Сталин. Мой товарищ и наставник
Шрифт:
Полиция бросилась задерживать демонстрантов, но на площади ей мешали торговцы, собиравшие товары с прилавков и запиравшие лавки. Мы же собрались в колонну и двинулись к Эриванской площади [47] . Меня переполняла невероятная радость. Ни в один из праздников, никогда еще я не чувствовал такого душевного подъема. Демонстрация состоялась! Несмотря ни на что! Мы идем по городу, поем песню! Нас много! С каждым шагом нас все больше. Так оно и было, потому что к нам присоединялись товарищи, пришедшие из других мест, и какая-то часть любопытных. Любопытные, как увидели первого казака, так сразу же исчезли. Мы же вступили в схватку. Знаменосца стараются схватить или подстрелить в первую очередь, так же как и оратора. Но товарищи окружили нас с Аракелом плотным кольцом, и казаки не могли к нам пробиться. Под натиском, теснимые с боков, мы прошли еще сколько-то вперед, но, в конце концов, казакам и драгунам [48] удалось нас рассеять. В нашей колонне было примерно три тысячи человек, а сражались мы с бо€льшим
47
Тбилисская площадь Свободы в то время называлась Эриванской в честь генерала Паскевича графа Эриванского.
48
Драгунами назывались кавалеристы, способные воевать как в конном, так и в пешем строю.
На несколько дней организация приостановила работу. Ждали, пока все утихнет. Как только стало возможным, мы напечатали листовку с обращением к рабочим, которое написал Сталин, и распространили его по городу. Несколько прокламаций были расклеены на тумбах Головинского проспекта. На чистую публику они действовали подобно разорвавшейся бомбе. Главной же наградой было то, что о нас написала «Искра» [49] . 22 апреля было названо исторической датой начала открытого революционного движения на Кавказе.
49
«Искра» – нелегальная революционная газета, основанная В.И. Ульяновым-Лениным в 1900 году.
Я на всю жизнь запомнил слова Сталина о важности демонстрации из одной его газетной статьи того времени: «Уличная демонстрация интересна тем, что она быстро вовлекает в движение большую массу населения, сразу знакомит ее с нашими требованиями и создает ту благоприятную широкую почву, на которой мы смело можем сеять семена социалистических идей и политической свободы» [50] .
На демонстрации я познакомился с одним смелым парнем по имени Ашот Аветисов, сыном авлабарского лавочника. Он погиб в декабре 1905 года, его зарубили казаки [51] . Ашот тогда еще не был членом партии, но по духу и образу мыслей это был настоящий марксист. Я оценил смелость, которую проявил Ашот во время стычки с казаками. Спустя несколько дней после разгона демонстрации я зашел к нему домой и пригласил прогуляться. Надо было прощупать человека, прежде чем предлагать ему стать моим помощником. Поговорив с Ашотом, я убедился, что на него можно положиться. Я хорошо разбираюсь в людях, трусов и подлецов обычно вижу сразу. Ашот с радостью согласился мне помогать. Действовать в Тбилиси, в то время наводненном полицией и шпиками, было опасно, поэтому я решил провести «экс» в Кутаисе. Нужда в деньгах тогда была особенно острой. Многие из наших товарищей были схвачены, надо было платить адвокатам и помогать их семьям. Семьи раненых тоже нуждались в помощи, кроме того, нужно было платить докторам и покупать лекарства. Среди докторов было несколько благородных людей, которые лечили наших товарищей бесплатно. Кто по доброте душевной не брал денег с бедняков, кто сочувствовал нам, разделял наши идеи. Но таких было единицы. Большинство докторов, видя, что дело нечисто, запрашивали за свои услуги тройную цену или больше. Для того чтобы они помалкивали, приходилось платить.
50
Нелегальная газета «Брдзола», № 2 за 1901 год.
51
12 декабря 1905 года в Тбилиси была объявлена всеобщая забастовка, переросшая в вооруженное восстание.
В Кутаисе я выбрал для «экса» лучший в городе ювелирный магазин. Нас было двое, и мы могли справиться с этим делом. Пока один держит всех на мушке, другой забирает деньги и самые ценные украшения. Извозчик у нас был посторонний. Мы наняли его, велели остановиться у магазина и ждать. Когда мы выбежали из магазина с револьверами в руках, он понял, в чем дело, но покорно отвез нас туда, куда было велено. Во время «экса» мы были одеты городскими франтами, а после в укромном месте переоделись в крестьянскую одежду и беспрепятственно уехали в Тифлис. Полиция на вокзальной площади и на самом вокзале присматривалась к молодым франтам. До двух крестьян в пыльных латаных чохах [52] и с такими же латаными хурджинами [53] полиции не было дела. Вот бы они удивились, если бы заглянули в наши хурджины. Вместо лепешек и сыра там лежали восемь тысяч рублей и тысяч на
52
Чоха – верхняя мужская одежда из сукна, напоминающая черкеску.
53
Хурджин – разновидность переметной сумы, состоящая из двух частей-мешков и носимая на плече.
