Сталин. Битва за хлеб
Шрифт:
Однако у повстанцев слова расходились с делами еще в большей степени, чем у большевиков. Все вожаки всех крестьянских армий и партизанских отрядов, едва доходило до практического применения мужицкого идеала насчет «податей не платить, рекрутов не давать!», почему-то становились удивительно похожими на своих противников. Их можно понять — «народным армиям» тоже надо набирать личный состав и чем-то кормиться.
Вот перед нами один из документов «крестьянской войны».
На территории, освобожденной повстанческими войсками от коммуны, населению возвращается вся полнота гражданской свободы. Всем, кто идет под знаменем народной повстанческой армии, объявляется действительное равенство перед законом, свобода слова, собраний, передвижения, занятий. Труд, промыслы, торговля, собственность каждого объявляются неприкосновенными. Ввиду исключительности военного времени повстанческой армии временно предоставляется право реквизиции всего, что нужно для армии, с выдачей в уплату
144
Телицын В.Бессмысленный и беспощадный? С. 144.
Комментировать надо?
Забавно смотреть, как выкручиваются апологеты белого и зеленого движений, когда доходит до поведения их подзащитных по отношению к местному населению. Самый ходовой прием здесь, конечно, следующий: объяснять мобилизации и реквизиции жестокой военной необходимостью. С этим, пардон, никто не спорит — такая необходимость была, но почему же она была только у белых и зелёных?
Встречаются и более эксклюзивные варианты. Самым роскошным образом отличился господин Сенников, который, глядя прямо в душу невинными голубыми глазами, заявляет:
«Новый начальник Тамбовского ГубЧКМ. Д. Антонов-Герман сходу начал активизировать работу своего аппарата. По его предложению были созданы подвижные подразделения ГубЧК с целью проникновения на территорию губернии, контролируемую Союзом трудового крестьянства. В их задачу входили такие акции, как расправа над крестьянами. Это надлежало производить под видом партизан. Тамбовские чекисты всерьез намеревались расколоть народное движение и подорвать силу повстанцев. Проникая небольшими группами на свободную территорию губернии и выдавая себя за повстанцев, они отнимали у крестьян лошадей, коров, овец, а также продовольствие, при этом совершая всевозможные бесчинства».
Самому-то автору не смешно? Он что, всерьез полагает, что повстанцы фураж и продовольствие покупали на базаре, а злые чекисты, притворяясь антоновцами, грабили крестьян? На пике восстания численность «народных армий» Тамбовской губернии составляла десятки тысяч человек — неужели вся эта орда кормилась добровольными пожертвованиями?
Другая проблема — соотношение зверств одной и другой стороны. Сведения о злоупотреблениях красных в ныне выходящих сборниках документов собраны тщательнейшим образом и в большом количестве. А поведение их противников… ну, не замалчивается… скажем так: упоминается. Если очень старательно искать, кое-что можно найти, а кое о чем догадаться.
Вот восстание марта 1919 года в Поволжье, впоследствии названное «чапанной войной». Штаб повстанцев в обращении к гражданам пишет:
«Население сел и деревень в корне протестует против убийств обезоруженных коммунистов и вообще против бесцельного кровопролития».
Но если население, у которого забирают хлеб и сыновей в армию, протестует против того, чтобы убивали обидчиков — то кто тогда их убивает? Получается, что повстанцы — не из населения?
В отчёте симбирского губисполкома в НКВД говорится немного по-другому:
«Восстание отличается жестокостями: у попавших к ним отрезываются уши, носы и губы, отрубаются руки и пальцы».
В отчёте карсунского уисполкома Симбирской губернии в НКВД пишут:
«За время мятежа с 15 по 20 марта пало жертвами до 25 человек коммунистов карсунской организации, не считая погибших из местных ячеек… Расправа с коммунистами была жестокая и, если можно так выразиться, зверская. Ни одного коммуниста нет, чтобы он был убит одной пулей. Из видимых признаков на трупах явствует, что их большею частью убивали тупым орудием в виде дубин, кольев и других предметов крестьянского обихода, как, например, вил, топоров и пр. Мало того, трупы спускались в реки под лёд».
Вот еще одно свидетельство — автобиографическая повесть писателя Леонида Пантелеева, которого угораздило оказаться в самом эпицентре так называемого «вилочного» восстания. Когда хоронили погибших красных добровольцев, Ленька пошел искать тело своего друга.
«На той же площади, у жиденькой дощатой трибуны, стояли подводы с гробами… Он поборол в себе страх и ещё раз пошёл искать Юрку. Вместе с ним разыскивали своих мужей, сыновей и братьев несколько женщин. Женщины подняли крышку первого гроба. Ленька заглянул туда и отшатнулся. Вместо мертвого человека, покойника он увидел груду посиневших человеческих ног, рук и отдельных пальцев» [145] .
145
Пантелеев Л.Повести и рассказы. М., 1969. С. 450.
Артиллерии у «вилочников» не было. Что же, в таком случае, проделали с погибшими?
В Сибири не только не отставали, но и опережали, пожалуй. Там и народ более крутой, и с подчинением власти всегда было не очень, а колчаковская армия, по масштабу зверств действительно являвшаяся чемпионом среди белого воинства, приучила народ к жестокости.
