Сталин: в преддверии войны
Шрифт:
Иными словами, это была договорная гарантия сохранения линии, которую германские войска не должны были пересекать, что было необходимо для безопасности СССР.
Все это так. Но такие формулировки протокола, как «территориально-политическое переустройство областей», входящих в то время в состав других государств (Прибалтийских стран, Польши), не участвовавших в договоре, находились в явном противоречии с международным правом.
Содержание пакта о ненападении и секретного дополнительного протокола ныне хорошо известно.
Эти вопросы были предметом специального рассмотрения на II съезде народных депутатов СССР (декабрь 1989 г.), где им была дана политическая и правовая оценка. Советская
Для СССР советско-германский пакт был важен (при всех морально-правовых издержках) потому, что позволял советскому государству сохранить нейтралитет, не быть втянутым в войну между Германией и западными демократиями, которая, как полагали в Кремле, могла начаться в ближайшее время. Предполагалось, что война примет затяжной характер и ослабит обе сражающиеся стороны. В этом случае СССР выигрывал время для усиления своего военно-экономического потенциала и повышения обороноспособности страны. Главной целью было не стремление избежать войны вообще, а оттянуть вступление в войну на возможно больший срок и встретить ее во всеоружии. Кроме того, в случае войны между Германией и англо-французской коалицией две группировки капиталистических держав оказались бы по разные стороны баррикад. А это исключало возможность создания единого империалистического антисоветского фронта. Более того, в случае нападения Германии на СССР уже в ходе войны западные демократии, являясь противниками Германии, объективно становились бы союзниками Советского государства.
Таким образом, пакт давал возможность выиграть время и создать более благоприятную для СССР международную ситуацию. Но Советское правительство не сумело рационально использовать эти возможности. Да, в конечном счете Советский Союз оказался втянутым в войну в неблагоприятных для него условиях, но дело здесь не столько в пакте, сколько в последующей политике советского руководства. Не оправдались и расчеты на то, что война между Германией и англофранцузской коалицией затянется (хотя в августе 1939 года трудно было предвидеть, что великая держава Франция будет разбита за 44 дня). Ошибки в оценке обстановки, неадекватное восприятие происходивших в Европе процессов привели к ложным выводам и непродуманным действиям на международной арене. Но все это было потом. А тогда, в августе-сентябре 1939 года, как писал Черчилль, «Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на Запад исходные позиции германских армий, с тем, чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи... Если их политика и была холодно-расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной»1. Эту оценку разделяли и некоторые крупные политики Запада (лидер либеральной партии Ллойд Джордж, английский посол в СССР У. Сиде и другие).
Однако мировая общественность восприняла советско-германский пакт по-иному.
То обстоятельство, что первое в мире государство рабочих и крестьян заключило договор с нацистской Германией, проводившей агрессивную политику, обернулось нравственными и идейносоциальными потерями для Советской страны и ее народа. Тот факт, что пакт был подписан с фашистским правительством, против политики которого в течение ряда лет выступала советская
'Черчилль У. Вторая мировая война. М., 1991. Кн. 1. С. 180.
жении. В ложное положение было поставлено руководство Коминтерна.
Общественное мнение под влиянием развернутой в Англии и Франции пропагандистской кампании было явно не на стороне СССР. Даже в компартиях, в том числе и среди руководящего актива, эта акция Советского правительства не находила понимания.
Полпред СССР в Англии И. М. Майский докладывал в Москву 24 августа 1939 года: «Особо неистовствуют лейбористы. Они обвиняют нас в измене принципам, в отказе от прошлого, в протягивании рук фашистам... Консерваторы (правящая партия. — А. О.) держатся много спокойнее. Они никогда всерьез не верили ни в Лигу Наций, ни в коллективную безопасность, и сейчас гораздо проще воспринимают возврат Европы к политике «национального интереса»1.
Действительно, пакт от 23 августа 1939 года явился крутым поворотом в совете ко-германских отношениях. В некоторых публикациях последних лет проводится мысль о том, что посредством советско-германского договора о ненападении и секретного протокола от 23 августа 1939 года Сталин и Гитлер «полюбовно» поделили между собой ряд государств, и «медовый месяц» дружбы двух диктаторов продолжался до тех пор, пока Гитлер «вероломно» не напал на СССР. Но это лишь часть правды, находящаяся на поверхности. В реальной же политике дело обстояло далеко не так. Под маской дипломатических улыбок шло жестокое противоборство за выигрыш времени и пространства перед неминуемой схваткой между СССР и Германией.
Анализ всей совокупности фактов и событий, происходивших в Восточной Европе в 1939—1941 годах, если их рассматривать диалектически, в контексте изменений международной обстановки, свидетельствует о том, что при всей приверженности сталинской внешней политики к силовым методам на крутых поворотах истории, при свойственном Сталину имперском мышлении эта политика не была статичной, раз навсегда определенной. Она находилась в динамике, которую диктовали внешние условия, порожденные развернувшейся в Европе войной. Стратегические соображения, стремление укрепить свои границы, обзавестись союзниками, территории которых можно использовать в случае, если война затронет Советский Союз, были первостепенными в действиях советского руководства. Изменявшаяся обстановка диктовала быстрые и прагматические решения.
Документы раскрывают сложную картину эволюции отношений СССР со своими соседями перед началом и в ходе развернувшейся Второй мировой войны. Определяющим фактором здесь были, конечно, отношения между СССР и Германией. Только после мюнхенского сговора, похоронившего политику коллективной безопасности, после провала попыток организовать вместе с Англией и
Францией систему коллективной защиты от агрессора в условиях стремительно надвигавшейся войны Германии против Польши (причем в непосредственной близости от границ Советского Союза), войны с трудно предсказуемыми последствиями, Советское правительство приняло предложение Германии заключить пакт о ненападении.
Договор между СССР и Германией о ненападении (без секретного протокола) с точки зрения международного права был вполне законным, действительным и правомерным. Он был опубликован, прошел ратификацию, был признан другими государствами и международными организациями и потерял силу 22 июня 1941 года. Что касается секретных дополнительных протоколов (от 23 августа и 28 сентября), то они были незаконными, недействительными, неправомерными. Их аморальность и несоответствие международному праву осуждены мировой общественностью.