Сталин похвалил нас за наш «кутаисский рейд», так он назвал нашу поездку. Он вообще всех нас хвалил в те дни. Было видно, что он рад тому, как прошла демонстрация. Еще бы не радоваться – рабочий класс Кавказа поднял голову и заявил о себе как о силе, с которой нужно считаться. После демонстрации на многих тифлисских заводах и фабриках начало улучшаться положение рабочих. Хозяева немного повышали зарплату, улучшали условия, короче говоря, начали заигрывать с теми, кого они еще вчера за людей не считали. Это была капля в море, и совсем не того требовали мы, но все равно это был показатель того, что жизнь изменилась и уже ни один хозяин не позволит себе вытирать ноги о рабочих. Прозвучал первый звонок, предвестник Октябрьской революции.
Сталин сказал, что типографию пока решено устроить в Баку и что главной моей задачей теперь будет добыча средств для организации. Снабжение организации деньгами и оружием было поручено Сталину. Он отвечал за это.
– Надо подобрать боевую группу из четырех-пяти человек, – сказал мне Сталин. – Только будь осторожен, выбирай только тех, на кого можно полностью положиться. Ювелирный магазин – это хорошо, но в казначействе можно взять гораздо больше. А лучше всего брать не силой, а убеждением. Пусть сами буржуи дают.
– Как это? – изумился я. – Сами они разве дадут?
– Смотря как повести дело, – усмехнулся Иосиф. – Я давно думаю одну думу. Вот послушай. Можно обложить всех фабрикантов налогом на партийные нужды. Пусть сами финансируют свое уничтожение. Это будет справедливо, ведь их богатства созданы трудом рабочих. Согласен со мной?
– Я-то согласен, – ответил я, – но согласятся ли буржуи платить такой налог? Очень в этом сомневаюсь. Разве что если пообещать убить в случае неуплаты.
– Это не годится! – возразил Иосиф. – Если пригрозить убить, то фабрикант скорее наймет хорошую охрану, чем согласится платить нам. К тому же многие владельцы заводов живут не в Тифлисе, а в других городах. Их такими угрозами не испугать.
– Но зато в Тифлисе есть их управляющие!
– Что с того? Управляющий – наемный служащий, до него владельцу дела нет. Убьем одного, наймут другого, только и всего. Но у любого капиталиста, Камо, есть одно уязвимое место. Скажи мне, какое?
Иосиф испытующе посмотрел на меня. Я не понимал, к чему он клонит, и потому смолчал.
– Дело, Камо! – сказал Иосиф, когда понял, что ответа от меня не дождется. – Его дело – завод, фабрика, рудники. Дело в Петербург не увезешь, оно здесь – в Тифлисе. Любой капиталист готов на все ради того, чтобы его дело давало бы прибыль. Если мы пригрозим, что в случае неуплаты организуем на фабрике забастовку, владелец заплатит, еще как заплатит! Не «хочешь жить – плати», а «хочешь жить спокойно и получать прибыль – плати». Ты понял?
– Получается, что те, кто заплатит, смогут жить спокойно? – вслух подумал я. – Не боясь, что их рабочие забастуют? Но это же предательство интересов рабочего класса!
– Где ты увидел предательство? – изумился Иосиф. – В чем?
– В том, что мы не будем устраивать забастовки на тех предприятиях, владельцы которых согласятся нам заплатить. Выходит так, что они смогут делать с рабочими все, что угодно, не боясь забастовок!
– Ты такой же глупец, как и Бочоридзе! [54] – с досадой сказал Иосиф. – Не понимаешь, что это всего лишь тактическая уловка, хитрость. Когда на поле боя войско отступает для того, чтобы завлечь врага в ловушку, это не трусость, а тактическая хитрость. Мы не станем предавать интересы рабочего класса. Как ты вообще мог такое подумать, Камо? Мы пойдем на хитрость. Пусть некоторое время капиталисты платят нам налог, а в нужный час забастуют все предприятия, начнется революция, которая сметет всех капиталистов к чертям! Но пока мы не можем с ними покончить, мы хотя бы их подоим. На благо революции. Ты вообще понимаешь, что такое «хорошо» и «плохо» с революционной точки зрения? Все, что идет революции на пользу – хорошо, все, что во вред, – плохо. Вот так, и никак иначе. Для подготовки революции нам нужны деньги, и не важно, как мы их добудем. Важно то, на что они пойдут. По сути дела, ты грабишь магазины, но разве тебя можно назвать грабителем? Ты сам считаешь себя грабителем?
54
Михаил (Михо) Захарьевич Бочоридзе (1873–1913) – грузинский революционер, большевик.
– Нет, не считаю! – уверенно ответил я. – Я не грабитель, а абрек. Отнимаю у богатых и отдаю нуждающимся, себе ни копейки не беру.
– Вот! – обрадовался Иосиф. – В этом-то и дело! Подведу итог. Уплата налога не будет для капиталистов индульгенцией. Настанет час, и их предприятия забастуют. Кроме этого, каждому мы напомним, что пролетарии не скоты, а люди и относиться к ним надо по-человечески. Пусть не думают, что, покупая временное спокойствие, они могут творить все, что им вздумается. Что мы выиграем? Спокойное постоянное получение денег без риска. Когда ты идешь на «экс», ты не знаешь, чем он закончится и сколько тебе удастся взять. А налог можно рассчитать вперед и понимать, сколько мы получим в следующем месяце. Получается и спокойнее, и удобнее. Нам очень важно знать наперед, сколько мы сможем потратить, ведь любая забастовка обходится нам недешево.