Сталин, Путь к власти

Такер Роберт

Во время последовавшего революционного кризиса Ленин занимал позицию, которая вначале смутила многих его сторонников и вызвала серьезное сопротивление в партии. Выдвинутое им после возвращения в Россию в апреле 1917 г. и нашедшее отражение в Апрельских тезисах требование радикальной стратегии, направленной на быстрейший захват власти, партийный орган "Правда" назвал неприемлемым, и потребовалась вся сила ленинского убеждения, чтобы быстро преодолеть внутрипартийную оппозицию. В сентябре партийное руководство в Петрограде игнорировало, посчитав несвоевременным, призыв скрывавшегося Ленина к немедленному вооруженному восстанию и захвату власти, а когда он в октябре вновь стал на этом настаивать, против него выступила группа членов Центрального Комитета, включая Зиновьева и Каменева. В первые дни победившей революции эти два видных большевика объединились с другими, так называемыми колеблющимися, отстаивая, вопреки Ленину, идею преобразования правительства большевиков в широкую социалистическую коалицию. И наконец, в начале 1918 г. настойчивое требование, касавшееся принятия жестких условий Германии в Брест-Литовске, Ленину пришлось подкрепить угрозой собственной

отставки и только таким путем обеспечить поддержку Центрального Комитета, который затем принял предложение большинством в семь голосов против четырех при четырех воздержавшихся. Однако и после подписания договора Бухарин вместе с левыми коммунистами продолжал агитацию в партии против его ратификации47. Между тем традиция дискуссий по спорным вопросам в большевистском руководстве продолжалась и после консолидации власти, и в высших партийных инстанциях взглядам Ленина не гарантировалось автоматическое одобрение. По этому вопросу мы располагаем его собственным свидетельством, нашедшим отражение в переписке с А. А. Иоффе. в марте 1921 г. Жалуясь в личном письме на частую переброску его Центральным Комитетом с одной работы на другую, Иоффе несколько раз повторил (имея в виду Ленина), выражение: "Центральный Комитет - это Вы". В ответ Ленин самым энергичным образом протестовал против этой фразы, говоря, что Иоффе мог так писать только в состоянии большого нервного раздражения и переутомления. Ленин заметил: "Старый Цека (1919 - 1920) побил меня по одному из гигантски важных вопросов, что Вы знаете из дискуссии. По вопросам организационным и персональным несть числа случаям, когда я бывал в меньшинстве. Вы сами видели примеры тому много раз, когда были членом ЦК"[49]. Хотя Ленин был прав относительно фактов, упомянутых в письме, замечание Иоффе затронуло скрытые рычаги большевистской структуры власти. В известном смысле Ленин мог бы (хотя этого никогда бы не сделал) сказать: "Центральный Комитет - это я". Он был настолько влиятельным большевистским лидером, его авторитет в правящей группировке и в партии был так велик, что, ему, как правило, удавалось формировать и определять партийную линию по всем важным политическим вопросам. Что же касается голосования по предложению, касавшемуся Цектрана, то здесь следует иметь в виду, что это был единственный за весь период 1919 - 1920 гг. связанный с серьезным политическим вопросом случай поражения, который Ленин мог назвать. Кроме того, на это можно было бы возразить тем, во-первых, что результаты голосования были довольно неожиданными, во-вторых, что ленинская позиция в отношении профессиональных союзов вскоре возобладала на Х съезде партии.