«Бандиты вслед за арестом коммунистов тотчас занялись арестами беспартийных
В Ингалинской волости один убит, уведено в тыл (уводились с целью расстрела) 15 коммунистов, 40 беспартийных, 18 человек красноармейцев. В Суерской волости арестовано и уведено в тыл коммунистов — 14, беспартийных — 36. В Коркинской волости уведено в тыл коммунистов — 11 человек, беспартийных — 40 человек [146] . Все уведенные в тыл арестованные, ради сохранения патронов, замучиваются. Из 33 человек, уведенных из Красногорской волости, возвратился один, у которого оказалось до 50 ран. В Суерской волости арестованных били, морили голодом, держали в холодных помещениях, снимая при этом белье и обувь.
Не осталось ни одного коммуниста в Архангельской и Красногорской волости — целиком вырезаны. В районе Красногорской волости расстреляно около 50 человек. Вырезана Красновская коммуна в селе Спасском Шатровской волости. Выкалывались глаза арестованным и таким образом отпускались. В гор. Ялуторовск 6 марта привезено 30 трупов замученных, найденных в районе Бешкильской волости. Многим отрезали уши и носы, на телах следы от вонзаемых в них пик. Все тела обожжены каленым железом. Особенными зверствами отмечается Омутнинский район. Арестованные сажались в тесные помещения (шесть аршин кругом), куда загоняли до 65 человек, и арестованных в невыносимой жаре парили по двое суток, не давали ложки воды и крошки хлеба.
После указанных пыток арестованные отводились в следственную комиссию, где существовало 4 решения: 1) казнь через расстрел, 2) тыловая окружная следственная комиссия, 3) следствие и 4) освобождение. Последняя категория существовала лишь для своих лиц, задержанных без пропуска. Всех остальных ждала первая категория».
Как видим, перед нами не эксцессы пьяного командира отряда. Это тоже «революционное правосудие», только не красного, а зелёного цвета.
«Предназначенные для казни жертвы отводились в холодный каменный сарай без окон, с железными дверями, предварительно раздетые донага, где вынуждены были находиться босыми на ледяном полу. Никакого различия, никаких привилегий для стариков, юношей, беременных женщин с грудными детьми и детей-подростков не существовало.
Все одинаково подвергались замерзанию [147] . В глухие ночи арестованные выводились для замучивапия, т. е. патронов для арестованных жалели, выкалывали глаза пиками, беременным женщинам распарывали животы, детей кололи пиками, рубили топорами в куски. Связывались также по два человек арестованных — спила к спине, в рот засовывалось сено и удавливались петлей. Мертвые отвозились на скотские ямы. Расстреляно и замучено в селе Омутнинском 90 человек.
В Ишимском уезде приходится часто наблюдать безумно дикую картину: арестовывали продработников, заживо разрезали им животы, насыпали туда какое-нибудь зерно и т. п., затем вывешивали над ними аншлаг: „Развёрстка выполнена полностью“.
В Бобылевской волости бандитами производилось сжигание в ямах. В районах Краспогоркой волости были пьяны и позволили себе страшные избиения. Ими были убиты мальчик и старик Комольцевы…
…Повстанческое движение в Ишимском уезде вначале имело вид чисто низового, постепенно перешло в чисто кулацко-белогвардейское, так как впереди движения — в штабе и нач. отрядов — встали кулаки и офицерство, а потому репрессии но отношению к коммунистам и более преданным советским работникам перешли в поголовное избиение коммунистов и частью их семей…
Общее число пока выяснить трудно в силу того, что еще восстание не подавлено, но надо полагать, что общее исчисление выражается в десяток тысяч» [148] .
146
По первоначальной оценке, число убитых коммунистов около 1500 человек. Если соотношение было постоянным, к ним надо прибавить ещё около 4 тысяч беспартийных.
147
Не совсем понятно, что имеется в виду. То ли приговоренных в этом сарае расстреливали, то ли берегли патроны и оставляли их, чтобы они замерзли «естественным образом».
148
За Советы без коммунистов. Крестьянское восстание в Тюменской губернии. С. 638–640.
Впрочем, не факт, что в европейской России убивали менее жестоко — там планку насилия держали казаки, а это были те ещё миротворцы! И ежели кому угодно считать восстание народным, то и эти зверства надо отнести на счет народа как такового. Такой вот он у нас — Богоносец-то…
Но на самом деле проблема исполнителя — достаточно серьёзная. Даже очень возмущенные крестьяне редко решались на что-то большее, чем избить и разоружить продотрядовцев. В крайнем случае, будучи уже беспредельно возмущенными, могли забить до смерти. Однако чтобы пойти на утонченные мучительные казни, последовавшие после решения «суда», а тем более чтобы зверски умучивать стариков, женщин и детей, нужен был навык — то есть особые люди. И такие люди в России имелись. История Гражданской войны выделила две категории особо жестоких: уголовники и казаки.
Практически сразу после Февральской революции министр юстиции Временного правительства Керенский, о котором историки до сих пор не могут договориться — провокатор он или на самом деле такойдурак, — радостно открыл двери тюрем, в том числе и каторжных, выпустив на свободу немереное число опаснейших преступников. Те очень быстро нашли себя — одни вернувшись к прежнему ремеслу, другие отыскали более удобный промысел. Зачем грабить частным образом, когда можно пойти в какую-нибудь армию и заниматься тем же самым уже на законных основаниях?