Сталин. Красный монарх
Шрифт:
Нет смысла приводить длинные таблицы фантастического роста прибылей частных заводчиков, работавших на войну, – достаточно констатировать, что он был именно фантастическим. А в солдатских шинелях к тому времени уже шагало 15 миллионов (!) крестьян – и в руках у них были винтовочки, а из дома шли письма, что жрать нечего и бабы на себе пашут…
Как частенько случается, стали искать «внутреннего врага», на которого можно было бы свалить вину. Обвинили в шпионаже евреев – поголовно, и стали их выселять из прифронтовой полосы. Выселили. Легче от этого не стало. Взялись за людей с немецкими фамилиями – с тем же результатом.
Великий
Из германского плена приперся некий поручик Колаковский, пришел в контрразведку и стал рассказывать удивительные вещи: якобы его завербовала немецкая разведка и с ходу поручила массу заданий – взрывать мосты, убивать великих князей, вообще вывести Россию из войны. А вдобавок ему сообщили, что у означенной разведки уже есть в России ценнейший агент, полковник Мясоедов, близкий к военному министру Сухомлинову человек, так что, если поручик с ним встретится, могут на пару шпионить…
Это был дичайший бред, в который не поверит ни один человек, более-менее знакомый с принципами работы секретных служб – особенно германской разведки, отнюдь не глупой и не слабой. Для аналогии: представим, что году в сорок четвертом «смершевцы» вербанули на скорую руку немецкого фельдфебеля и отправили его за линию фронта посчитать танки дивизии «Викинг». А заодно ляпнули:
– Да, будешь в Берлине, зайди к штандартенфюреру Штирлицу. Никакой он не Штирлиц, а наш человек, полковник Исаев, если что, вы там с ним вместе за Борманом последите…
Брехня, конечно. Мясоедов был далеко не ангелом и, служа до войны на границе, разными махинациями денег накопил изрядно, на войне помародерствовал всласть – но к шпионажу в пользу Германии, как установлено историками, никакого отношения не имел. И все равно его повесили после пародии на суд, а Сухомлинова замели, обвиняя в шпионаже публично. Англичане едва не рехнулись, смотрели и головами крутили:
– Рашен, ну вы и смелые люди, если во время войны открыто такую катавасию с военным министром устраиваете!
Сухомлинов, кстати, тоже шпионом не был – хотя странные личности возле него и крутились… С ним просто-напросто сводили старые счеты Гучков и генерал Поливанов, искавшие, к тому же, хоть какие-то оправдания военным поражениям. Они и при Временном правительстве засадили в тюрьму освобожденного было старикана, приговорили к бессрочной каторге. Сухомлинова, вот смех, освободили по амнистии большевики, отнюдь не склонные миловать «царских сатрапов». Просто дело было настолько дутое, что даже большевики рукой махнули…
«Дело Сухомлинова» опять-таки не прибавило спокойствия в стране. А меж тем армия откровенно разлагалась…
Дезертирство началось повальное. Уже потом, в 1920 г., когда по причине войны с Польшей начнется повальная мобилизация, из темных уголков во множестве будут извлекать дезертиров, дернувших с фронта году этак в пятнадцатом и пересидевших за печкой все бурные события вроде революции и гражданской…
В 1915 г. в Москве раненые из лазарета буянили толпами – так, что даже городовых убивали. В 1916 г. под Ригой подняли ротного на штыки – без всякой большевистской агитации. Повсюду
Секретные доклады департамента полиции и охранного отделения молчат о какой бы то ни было «революционной агитации» и «происках большевиков», равно как ни словечком не упоминают о пресловутом «германском золоте». Формулировки другие: о «наблюдаемом повсеместно и во всех слоях населения как бы утомлении войной и жажде скорейшего мира, безразлично, на каких бы условиях таковой ни был заключен».
Вот тут и кроется причина: страна устала от войны, которой, к тому же, откровенно не понимала. Болтовня о проливах и русском флаге над Стамбулом до большинства людей как-то не доходила и нисколечко не трогала. Не было идеи.
Небывалый подъем и энтузиазм во времена турецкой кампании объясняется просто: тогда идея была. Спасти православных болгарских братушек от турецкого супостата – надо признать, идея работающая, способная всерьез увлечь. Другое дело, что эти самые братушки, откровенно говоря, вовсе и не заслуживали пролитой русской крови – но это уже иная тема…
Ни в русско-японскую, ни в первую мировую подавляющее большинство россиян не ощущало эти войны своими. А поскольку человек так уж устроен, что категорически не согласен погибать за непонятные ему цели, низы воевать не хотели. А о верхах никто еще не выразился лучше Троцкого: «Все спешили хватать и жрать, в страхе, что благодатный дождь прекратится, и все с негодованием отвергали позорную идею преждевременного мира».
А меж тем в стране замаячил призрак голода – так что пришлось вводить продразверстку! Задолго до большевиков…
Все, решительно все пошло вразнос!
9. Корабль на рифы!
Разумеется, хватало мнений, сваливавших вину на сам народ, который, как водится, был неправильный, какой-то не такой. Митрополит Антоний говорил тогда, что русский народ «как бы обратился с ног до головы в гнойный труп. В верхних слоях его отступление от Бога, отпадение от церкви, восстание против богоучрежденной власти, крамолы и убийства, подстрекательства к бунту, убийства сановников и других верных царских слуг. В среднем сословии, торговом и ремесленном – поклонение Золотому тельцу с забвением о Боге, о правде, о чести, о милости. А о простом народе с сожалением должно сказать, что он спился и развратился».
Митрополиту вторит небезызвестный генерал Краснов, впоследствии немецкая «шестерка»: по его мнению, и 1917 г., и все, за ним последовавшее, – результат исключительно «потери Россией Бога».
Частичка правды во всем этом, конечно, есть – но только частичка. Отступление от Бога – конечно же, не главная причина, а третьестепенная. Хотя бы еще и потому, что сама церковь, увы, не смогла сыграть в двадцатом столетии, во времена страшного кризиса, ту роль направляющей духовной силы, которую успешно выполнила в семнадцатом столетии, во времена великой смуты… Далеко не все церковные иерархи были согласны с мнением митрополита Антония, кстати. Позже мы в этом убедимся…