Подлинные масштабы доминирующего влияния Ленина проявились во время дебатов по военному вопросу на XIII съезде партии в марте 1919 г. На закрытом заседании значительные силы из большевистского руководства предприняли решительную атаку на военную политику Троцкого, который еще до дебатов выехал из Москвы, чтобы руководить операциями против войск адмирала Колчака на Восточном фронте. Тем не менее поражение этой военной оппозиции оказалось предрешенным, после того как Ленин выступил в защиту Троцкого; причем он даже не счел нужным остаться на съезде, чтобы дождаться результатов голосования51. Наконец, следовало бы, пожалуй, отметить, что Ленин, не занимая официального поста в Коминтерне, лично влиял на его решения через русских представителей, из которых выбиралось руководство данной организации. Они спорили между собой, вспоминал бывший немецкий коммунист, участвовавший в заседании Исполкома Коминтерна в 1921 г., но, "когда высказывал свое мнение Ленин, вопрос считался решенным. Его авторитет воспринимался товарищами как что-то само собой разумеющееся. Я не имею в виду, что они механически повиновались или ощущали какую-то угрозу. Я признаю и теперь, что эта позиция являлась результатом его несомненного превосходства"[53]. С другой стороны, можно вспомнить слова Ленина из "Письма к товарищу о наших организационных задачах" (1902). Описав характер революционной организации, которую предусматривает его план, Ленин заявил, что ее задача - действовать, "сохраняя руководство всем движением, сохраняя, разумеется, не силой власти, а силой авторитета, силой энергии, большей опытности, большей разносторонности, большей талантливости"[55] первых лет к гражданскому миру в условиях новой экономической политики, которая длилась в течение почти всех 20-х годов.

Советская внешнеполитическая стратегия, в соответствии с которой Коминтерн и Наркоминдел действовали как два инструмента двойственной политики (с помощью одного стремились свергнуть капиталистические правительства, а с помощью другого пытались устанавливать с ними деловые отношения), были, по сути, творением Ленина в такой же мере, как и курс советской дипломатии, имевший целью укрепить безопасность революционного государства путем усугубления трений между врагами. Более того, Ленин постоянно следил за внешнеполитическими делами и даже временами диктовал народному комиссару иностранных дел Георгию Чичерину тексты дипломатических нот иностранным правительствам[57][. Мемуарная литература изобилует подобными фактами. Один коммунист, который слышал Ленина на каком-то послереволюционном собрании, рассказывал о реакции присутствующих: "Лица их просветлели. Это было поистине интеллектуальное пиршество"[59].

Преклонение перед Лениным проявлялось в склонности последователей делать его центральной фигурой культа его личности. Об этом, например, свидетельствовала реакция общественности на ранение Ленина 30 августа 1918 г., когда какое-то время он находится между жизнью и смертью. В тот период в советские газеты приходили тысячи писем с выражением преданности и горячих пожеланий скорейшего выздоровления. Троцкий, впоследствии осудивший культ Ленина, в речи 2 сентября 1918 г. заявил: "Никогда собственная жизнь каждого из нас не казалась нам такой второстепенной и третьестепенной вещью, как в тот момент, когда жизнь самого большого человека

нашего времени подвергается смертельной опасности. Каждый дурак может прострелить череп Ленина, но воссоздать этот череп - это трудная задача даже для самой природы". По словам Луначарского, Троцкий, по-видимому где-то в это же самое время, хотя и не публично, заметил: "Когда подумаешь, что Ленин может умереть, то кажется, все наши жизни бесполезны, и перестает хотеться жить"[61].

Не довольствуясь высказанной в частном порядке тревогой, Ленин поручил Бонч-Бруевичу и еще двум помощникам посетить (начав с "Правды" и "Известий") все редакции советских газет и разъяснить, что восхваление его личности следует немедленно прекратить. "На другой же день газеты были все в другом тоне, - говорится далее в воспоминаниях, - и Владимир Ильич более не поднимал этого вопроса..."

Однако прошло немногим более года, и последователи Ленина опять проявили склонность вознести его на пьедестал. В речах на одном из партийных собраний, состоявшемся в апреле 1920 г. в честь пятидесятилетия Ленина, и в опубликованных советской печатью по этому случаю статьях они провозгласили Ленина вождем[63].

