Сталин в жизни
Шрифт:
Микоян А. С. 362
На Москву осенью 1941 года сбрасывали листовки с Яшиными фотографиями. Собственный сын Сталина сдался в плен, потому что всякое сопротивление германской армии отныне бесполезно! Следуйте примеру сына Сталина — он жив, здоров и чувствует себя прекрасно. Зачем вам приносить бесполезные жертвы; идти на верную смерть, когда даже сын вашего верховного заправилы сдался в плен. Переходите и вы!
Аллилуева С. С. 97
Отец мог бы гордиться поведением сына... Но...
Васильева Л. С. 97
Это было в то время, когда
Микоян А. С. 362
Судьба Юлии Мельцер, матери дочери Якова, далеко не безоблачна, хотя она в это время жила в семье И. Сталина. После того как И. Сталину стали известны некоторые сведения о пленении Якова, у него возникло подозрение в предательстве. Сталин стал подозревать и жену Якова, которая вскоре была арестована, позже реабилитирована.
Колесник А. С. 404
…Юля с Галочкой оставались у нас. Неведомо почему (в первые месяцы войны никто не знал толком, что делать, даже отец), нас отослали всех в Сочи: дедушку с бабушкой, Анну Сергеевну с двумя ее сыновьями. Юлю с Галочкой и меня с няней. В конце августа я говорила из Сочи с отцом по телефону. Юля стояла рядом, не сводя глаз с моего лица. Я спросила его, почему нет известий от Яши, и он медленно и ясно произнес: «Яша попал в плен». И, прежде чем я успела открыть рот, добавил: «Не говори ничего его жене пока что». Юля поняла по моему лицу, что что-то стряслось, и бросилась ко мне с вопросами, как только я положила трубку, но я лишь твердила: «Он ничего сам не знает». Новость казалась мне столь страшной, что я была бы не в силах сказать ее Юле — пусть уж ей скажет кто-нибудь другой... Но отцом руководили совсем не гуманные соображения по отношению к Юле: у него зародилась мысль, что этот плен неспроста, что Яшу кто-то умышленно «выдал» и «подвел», и не причастна ли к этому Юля. Когда мы вернулись к сентябрю в Москву, он сказал мне: «Яшина дочка пусть останется пока у тебя. А жена его, по-видимому, нечестный человек, надо будет в этом разобраться».
И Юля была арестована в Москве, осенью 1941 года, и пробыла в тюрьме до весны 1943 года, когда «выяснилось», что она не имела никакого отношения к этому несчастью, и когда поведение самого Яши в плену, наконец-то, убедило отца, что он тоже не собирался сам сдаваться в плен.
Аллилуева С. С. 145–146
Допросы вертелись вокруг кожаной куртки. На листовках, которые сбрасывали немцы, была фотография: немецкие офицеры сидят за столом, в руках кружки с пивом. Немного сбоку — папа с лицом спокойным и веселым. Он смотрит не на них, а прямо перед собой. На нем неновая кожаная куртка. Людям со стороны фотография не показалась бы странной, но тем, кому пришлось ее внимательно рассматривать или даже изучать, бросилась в глаза не только отвлеченность взгляда и позы, но и эта ношеная штатская одежда. Таких вещей при нем быть не могло. Старье с чужого плеча? Подобный вариант не слишком годился для рекламы. Возможно, и даже скорее всего, среди тех, кто разглядывал листовку, находился человек, близко его знавший. Не силясь определить монтаж при помощи логических выводов, он просто узнал куртку, в которой видел папу на охоте, рыбной ловле, в Зубалове, где он обычно ее и носил. Была и фотография его в этой самой куртке. Как могла она перекочевать из семейного альбома в руки автора или авторов листовок? Ма не знала, что отвечать, и задававшие вопрос на время успокаивались. Потом все начиналось сначала, монотонное и упорное кружение вокруг одной точки («Подумайте хорошо, прежде чем ответить»... «Ведь я вам уже говорила»...) Медленный, не затягивающий до конца водоворот...
Джугашвили Г. С. 26–27
Новейшими
— Почему мы должны делать исключение для Якова Джугашвили? Законы пишутся для всех, — сказал он при этом.
Зенькович Н. С. 141
В конце июля Сталин пригласил к себе мою мать, и у них была доверительная беседа, о которой потом она не раз вспоминала. Он тогда сказал ей, что война будет очень тяжелой и кровопролитной, нам еще придется отступать и отступать, но победа будет за нами, в этом никто не может сомневаться. Потом он попросил взять с собой детей, бабушку, деда и поехать к Светлане в Сочи, чтобы ей одной не было тоскливо и одиноко в это тяжелое время.
Аллилуев В. С. 124
В осажденной Москве
В августе 1941 года Сталин с Булганиным ездили ночью в район Малоярославца для осмотра боевых позиций. Черным восьмицилиндровым «Фордом» управлял шофер Кривченков, сотрудниками для поручений были: генерал Румянцев — старый чекист, участвовавший еще в подавлении левых эсеров и освобождении Дзержинского, Хрусталев, Туков.
Они же через несколько дней сопровождали Сталина, Ворошилова и Жукова во время осмотра Можайской оборонительной линии. Под Звенигородом остановились на окраине деревни. Вездесущие мальчишки тут же узнали гостей и забегали с криком:
— Ура! К нам товарищ Сталин и Ворошилов приехали!
В конце октября Сталин и Ворошилов поехали на боевые позиции шестнадцатой армии генерала Рокоссовского, где наблюдали за первыми залпами «Катюш». Когда они побатарейно дали залп — пронесся огненный смерч. После этого надо было сделать рывок в сторону километров на пять. Но тяжелый «форд» застрял в проселочной грязи. Верховного посадили в нашу хвостовую машину и быстро вывезли на шоссейную дорогу. Расстроенный шофер Кривченков просил не бросать его без помощи. Выручил танк, вытянувший машину на шоссе. Конечно, немецкая авиация тотчас нанесла бомбовый удар по месту стоянки «Катюш», но те уже находились далеко. На рассвете Сталин в грязной машине вернулся в Москву. В этой поездке вождя сопровождали прежние сотрудники.
Рыбин А. С. 27
19 августа 1941 года Сталин вызвал наркома Шахурина, конструктора Ильюшина, главкома ВВС Жигарева, его заместителя Петрова и меня.
Встретил нас посреди комнаты и, прежде чем объяснить, зачем вызвал, обратился к Ильюшину:
— На ваших самолетах хорошо воюют. Известно ли вам об этом? Военные особенно хвалят штурмовик ИЛ-2. Какую вам дали премию за ИЛ-2? (Речь шла о первых Сталинских премиях, которые присуждались в марте 1941 года.)
Ильюшин ответил, что получил премию второй степени и очень благодарен правительству за это.
— Чего же благодарны? — сказал Сталин. — За эту машину вы заслуживаете премии первой степени. И, обращаясь к наркому, сказал:
— Нужно дать Ильюшину премию первой степени.
Я был рад за Ильюшина, и мне припомнился один эпизод, происшедший незадолго до войны, в феврале 1941 года.
По срочному вызову нарком и я поехали к Сталину. В его кабинете находились Маленков, Жданов и директор ленинградского Кировского завода Зальцман. Сталин был возбужден и нервно расхаживал по кабинету. Как выяснилось, нас вызвали по поводу производства штурмовиков Ильюшина. Завод, выпускавший ИЛ-2, сорвал сроки сдачи машин.