Сталин их побери! 1937: Война за Независимость СССР
Шрифт:
Естественно, что следственные органы и суды целиком и полностью втянулись в эту гонку. Не разглядеть врага стало большим преступлением, чем покарать невиновного. Таким образом, утвердилась не просто презумпция виновности, а презумпция тяжкой виновности. У следователей, по сути, не было выбора, они просто не имели права истолковать ситуацию не в пользу обвинения, находя состав преступления в каждом из представленных им для расследования случаев. При таком Уголовном кодексе, при таком моральном климате в обществе оправдать подсудимого – означало для следователя вступить в формальное противоречие с законом и взять всю полноту ответственности за это решение лично
Далее следствие, разумеется, сталкивалось с необходимостью сбора доказательств по делу. И тут оказывалось, что доказать виновность подозреваемого по политическому делу практически нельзя в силу самой специфики данного вида преступлений. Ну, что может являться доказательством по обвинению в участии в заговоре или в саботаже? Окровавленный топор, веревка, следы у Кремлевской стены, план квартиры Кагановича, портрет Сталина с надписью «х..»? Никаких доказательств в 99% случаев по политическим делам нет и быть не может, то есть, следуя формальным законным путем, расследовать такое преступление просто нельзя!
При противодействии антигосударственной деятельности у любой страны имеется два пути: первый – подстроить подозреваемому автокатастрофу или подсыпать ему цианистого калия, и второй – вытрясти из него признание и направить в суд. Поэтому советская формула о том, «что лучшим доказательством является признание подсудимого» – не фарс и не глупость, а (применительно к политическим делам) самая что ни на есть истинная правда.Что же оставалось делать чекистам, обязанным во что бы то ни стало доказать виновность подозреваемого, причем сделать это только на основе его показаний? Любой ценой вытрясти признание, больше ничего.
Чекисты. Военный синдром
Разумеется, личные качества работников НКВД играли в ходе следствия далеко не последнюю роль.
Не только уголовное право СССР сложилось в годы Гражданской войны (Кодекс 1926 года был только редакцией Кодекса 1922 года), аппараты Народного комиссариата внутренних дел, прокуратуры и судов сформировались в тот же период. Вполне естественно, что репрессивный Уголовный кодекс при этом ни в коей мере не вступал в противоречие с характером аппарата НКВД, в основе работы которого также преобладали не правоохранительные, а карательно-репрессивные императивы.
Среди причин беззакония и произвола, допускавшегося НКВД, часто называется большое количество евреев на руководящих должностях в центральном аппарате и территориальных органах наркомата. С этим утверждением трудно спорить по существу, однако воздействие данного фактора на методы следствия преувеличивать не стоит. Проблема чекистов была не в том, снимали они в бане штаны или нет, а, главным образом, в отсутствии образования и в низкой культуре. Естественно, что у комиссара госбезопасности 1-го ранга (!) Я.С. Агранова (Соренсона), с грехом пополам окончившего 4 класса городского училища в глухом местечке под Гомелем, было куда больше общего с любым вчерашним выходцем из русской деревни, чем с такими евреями, как Эйзенштейн или Кассиль.
Нет никаких данных о том, чтобы русские сотрудники возражали против методов, применяемых евреями. Что касается русского наркома Ежова, то он даже превзошел по жестокости еврея Ягоду. Таким образом, дифференцировать кадровый состав НКВД по национальному признаку, конечно, не следует, правильнее рассматривать его как более или менее однородную массу.
Нельзя
В годы Гражданской войны основной психологической особенностью красноармейца (в широком понимании) являлась обусловленная малограмотностью и темнотой склонность к фанатизму. В ходе Гражданской войны эти качества не только укреплялись, но и доводились до крайних форм посредством воздействия агрессивной по сути и примитивной по форме пропаганды.
Особенности довоенной профессиональной деятельности красноармейцев, в основной своей массе вчерашних рабочих и крестьян, предполагали достижение в трудовом процессе конкретных производственных целей . Именно конкретностью зачастую отличались военно-политические акции большевиков от интеллигентско-размытых деклараций белых. Неудивительно, что именно работу по конкретным показателям приняли впоследствии к исполнению в служебной деятельности и работники НКВД.
В отличие от большой войны с внешним агрессором, которая способствует консолидации общества, Гражданская война проложила деление «свой – чужой» непосредственно по ткани народа. Причем деление это было присуще не только чекистам, но и в равной степени их оппонентам – кулакам, вредителям, троцкистам.
Сыграло свою роль, видимо, и то, что большинство чекистов вышли из батраческой среды, представители которой занимались крайне непроизводительным и неквалифицированным трудом. Многие сотрудники органов, как евреи, так и русские, не имели до войны никакой определенной специальности. В то же время единственным приобретенным ими в годы войны профессиональным навыком стало уничтожение людей (врагов), которое они рассматривали не как злодеяние, но как свойственное боевым действиям нанесение максимального урона противнику и обеспечение наибольшей эффективности выполнения боевой задачи.
Пытки
Как и многие мои сограждане в годы советской власти, я не раз бывал в памятных местах революционной борьбы – в Петропавловской и Омской крепости, у монументов расстрелянных белогвардейцами рабочих и т. д. Однако ни разу не слышал при этом даже одной сотой, тысячной доли той галиматьи, которая ныне низвергается на советский период истории нашей страны. Во всей мировой истории, включая монгольское иго, инквизицию, дикий геноцид американских индейцев и Крестовые походы, не найти столь густо заплеванной страницы. Ну, где вы еще слышали, чтобы десятки миллионов совершенно ни в чем не повинных людей вывозили в глухие леса, где их насиловали, пытали, заставляли поедать друг друга и писать друг на друга доносы, а затем, под страхом истязаний, посылали воевать и вынуждали делать научные открытия?
Что движет авторами этих страшилок? Ими движет страх перед силой нашего народа и ненависть к свету, который он посмел понести людям всего мира.
Бросается в глаза, что никаких определенных фактов пыток или обобщенных данных по их применению в следственной практике нет. Существуют только отдельные разрозненные и неполные высказывания военачальников (Рокоссовского, Телегина и других) о применении к ним пыток. Вместе с тем рассказы военачальников не ставили цели дискредитировать Россию или советский строй, многие генералы, как, например, Рокоссовский, были убеждены, что несправедливость, допущенная по отношению к ним, была следствием происков врагов народа.