Ленин вновь выразил, на этот раз публично, свое нежелание быть объектом преклонения, когда вознамерились отпраздновать его день рождения. Он отсутствовал на юбилейном собрании до тех пор, пока не прекратились восхвалявшие его речи. Появившись после перерыва и встреченный бурными аплодисментами, он сдержанно поблагодарил присутствовавших, во-первых, за приветствия, а во-вторых, за то, что его избавили от выслушивания их. Затем Ленин выразил надежду, что со временем будут созданы более "подходящие способы" отмечать юбилейные даты, и закончил свою речь обсуждением будничных партийных проблем. В этом же коротком выступлении он предупреждал партию об опасности головокружения от успехов и превращения в "зазнавшуюся партию"[65]. Можно привести и другие примеры. Нужно, однако, быть осторожными, обобщая эти свидетельства. С уверенностью можно лишь сказать, что, несмотря на недостаточное развитие средств информации в России того времени, Ленин как личность произвел в народных массах чрезвычайно глубокое впечатление и возбудил сильные чувства, как позитивные, так и негативные. Двойственный характер отношений обусловливался тем фактом, что простые русские люди, издавна привыкшие отождествлять политическую власть с царем, были склонны видеть в Ленине олицетворение большевизма, к которому в революционный период население испытывало довольно противоречивые чувства. Те, для кого большевистская революция представляла угрозу их религиозным и иным ценностям, принимали Ленина за воплощение сатаны; те же, для кого революция означала надежду избавиться от нищеты, видели в нем избавителя. В результате Ленин еще при жизни стал в буквальном смысле легендарной фигурой и героем фольклора.

В Средней Азии, например, имели хождение легенды, которые изображали его освободителем, ниспосланным аллахом для того, чтобы сделать людей счастливыми[67]. Таким путем число сторонников Ленина увеличилось за счет простых русских людей, хотя для них марксизм оставался таким же загадочным, как и любая богословская система. Не всегда эти люди вступали в партию.

Как уже указывалось, на отношение крестьян к новому строю оказывала сильное влияние проводившаяся правительством аграрная политика. В период "военного коммунизма" (1918 - 1921) советское руководство было как бы о двух головах: поощряя раздел оставшихся земельных угодий и гарантируя владение ими, оно в то же время национализировало землю, начало организовывать коммуны и силой отбирать хлеб в деревне, чтобы накормить городское население. В результате позиция крестьянина по отношению к новому руководству была также двойственной, что хорошо иллюстрирует популярный в то время лозунг: "Да здравствуют большевики, долой коммунистов!" Крестьянину казалось, что внутри руководства существует раскол между теми, кто хотел бы, чтобы крестьяне имели землю ("большевики"), и теми, кто желал бы эту землю у них отобрать ("коммунисты"). Примечательно, что крестьянин имел склонность отождествлять Ленина с первыми. Валентинов, вернувшийся в Россию во время революции и работавший в редакции "Торгово-промышленной газеты", зафиксировал следующее типичное выражение подобного мышления: "Ленин русский человек, крестьян он уважает и не позволяет их грабить, загонять в колхоз, а вот другой правитель - Троцкий, - тот еврей, тому на крестьян наплевать, труд и жизнь он их не знает, не ценит и знать не желает"[69].

Примечания

2 Их брак был бездетным.

4 Там же, т. 1, с. 656 - 657 .

6 Там же, т. 3, с. 597 - 598. Эта книга была в достаточной степени исторической и статистической, чтобы миновать цензуру, и была легально издана в Петербурге в 1899 году. Ленин, который все еще находился в Сибири, подписался псевдонимом Владимир Ильин.

8 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 2, с. 455 - 456, 459 - 460, 462.

10 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 376.

12 Плеханов Г. В. Соч., т. 13, М.
– Л., 1926, с. 116 - 133, 134. Статья, озаглавленная "Рабочий класс и социально-демократическая интеллигенция", появилась в "Искре" в июле-августе 1904 г.

14 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 1 - 192. Андрей Желябов (1850 - 1881) - один из организаторов и руководителей "Народной воли". Август Бебель ( 1840-1913) один из основателей немецкой социал-демократической партии.

16 Плеханов Г. В. Соч. М.
– Л., 1923, т. 8, с. 304.

19 Валентинов Н. Встречи с Лениным. Нью-Йорк, 1953, с. 103, 108.

21 Weber M. The Theory of Social and Economic Organization. N. Y., 1947, p. 359 - 362; Weber M. The Three Types of Legitimative Rule.
– "Berkley Publications in Society and Institutions". IV, I, Summer 1958, р. I - II; Weber M. Essays in Sociology. ed. Jerth N. Y. and Mills C. W. N. Y., 1958, p. 52. Относительно концепции харизмы см.: Tucker R. C. The Theory of Charismatic Leadership "Daedalus", Summer 1968, p. 731 - 756.