Сталин-Победитель Священная война Вождя
Шрифт:
Помню в начале 90-х годов встречу с известным американским советологом Джеймсом Пайпсом, который вместе с 3. Бжезинским спал и видел, как загнать нас, русских, в болота под Новгородом и обнести колючей проволокой. Пайпс тогда усиленно проповедовал среди интеллигенции как раз идею национального неравенства в СССР, угнетения народов со стороны русских. Главными примерами засилья русских в его агитации были наша армия и органы безопасности. Этому русофобу, культурно именовавшемуся «советологом», и в голову не приходило, что в России служить в армии — не значит бомбить с самолетов-невидимок мирные города, а значит — первыми подставлять грудь под пули, защищая свою
Да, замена во всесоюзном государственном и партийном аппарате, армии и органах безопасности сотрудников иных национальностей русскими — это, как уже говорилось, реальность конца 30-х — начала 40-х годов. Реальность, отражавшая убежденность Сталина в основообразующей, цементирующей роли русского народа в СССР. Реальность, отражавшаяся в элементарном количественном преимуществе русских в России и, соответственно, количественного преимущества русских в государственных структурах.
Действительно, Сталин не доверял иностранцам, с большим подозрением и мнительностью относился к людям с «заграничными» фамилиями (Берг, Эссен, Шмидт и т.п.), не принадлежащими к народам СССР. Сталин доверял людям с иностранными фамилиями что-либо ответственное считаное число раз.
Показательно также, что после войны Сталин не принимал никаких мер к тому, чтобы наказать румын, болгар или венгров, которые во время войны были заодно с фашистами. Хотя, быть может, дай тогда Сталин урок болгарам, ощутившим братские чувства к России, когда к их границе в 44-м подошли наши победоносные войска во главе с Жуковым, София не предоставила бы в 90-е НАТО аэродромы для бомбежек Югославии, остереглась бы предавать Россию ради сиюминутной выгоды. Да и румынскому королю вместо ордена «Победа» следовало воздать совсем иное, чтобы не было соблазна считать русских слишком добренькими.
Отдельная тема в этой главе — Катынь. Как известно, в 1943 году Красной Армией в Катынском лесу под Смоленском были обнаружены захоронения нескольких тысяч польских военных. Чрезвычайная государственная комиссия СССР по расследованию зверств фашистов установила, что расстрел поляков в Каты-не совершен немцами в сентябре—декабре 1941 года. Гитлер же, а вслед за ним польское эмигрантское правительство в Лондоне принялись уверять весь мир, что катынский расстрел — дело рук НКВД 1940 года.В связи с обвинениями, высказанными польским эмигрантским правительством, Черчилль писал Сталину:
«Германская пропаганда создала эту историю именно для того, чтобы вызвать трещину в рядах Объединенных Наций и придать некоторую видимость реальности ее новым попыткам убедить мир в том, что интересы Европы и малых наций защищаются Германией от внеевропейских держав, а именно СССР, США и Британской империи».
Уместно привести также цитату из дневника некой Л. Осиповой, ярого врага советской власти, активно сотрудничавшей с оккупационными властями, гестапо и СД:
«От фашистов можно ожидать чего угодно. Большевики все-таки не истребляют народ таким автоматическим образом. Не могу сейчас найти правильной формулы, но
Массовые расстрелы без суда и следствия, тем более расстрелы лиц по одному лишь национальному признаку, никогда не практиковались НКВД или какими-либо иными структурами Советского государства. Как видно из данной главы, с началом войны по всей стране шло выявление неблагонадежных лиц, однако об их массовых расстрелах вопрос не ставился. При этом среди антисоциальных элементов, подлежащих всего лишь высылке из прифронтовой полосы, были подозреваемые в таких тяжких преступлениях, как вредительство, диверсия и террор, а также бело-бандиты и бывшие царские офицеры.
В 1939—1941 годах СССР, приняв в свой состав Латвию, Литву, Эстонию, западные районы Белоруссии, Молдавии, Украины, был вынужден демонтировать государственные институты этих стран, принадлежавших к иной социальной системе.
При этом определенное число граждан данных районов, отнесенных органами НКВД к контрреволюционным элементам, были репрессированы: лишены свободы, высланы в административном порядке. Однако никаких массовых арестов, расстрелов ни в одном из указанных районов не было.В аналогичном ключе, кстати, происходило установление демократических органов власти в странах Восточной Европы после войны, когда госбезопасность этих стран обезвреживала только наиболее ярых, активных врагов диверсионно-террористической направленности.
В отношении же польских военнослужащих, оказавшихся на территории занятой Красной Армией Западной Белоруссии и Украины, известно, что 180 тысяч бывших польских солдат и 15 тысяч офицеров находились в ходе войны на территории СССР. Многие из них вступили затем в армию Андерса, ушедшую в Иран, а другие составили ядро возрожденного в 1944 году Войска Польского. Среди них, между прочим, один из будущих создателей государства Израиль — Бегин, в 1943—1948 годы — руководитель еврейского военно-террористического подполья в Палестине.
Придется напомнить также, что Польша начиная с 1917 года в одностороннем порядке проявляла крайнюю враждебность к России. Как известно, новое Советское государство не чинило никаких препятствий возрождению Польши и не заслуживало, безусловно, подобного отношения. Крайняя враждебность к России оставалась доминирующей, можно сказать, стержневой идеей польской внешней политики, которая никогда не снимала с повестки дня своих притязаний на исконно русские земли вплоть до Смоленска. Все попытки советского правительства нормализовать взаимоотношения торпедировались польской стороной. Какого же отношения можно было ожидать к огромной массе польских военнослужащих, волей судьбы оказавшихся на территории СССР в 1939 году? Куда, если не в лагерь, их было девать?
Мы, россияне, не имеем никаких оснований принимать катынский расстрел поляков на себя. Обвинения в адрес России — не эхо выстрелов из прошлого, а лязг затвора для нового выстрела. Лично я воспитан на примерах боевого братства с поляками, с симпатией отношусь к Польше, и мне горько писать эти строки.
Еще раз напомню — разобщение народов Европы, народов России, их натравливание друг на друга — это цель наших врагов. И если бы у Горбачева хватило воли в свое время расстрелять несколько десятков или сотен мерзавцев—погромщиков в Тбилиси, Нагорном Карабахе и Душанбе, народы только спасибо бы ему сказали. Цена презренного, гнилого либерализма — жизнь наших людей, страдания наших матерей, слезы наших близких.