Сталин: правда и ложь
Шрифт:
Когда Сталин рассказал о своих сомнениях в поведении дочери Джуге, который по его приказу негласно лично осуществлял наблюдение за ее жизнью и лучше чем кто-либо знал о присущих ей странностях, тот посоветовал показать ее, под чужой фамилией, психиатрам. После долгих колебаний Сталин согласился. Светлану, под видом диспансеризации, показали шести разным психиатрам. Диагноз всех шестерых был неутешительным: тяжелая форма шизофрении. Когда Джуга доложил Сталину заключение врачей, тот с горечью сказал: "И здесь больные гены жены, матери Светланы, достали меня".
Этот факт объясняет многие поступки Светланы
Ну какая настоящая мать на земле, находясь в здравом уме, оставит навсегда своих несовершеннолетних детей, чтобы отправиться в Индию? Попав же оттуда в США, она поставит свое имя, как автора, под сфабрикованными Центральным Разведывательным Управлением США антисоветскими, антисталинскими книгами "Двадцать писем к другу" (1967 г.), "Всего один год" (1970 г.) и "Далекие звуки" (1984 г.), в которых выльет ушат помоев на своего великого отца.
В то же время есть все основания полагать, что хрущевцы умышленно вытолкнули Светлану Сталину, больного человека, из страны, отпустив ее в Индию, с тем, чтобы ЦРУ выкрало ее там, и в дальнейшем использовало для компрометации коммунизма, заставив подписаться под гнусными фальшивками под видом "воспоминаний". Не случайно выход ее "воспоминаний" в свет совпал с подготовкой прихода к руководству в СССР злейшего врага советского народа, жалкой американской марионетки — Михаила Горбачева.
Таким образом, Светлана Иосифовна Сталина-Аллилуева никакая не изменница Родины, никакая не диссидентка, а просто тяжело больная и глубоко несчастная женщина, попавшая в руки международных мерзавцев и провокаторов.
В середине июля 1949 года генерал Лавров доложил Сталину о полученном из Лондона сообщении о том, что второй секретарь Ленинградского горкома партии Яков Федорович Капустин, находившийся в Англии в служебной командировке, якобы завербован английской разведкой.
Сталин спросил:
— Источник сообщения надежный?
— До сих пор не подводил, товарищ Сталин, — ответил Лавров.
Сталин поднял трубку телефона, при помощи которого был напрямую связан с Абакумовым. Услышав ответ и по своему обыкновению не здороваясь, спросил:
— Что у вас есть на ленинградцев? В частности на секретаря горкома Капустина?
Выслушав ответ Абакумова, Сталин приказал:
— Заинтересуйтесь Капустиным и его окружением. После разговора с Абакумовым Сталин сидел молча, не нарушал установившееся молчание и Лавров. После продолжительного молчания Сталин продолжил беседу с Лавровым:
— Абакумов доложил, что он тоже по линии 2-го Главного Управления МГБ имеет кой-какие сигналы о Капустине, пока что непроверенные, и поэтому он мне об этом не докладывал. Капустин же, оказывается, близкий друг секретаря ЦК Кузнецова и первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии Попкова. Интересно, — задумчиво проговорил Сталин, — зачем Капустин понадобился англичанам? Навряд ли он нужен им как обычный шпион. Тут что-то кроется явно другое. Приезжай сегодня к восьми часам вечера вместе с Джугой ко мне ужинать в Волынское. Пусть он захватит все, что у него есть на ленинградских руководителей и особенно на Кузнецова и Вознесенского. Подумаем.
Ровно в восемь часов вечера Лавров и
Как всегда, за ужином завязалась неторопливая беседа.
— Подтвердились сведения, что Молотов знал о крупных недостатках в авиационной промышленности и покрывал их? — спросил Джугу Сталин.
— На общем фоне успехов нашей авиации на фронтах он просто не придал им значения, — ответил Джуга.
— Значит, все-таки знал, — задумчиво проговорил Сталин. — Удивительно, почему Вячеслав не доложил мне об этом?..
Джуга положил вилку на тарелку с бараниной:
— Думаю, что, зная вашу любовь к авиационной промышленности, не хотел расстраивать.
Сталин усмехнулся:
— Скажи, какой филантроп нашелся!
Джуга возразил:
— Молотов, пожалуй, единственный до конца верный вам человек в Политбюро.
Сталин недовольно протянул:
— Верный, а о Шахурине и Новикове не доложил ... Что с его женой?
Собравшийся продолжить ужин, Джуга вновь положил вилку на тарелку:
— Абакумов по-прежнему добивается от нее показаний о вражеской деятельности. Однако показаний такого рода Полина Жемчужина не дает.
— Значит, не признается? — спросил Сталин. — А что ты сам думаешь об этой даме?
Джуга ответил не задумываясь:
— Думаю, что была бы очень рада, если бы ее муж стал первым лицом в партии и государстве. Я же данными об участии ее в каком-либо антиправительственном заговоре пока не располагаю.
— Ну, ладно, — проговорил Сталин, — пусть действительно с ней разбирается Абакумов. С Молотова же глаз не спускайте, что-то он мне последнее время перестал нравиться, особенно после дела с авиаторами. Что есть о Кузнецове и Вознесенском?
До сих пор не принимавший участия в разговоре Лавров раскрыл папку и, перебирая записи, начал доклад:
— В Ленинграде, товарищ Сталин, сложилась крепко спаянная между собой группа, в которую входят Попков, Капустин, Лазутин, Турко, Закржевская, Михеев. В Москве им покровительствуют и всячески их поддерживают выходцы из Ленинградской партийной организации Вознесенский, Кузнецов и Родионов. На квартире Попкова, по случаю открытия в Ленинграде торговой ярмарки, было застолье, на котором помимо вышеуказанных лиц присутствовали и приехавшие из Москвы Вознесенский, Кузнецов и Родионов. Если вы разрешите, товарищ Сталин, я зачитаю наиболее характерные выдержки из высказываний собравшихся у Попкова.