Сталин и заговор военных 1941 г.

Мещеряков Владимир Порфирьевич

Важный момент, упомянутый автором. Понимая, что война уже прикатилась к нашим границам, составители плана нашли компромиссное, но, в, то же, время, и разумное решение. Даже, выполнение плана наполовину, на случай внезапного начала военных действий Германии против нашей страны, позволило бы, все равно создать, что особенно важно, достаточно устойчивую оборону.

А нужна ли она была нашей «пятой колонне»? Разумеется, нет. В итоге получаем закономерный результат.

«Но план наш принят не был. Строительство продолжали вести на основе прежних разработок— так, будто в запасе

у нас имелось по меньшей мере два года.

В первую очередь создавались долговременные (долгостроящиеся и дорогостоящиеся) сооружения (ДОС), и лишь потом предполагалось производить полевое заполнение УРов, то есть строить менее трудоемкие, наиболее массовые полевые укрепления…».

Как видите, любое благое дело можно извратить до неузнаваемости. Издадут приказ задом наперед, и ломись в открытую дверь. Ведь, недруги сразу же возразят: все, что приняли раньше — выполняется. Чего же попусту возмущаться? Ведь, объекты же строятся.

Да, но ведь принято дом начинать строить с фундамента, а не с крыши. К тому же планировали подготовить сначала первую полосу обороны из двух запланированных, а затем, если успеют до начала войны, то заняться второй. Получилось, видимо, что начали строить ДОСы (ДОТы), сразу на обеих полосах обороны, выводя за скобки, как подчеркнул Аркадий Федорович, «полевое заполнение УРов», то есть строительство менее трудоемких, но наиболее массовых полевых укреплений, тех же, например, ДЗОТов и заграждений.

Не забывайте, товарищи, что Мерецков, по своему положению, встал непреодолимой стеной между Хреновым и Шапошниковым.

«Верное определение последовательности работ составляло не единственную проблему оборонительного строительства. Не менее важно было вести его грамотно с оперативной и тактической точки зрения, учитывая и наш собственный опыт и опыт полыхавшей на Западе войны. Чтобы познакомиться с тем, как строятся УРы, я выехал в командировку в приграничные районы. Впечатление от этого знакомства осталось неутешительным. Оно нашло отражение в докладе, написанном на имя начальника Генштаба.

“Изучение и обследование состояния укрепления наших границ, — отмечалось в этом документе, — показало, что система военно-инженерной подготовки театра военных действий (ТВД) недостаточно уяснена как по форме, так и по содержанию, что отсутствует единство взглядов по этому вопросу и в то же время наблюдается шаблонность приемов и форм укрепления границ… Главным же и основным недостатком укрепления наших границ является то, что основная вооруженная сила нашей страны, полевые войска, остается “необеспеченной, а ТВД неподготовленным для действий полевых войск”.

Доклад я сначала показал Б. М. Шапошникову и М. В. Захарову— людям, чье мнение для меня было особенно авторитетно. Оба отнеслись к нему с одобрением. 12 октября(1940 г.)(как раз в этот день соединения вермахта были введены в Румынию) доклад лег на стол К. А. Мерецкова и действие возымел.

Содержащиеся в нем соображения относительно увеличения глубины УРов до 30–50 километров и создания предполья были отражены в директиве наркома обороны военным советам приграничных округов, изданной 20 февраля 1941 года. Но времени для выполнения этой директивы оставалось, увы, слишком мало. Да разве тогда мы знали об этом?…»

Автор, видимо, попытался рассказать о волоките, которая существовала в Генштабе во времена Мерецкова, но его наивные помышления ловко обыграли опытные редактора, замутив существо дела. Действительно, доклад был поначалу согласован с Шапошниковым и Захаровым, но последовавшая новая реорганизация Генштаба задвинула Шапошникова на вторые роли, поставив ему заслон, в виде Мерецкова, а Захарова, вообще, попросили очистить помещение еще в конце июня, направив начальником штаба в 12-ю армию Киевского военного округа.

Обиженный Матвей Васильевич Захаров впоследствии писал:

«Как мне тогда сказал Б.М.Шапошников, это перемещение имело целью дать мне возможность приобрести войсковой опыт в условиях, близких к боевым. Однако вскоре (в августе) Борис Михайлович и сам сдал дела Мерецкову».

Понятно, что Шапошников, может быть, хотел, как-то смягчить горечь от незаслуженной отставки своего товарища, но как видите, и его оттерли в сторону. Вон они, как дела-то разворачивались в отношении тех, чье мнение о подготовке инженерных сооружений на западной границе было авторитетным для нашего героя. И это у нас идет речь о защите западных рубежей нашей Родины. А потом, тот же Жуков ахал, да охал — не успели построить крепкую оборону. Супостат не вовремя напал!

А теперь прикиньте время, которое понадобилось документу, чтобы он, рассмотренный в июне Шапошниковым и Захаровым, лишь 12 октября смог лечь на стол К.А.Мерецкова, и застрять на нем неопределенное время. Кирилл Афанасьевич, видимо не очень жаждал видеть документ на своем столе, а когда, несмотря ни на что, доклад оказался все же у него, то не дал ходу этому документу, затянув с его рассмотрением до своей смены на посту начальника Генерального штаба.

А с 1-го февраля, как утверждал сам, Георгий Константинович, уже он, стал начальником Генерального штаба. Как видите, Жуков тоже внес свою посильную лепту, чтобы потянуть резину по строительству УРов. Начиналась уже последняя декада февраля (20-е число)1941 года. Впрочем, Георгий Константинович сам может сказать несколько слов по этим событиям, разумеется, стряхнув пылинки со своего кителя:

«…Я хотел бы остановиться на судьбе новых и старых укрепленных районов (УРов). К строительству новых укрепленных районов на западной границе приступили в начале 1940 года. Проект строительства УРов был утвержден И.В.Сталиным по докладу К.Е.Ворошилова».

Представляется, что Жуков «запамятовал» кем, в действительности, был утвержден проект строительства УРов. На тот момент, Сталин был, просто, одним из секретарей ЦК партии, входивший в состав Политбюро. Если проект был вынесен на утверждение от лица наркомата обороны, то утверждать его должен был Молотов, как председатель СНК. Это после 5 мая 1941 года, как мы знаем, Сталин займет государственный пост. Он документы по Пакту от 1939 года не имел возможности подписывать, как государственное лицо. Понятно желание переложить ответственность на Сталина. Чего не сделаешь, если хочется.