Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года
Шрифт:
Не зная логики внутрипартийных баталий, взаимных обвинений и предрассудков, зачастую сложно объяснить, почему та или иная деталь рассматривалась как компрометирующая, замалчивалась одними и вытаскивалась на свет другими. К примеру, какая, казалось бы, беда в том, что в декабре 1925 г. центральный орган Закавказского краевого комитета ВКП (б) газета «Заря Востока» опубликовала под рубрикой «Двадцатилетие революции 1905 г.» два архивных документа: письмо Сталина из сольвычегодской ссылки и донесение начальника Тифлисского охранного отделения ротмистра Карпова, сообщавшее, что Иосиф Джугашвили в 1905 г. был арестован и бежал из тюрьмы? Или что в 1929 г., к 50-летнему юбилею вождя, та же «Заря Востока» и «Бакинский рабочий» поместили найденную в архиве бывшего Бакинского губернского жандармского управления фотографию Кобы, указав, что она относится к 1905 г.? [3] А проблема была в том, что со времен подполья считалось, что если кого-то арестовали и вскоре отпустили, то это бросает на него серьезные подозрения: значит, во время допросов его завербовали и теперь он полицейский осведомитель (см. гл. 10). Сталин же, заполняя после революции биографические анкеты, ареста в 1905 г. не указывал. Возникало подозрение, что он его скрывал, потому что был завербован. Сейчас, собрав большой массив жандармских документов, можно уверенно утверждать, что этого ареста не было, после побега из первой ссылки в январе 1904 г. Джугашвили не попадался в руки полиции вплоть до 1908 г. Но в 1920-е гг. история самой партии и биографии виднейших большевиков еще не имели четкой
3
На эти обстоятельства обратил внимание автор одной из недавних книг о молодом Сталине А. В. Островский. См.: Островский А. В. Кто стоял за спиной Сталина? СПб., 2002. С. 10-12.
Еще более очевидным компрометирующим материалом было опубликованное письмо Сталина из Сольвычегодска, где он со свойственной ему грубоватой иронией обозвал развернутую тогда Лениным борьбу с очередными партийными оппонентами «бурей в стакане воды» (см. гл. 20, док. 6). Несогласие с ленинской линией в 1920-х гг. стало считаться одним из худших большевистских грехов, поскольку в ходе соперничества за место партийного лидера, освободившееся после смерти Ленина, серьезным аргументом стала былая близость к Ильичу. Как этот аргумент использовался в борьбе за власть, убедительно показал Р. Такер [4] .
4
Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879-1929 // Такер Р. Сталин. История и личность. М., 2006. С. 225-244.
Публикации в закавказских газетах в декабре 1925 г. служат иллюстрацией того, что внутрипартийная интрига не сводилась к соперничеству в узкой руководящей группе. Верхушка Закавказского краевого комитета ВКп(б) вела какую-то свою игру, и особенно странно, что первым секретарем крайкома в тот момент был Серго Орджоникидзе, который считался человеком, близким к Сталину. Очевидно, мы недостаточно знаем о подспудных процессах, происходивших в местных комитетах ВКП(б), их цели и участники нуждаются в дальнейшем изучении. Немаловажно, по-видимому, что указанные публикации появились как раз в те дни, когда проходил XIV съезд ВКП (б), ставший одним из этапов борьбы Сталина за власть.
В преддверии 25-летнего юбилея бакинской социал-демократической организации в 1923 г. в Баку местным Истпартом был издан сборник «Из прошлого». В 1924 г. под эгидой Бакинского комитета Компартии Азербайджана вышли одновременно две книги под схожими названиями: «25 лет Бакинской организации большевиков (основные моменты развития Бакинской организации)» и «Двадцать пять лет Бакинской организации большевиков». Первая представляла собой небольшой исторический очерк, составленный Истпартом при ЦК и БК АзКП, вторая – сборник воспоминаний и статей. В нем, как и в сборнике «Из прошлого», участвовали такие заметные партийные деятели, как А. И. Микоян, С. М. Эфендиев, М. Мамедъяров, А. Стопани, А. Енукидзе, С. Орджоникидзе, В. Стуруа, Г. Стуруа, С. Я. Аллилуев. Изумительной особенностью обоих сборников является почти полное отсутствие имени Сталина, есть только несколько скупых упоминаний. О нем нет ни слова даже в статье С. Аллилуева (который десяток лет спустя превратил воспоминания о собственном революционном прошлом и о дружбе со Сталиным чуть ли не в главное свое занятие). А ведь именно в бакинском подполье Сталин сделал революционную карьеру и выдвинулся в число ведущих большевиков. Умолчание о нем выглядит нарочитым, демонстративным. Очевидно, это было следствием неприязненного отношения к Сталину в тогдашней верхушке бакинского партийного руководства, под влиянием или в угоду которой его имя исчезло из статей не только сугубо местных деятелей, но и Микояна, Орджоникидзе, Аллилуева. Мы не знаем точно истоков и конкретных причин этой враждебности, но можно предположить, что здесь имелись два разновременных пласта. После гибели 26 бакинских комиссаров Сталина упрекали в том, что он, находясь на Царицынском фронте, не пришел на помощь Шаумяну и бакинской коммуне. А это заставило вспоминать, актуализировало какие-то давние, дореволюционные еще счеты. В чем они состояли, не ясно; по сведениям опытных исследователей темы, речь могла идти об обстоятельствах, касавшихся бакинской подпольной типографии [5] . Видимо, отсюда же, из Баку 1920-х гг., происходит передававшаяся устно и всплывшая много позже, в годы хрущевской оттепели, со ссылкой на старых большевиков версия о том, будто Сталин вообще не играл никакой роли в кавказском революционном движении.
