значит, все же были те, кто выстилал немцам ковровую дорожку в нашу страну, и как в таком случае они называются? Уж не заговорщиками ли?
Глава 18. Засекреченная Ставка
Но, снова вернемся к «творениям» Маршала «Победы». Дальше, оно, ничуть не лучше, того, только что, выше исследованного нами. Жуков доводит до сведения, что,
Этого, в принципе, быть не должно! Молотову простительно — стыдно вспоминать, а Жукову что, — страшно вспоминать? Жукову готовили мемуары специалисты из Института военной истории и прочих учреждений Министерства обороны, советских и партийных организаций высшего звена. Как же они не заметили главного или не хотели заметить? Когда начинается война, что делают командующие всех уровней? Правильно, достают из сейфов мобилизационные пакеты или «красные пакеты», как их еще называли. Вскрывают их в установленном порядке, извлекают документы, в которых прописываются действия, на данный момент, того должностного лица или той группы лиц, кому, собственно, они — документы и предназначены.
Поэтому действия Жукова и должностных лиц, которых он описывает, не более, как заурядный «трёп». А вот то, что не заметили это, все те, кому положено это все заметить, вызывает странное чувство. Не секрет, что все военные знают, — при начале военных действий, как в нашем случае со стороны Германии, Тимошенко, как нарком обороны, у себя в кабинете, должен был открыть сейф и извлечь предписанный ему, соответствующей инструкцией, свой «красный пакет». А Жуков, как начальник Генерального штаба, должен извлечь из сейфа свой «красный пакет». В пакетах уже лежали подготовленные и утвержденные главой государства, директивы, которые надлежало привести в «движение» при начале военных действий. Например, в них могло быть указано: подать в соответствующие округа определенный условный сигнал о начале ответных военных действий против агрессора, или прибыть к главе государства в Кремль, за получением соответствующих указаний. Между прочим, в архивах лежит «черновик» Директивы с каракулями Жукова, якобы подготовленной, и, разумеется, «согласованной со Сталиным», но думается, что это очередная фальшивка призванная отвлечь внимание исследователей от событий начала войны или прикрыть собой что-то более важное, но нежелательное для публикации.
Но продолжим о «красных» пакетах. И члены Советского правительства и руководители партийных органов 22 июня должны были проделать туже же самую процедуру по вскрытию мобилизационных пакетов, что и военные. Кстати, Жуков в своих мемуарах, в главе десятой «Начало войны» сам же и подтверждает сказанное выше: «…Уже 23 июня (а 22 июня, видимо, нельзя об этом упоминать — В.М.) были введены в действие те мобилизационные планы, которые были разработаны раньше …».
Как мы знаем, Георгий Константинович, не может, чтоб не соврать. Придется поправить маршала с помощью Василия Гавриловича Грабина, известного оружейника, который 22 июня был в Москве:
«Я велел шоферу ехать в Наркомат вооружения… Там было многолюдно. Удивительно, как все успели так быстро собраться! В длинном коридоре толпились, переговаривались, начальники отделов. Я прошел в кабинет наркома. Там были и все его заместители.
Сам нарком Д.Ф.Устинов, незадолго до этого дня назначенный на место смещенного с должности и арестованного Б.Л.Ванникова, бледный, полуодетый (он ночевал в кабинете после закончившейся глубокой ночью, как было принято в то время, работы), сидел за столом, закрыв лицо руками и растерянно повторял: