Сталин. Ледяной трон (с приложениями)
Шрифт:
Я цитировал свидетельства Генриха Самойловича Люшкова, бывшего начальника УНКВД Дальневосточного края – того самого, что в июне тридцать восьмого бежал в Маньчжурию, к японцам. Потом он долго работал на разведку Страны Восходящего Солнца, а в сорок пятом то ли был японцами шлепнут, то ли все же ухитрился сбежать и раствориться в безвестности…
Вот такие дела. Показания Люшкова были захвачены в сорок пятом в Маньчжурии советскими спецами вместе с прочими богатейшими архивами Квантунской армии – японцы не успели ни переправить секретные бумаги на свой остров,
Как вам показания? Так был военный заговор или нет?! В любом случае Блюхер был ярким представителем того слоя, той «касты проклятой», по выражению Сталина, от которой следовало избавиться независимо от степени виновности каждого. Зажравшиеся и распустившиеся до предела царьки амурские и сибирские, киевские, татарские и крымские, они уже давным-давно не умели и не могли нормально работать – зато амбициями были переполнены по самую маковку. И, несомненно, послужили бы первоклассным горючим материалом в случае каких бы то ни было внутриполитических трений, обострения обстановки, смуты. Все они поголовно были недовольны то своим положением, то присмотром за ними комиссаров, то и попросту полагали чванливо, что сумеют держаться за штурвал не хуже Сталина.
Примерно так же обстояло дело лет четыреста назад у Ивана Грозного со своими боярами и у Людовика Тринадцатого со своими буйными графами и герцогами. Ситуация просто-напросто в который раз привела к той точке, где компромисс между королем (как бы он ни звался) и его зажравшимися баронами (как бы они ни звались) был уже попросту невозможен. И пролилась кровь. Алая…
4. Зовите его демоном
Происхождение будущего красного маршала Михаила Николаевича Тухачевского не лишено некоторой грустной курьезности.
Его мать – из самого что ни на есть простого крестьянского рода. Зато по отцу происхождение таково, что у людей романтичных дух захватывает… Согласно официально признанной родословной, род Тухачевских происходит от некоего «князя Индриса», который «вышел» из Священной Римской империи и поступил на службу к великому князю киевскому Мстиславу Владимировичу в 1251 г. Означенный Индрис, согласно фамильным преданиям, пребывал в родстве с графами Фландрии, а также королевскими домами Франции и Англии – Капетингами и Плантагенетами. Юный Миша таковой родословной весьма гордился…
Вообще-то «граф Индрис», хотя и официально признанный геральдической коллегией Российской империи, остается фигурой насквозь легендарной, проще говоря – баснословной. Но тут уж нет вины ни самого Михаила, ни его предков: дворянские родословные (и не только в России – в любой стране!) прямо-таки пестрят подобными сказочными предками, чью реальность, конечно же, заинтересованные лица всегда отстаивали с пеной у рта – приятно и престижно происходить от этаких персонажей, пусть даже в их реальности есть нешуточные сомнения.
«Граф Индрис» нас более интересовать не должен. Наша задача – вдумчиво и подробно проследить жизненный путь Михаила Тухачевского. А предприятие это увлекательное и обещает массу любопытных открытий…
Офицером
В этой связи полезно будет вспомнить предшественников…
По воспоминаниям священника Мысловского, навещавшего в Петропавловской крепости арестованных декабристов, на Наполеона крайне походил и Пестель: «Сие-то самое сходство с великим человеком, всеми знавшими Пестеля единогласно утвержденное, было причиною всех сумасбродств и самых преступлений». И то же самое, кстати, имело место в случае С. Муравьева-Апостола: «…имел к тому же необычайное сходство с Наполеоном, что, наверное, немало разыгрывало его воображение».
Нам известно достаточно, чтобы утверждать со всей определенностью: сходство с Наполеоном «разыгрывало воображение» и кадета Тухачевского…
Проучившись год в 1-м Московском императрицы Екатерины II кадетском корпусе, наш герой поступил в Александровское военное училище в Москве – не самое престижное, но и не самое захудалое.
Два года его учебы там описаны довольно подробно. Начальство дисциплинированного службиста отличало, вскоре назначив фельдфебелем роты. А вот соученики относились без всякой симпатии, не говоря уж о дружеских чувствах…
Юного фельдфебеля не любили и боялись. По воспоминаниям юнкера другого училища (а значит, беспристрастного свидетеля, не имевшего личных счетов с Тухачевским), наш службист с подчиненным ему младшим курсом «обращался совершенно деспотически, он наказывал самой высшей мерой взыскания за малейший проступок новичков, только что вступивших в службу и еще не свыкшихся с создавшейся служебной обстановкой».
Карьера фельдфебеля – сплошная полоса инцидентов, скандалов, к тому же с самыми трагическими последствиями. По инициативе Тухачевского за жалобы на его излишнюю придирчивость переведен в другое училище юнкер Немчинов и вовсе отчислен юнкер Маслов. С ними обошлось. А вот три других юнкера – Красовский, Яновский и Авдеев – трудами Тухачевского переведенные в самый низший разряд по поведению, покончили с собой…
Одним словом, в училище царила натуральнейшая дедовщина, которую отчего то упорно полагают принадлежностью исключительно армейского советского времени. Ничего подобного – достаточно почитать воспоминания, в том числе и воспитанников элитнейших военных училищ Российской империи. И спичками длину огромного зала измеряли по приказу «дедушки», и ночью в туалет «дедушку» на себе возили…
Самоубийства эти едва не вызвали строжайшее служебное расследование, но училищное начальство замяло скандал в точности так, как впоследствии скрывали «неуставные отношения» в армии уже советской. Бездушный держиморда-фельдфебедь, как это частенько случается, начальство вполне устраивал, и отцы-командиры его старательно покрывали…