5
Я глубоко признательна директору ГА РФ Л. А. Роговой, д. и. н. З. И. Перегудовой и ныне покойным д. и. н. А. П. Ненарокову и д. и. н. И. С. Розенталю за беседы и обсуждение этих сюжетов.
В 1927 г. в грузинском Госиздате на русском языке вышла книга Ф. И. Махарадзе «Очерки революционного движения в Закавказье». Филипп Махарадзе был видным грузинским большевиком, десятью годами старше Иосифа Джугашвили, учился в той же Тифлисской духовной семинарии, с 1903 г. входил в состав Кавказского союзного комитета РСДРП. В советское время Махарадзе занимал крупные государственные посты в Грузии, был председателем ЦИК и СНК Грузинской ССР, председателем Госплана, ЦИК ЗСФСР. Позднее, в разгар политического террора в 1938 г., Махарадзе стал председателем Президиума Верховного Совета Грузинской ССР и заместителем председателя Президиума Верховного Совета СССР. Одновременно он являлся директором грузинского Института марксизма-ленинизма. Жертвой политического террора Махарадзе не стал и мирно скончался в декабре 1941 г. в Тбилиси. Упомянутая его книга о революционном движении в Закавказье отличается той же особенностью, что и бакинские юбилейные издания к 25-летию партийной организации: Сталин в ней не упоминается. Махарадзе даже батумскую стачку и демонстрацию 1902 г. ухитрился описать, ни слова не сказав о Сталине. Впрочем, как и авторы очерка к 25-летию бакинской организации, Махарадзе вообще старался называть минимум имен. Какие именно старые счеты были к Сталину у тбилисских большевиков, не ясно. Пока эта тема не исследована глубже, можно лишь констатировать такого рода факты. Возможно, там же – в партийных склоках начала 1920-х гг. – следует искать и истоки настойчиво циркулировавших в Закавказье слухов, что Коба был уголовником, налетчиком, главарем банды (см. гл. 10).
В 1924 г. во втором номере журнала «Печать и революция» впервые были изданы письма Я. М. Свердлова из туруханской ссылки, в которых он жаловался на Сталина, бывшего его товарищем по изгнанию, охарактеризовав его как «слишком большого индивидуалиста в обыденной жизни». Это, несомненно, был еще один шаг в той же внутрипартийной борьбе биографий и компроматов. На все эти публикации обратил пристальное внимание Л. Д. Троцкий: в заметке «К политической биографии Сталина» он обсуждал и документы 1905 г., и слухи об участии Кобы в тифлисской экспроприации, и письмо из Сольвычегодска, а в бумагах его сохранилась копия публикации в «Заре Востока» [6] . Эти работы Троцкого о Сталине написаны позднее, не были опубликованы при жизни автора и принадлежат уже к эмигрантской линии обсуждения прошлого советского диктатора. Но то обстоятельство, что Троцкий
6
Троцкий Л. Д. Портреты революционеров / ред.-сост. Ю. Г. Фельштинский, предисл. и примеч. М. Куна. М., 1991. С. 87-89, 61-64.
7
Мнение издателей англоязычной версии книги Троцкого см. в: Троцкий Л. Д. Сталин. Т 1. М., 1990. С. 2. Того же мнения придерживается ряд исследователей, считающих, что решение о ликвидации Троцкого было принято Сталиным именно из-за работы над сталинской биографией. См.: Козлов В. А., Ненароков А.П. Лев Троцкий о Сталинизме и «российском термидоре». Некоторые исторические параллели // Троцкий Л. Сталин. Т. 1. М., 1990. С. III, XII.
Еще один нехороший слух кавказского происхождения о Кобе, ходивший в партийной среде, – это подозрение, что он являлся агентом охранки. Обвинение гораздо более серьезное с точки зрения ветеранов подполья, нежели слухи о причастности к экспроприациям. Упомянутые выше публикации 1920-х гг. содержат намеки этого рода; С. Шаумян в своем окружении говорил, будто его арест был следствием сотрудничества Кобы с охранкой (см. гл. 19). Очень прозрачные намеки на провокаторство Кобы находим даже в автобиографическом романе бывшего бакинского подпольщика [8] , опубликованном в 1925 г. в Ленинграде, где либо редакторы, не знавшие бакинских слухов, не заметили в тексте этот опасный момент (что, по правде говоря, сомнительно), либо же выход книги был еще одним из антисталинских маневров, на этот раз со стороны верхушки ленинградской партийной организации во главе с председателем Петроградского совета Г. Е. Зиновьевым, который на XIV съезде партии выступил с критикой Сталина. Однако все архивные поиски не дали решительно никаких достоверных документальных подтверждений сотрудничества Иосифа Джугашвили с полицией, зато нашлось много серьезных аргументов, опровергающих выдвинутые подозрения [9] . Этот вопрос подробно рассмотрен крупным знатоком архивов Департамента полиции и приемов агентурной работы того времени З. И. Перегудовой. Она с исчерпывающей убедительностью доказала, что так называемое письмо Еремина, документ, опубликованный И. Левином в 1956 г. в журнале Life, якобы происходивший из переписки жандармских офицеров и свидетельствовавший о сотрудничестве Сталина с охранкой, является подделкой, изготовленной в среде эмигрантов, вероятно, бывшим жандармским офицером Руссияновым [10] . В настоящей книге возникавшие в разное время слухи и подозрения о связях Кобы с охранкой рассматриваются в соответствующих главах. Проблемой является время появления этих слухов. Возникли они более или менее вскоре после событий еще до революции или же появились много позже и были озвучены политическими врагами Сталина? Известные примеры первого рода относятся к кавказскому периоду его жизни, то есть можно с известной осторожностью вычленить бытовавшие в Закавказье до 1917 г. слухи о его провокаторстве.
8
Гио А. Жизнь подпольника. Л., 1925.
9
Комплекс текстов, написанных в ходе полемики вокруг этой проблемы в 1990-е гг. и опубликованных в различных периодических изданиях, собран в сборнике: Был ли Сталин агентом охранки? Сборник статей, материалов, документов / ред.-сост. Ю. Фельштинский. М., 1999. С. 19-20.
10
Перегудова З. И. Политический сыск России (1880-1917). М., 2013. С. 211-289. См. также статьи этого автора в вышеупомянутом сборнике «Был ли Сталин агентом охранки?».
А вот что касается того промежутка времени, когда И. Джугашвили покинул Закавказье и стал деятелем общероссийского уровня (после вологодской ссылки, то есть с 1912 г.), то синхронных слухов о его сотрудничестве с полицией не заметно. Письмо Еремина, датированное летом 1913 г. (насколько это можно сказать о фальсификации), по содержанию отсылает также к периоду пребывания Кобы в Закавказье. Оно является в чистом виде продуктом эмигрантских кругов, и из появления этой фальшивки никоим образом не вытекает, что в 1913 г. в большевистской среде кто-то подозревал Сталина как секретного сотрудника. То же можно сказать о статье советского перебежчика А. Орлова: она доказывает в лучшем случае бытование таких слухов после революции, а не до нее [11] . А версия, будто бы о связи Сталина с охранкой свидетельствуют его отношения с Р. Малиновским, вообще появилась в годы перестроечных поспешных публикаций и есть не что иное, как плод недоразумения и недостаточной исследовательской компетентности. Таким образом, до сих пор прямых либо косвенных документальных доказательств связей Сталина с охранкой выявить не удалось, а выдвигавшиеся прежде версии не выдерживают критики [12] .
11
Там же. С. 277-282; Хлевнюк О. В. История «тайной истории» // Свободная мысль. 1996. № 3.
12
См. также: Розенталь И. С. Исторический источник и «виртуальная реальность» // Россия XXI. № 9-10. 1998. С. 82-110.
В общем, нет ничего удивительного в том, что, утвердившись у власти, Сталин к началу 1930-х гг. взял под твердый контроль все, что выходило из печати не только касательно его собственного революционного прошлого, но и вообще истории партии. Отныне любые публикации на эти темы требовали санкции ЦК ВКП (б), а деятельность различных общественных организаций, работавших на этой ниве, была свернута, прекратили существование и сами эти организации: Комиссия по истории Октябрьской революции и Российской коммунистической партии (большевиков), более известная как Истпарт (действовала до 1928 г.), Общество старых большевиков, Общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев (оба закрыты в 1935 г.).
Очевидно, что в условиях формирования культа Сталина и утверждения официальной идеологии была неизбежной фальсификация недавней истории, а подлинная история, опирающаяся на документы, становилась совершенно неуместной. Но только ли потому, что из революционных анналов приходилось вычеркивать одну за другой фамилии большевиков, «оказавшихся врагами народа», чьи имена теперь не подлежали упоминанию, а заслуги следовало приписать либо самому вождю, либо его верным сподвижникам? Критики Сталина полагали, что он прежде всего боялся разоблачения своего темного прошлого, оттого история по его приказу подвергалась ревизии, а архивы – чистке и изъятиям. Эта точка зрения была очень распространена в эмигрантских кругах и базировалась на убеждении в истинности слухов, что Сталин был агентом охранки и уголовником. Однако слухи эти на самом деле вряд ли когда-либо имели под собой документальную основу, а в том, что в СССР была проведена чистка полицейских архивов, были убеждены эмигрантские авторы, не имевшие к ним доступа, но отнюдь не хранившие и хранящие по сей день эти фонды сотрудники архивов [13] .
13
Перегудова З. И. Политический сыск России. С. 252-253. О потерях документов Департамента полиции после революции 1917 г. см.: Там же. С. 235-239.