Сталин. На вершине власти
Шрифт:
В то же время полемика с Холоповым дала Сталину повод для очередного осуждения «догматического» подхода к марксистским формулам вообще. Он писал: «Начетчики и талмудисты рассматривают марксизм, отдельные выводы и формулы марксизма как собрание догматов, которые «никогда» не изменяются, несмотря на изменение условий развития общества. Они думают, что если они заучат наизусть эти выводы и формулы и начнут их цитировать вкривь и вкось, то они будут в состоянии решать любые вопросы в расчете, что заученные выводы и формулы пригодятся им для всех времен и стран, для всех случаев в жизни. Но так могут думать лишь такие люди, которые видят букву марксизма, но не видят его существа, заучивают тексты выводов и формул марксизма, но не понимают их содержания».
В
Эти ответы вместе с первой публикацией Сталина составили работу «Марксизм и вопросы языкознания», которая множество раз цитировалась и стала непременной составной частью курса марксизма-ленинизма. Через некоторое время после смерти Сталина эта работа стала предметом насмешек. Различные авторы иронизировали: неужели верховный правитель страны не нашел иных актуальных проблем, кроме вопросов теоретического языкознания? Представляется же, что статьи Сталина по этому не самому острому вопросу советской жизни не случайно появились в один из наиболее напряженных моментов первых послевоенных лет – в дни начала войны в Корее. Не исключено, что выступления Сталина по вопросам языкознания были демонстрацией выдержки советского руководства в той войне нервов, которую Запад навязывал СССР.
В то же время выступления Сталина в дискуссии по вопросам языкознания имели не менее важное значение для определения политики государства в области культуры и науки, чем решения ЦКВКП(б). Бросается в глаза, что эта работа существенным образом отличалась от этих решений и предшествовавших им кампаний проработок. Сталин неожиданно выступил с позиций, на первый взгляд противоположных тем, с которых он, Жданов и все руководство страны атаковало деятелей культуры и науки. Если предыдущие кампании имели целью разгром немарксистских и непатриотических направлений в культуре и науке, то в данном случае Сталин атаковал учение, которое до его выступления считалось революционным, марксистским направлением отечественного происхождения и претендовало на практическую связь с общественным производством и классовой борьбой. Сталин не только доказывал неправомерность этих претензий учения Марра, но неоднократно подчеркивал опасность создания монополии того или иного учения в науке.
Если в области музыки, литературы и биологии Сталин и руководство партии выступали против всяких «чуждых» марксизму направлений творческого поиска, оторванных от практики или народных вкусов, то здесь Сталин подчеркивал важность сохранения свободного соперничества различных школ в языкознании, т. е. в науке, не имеющей узко практического значения. В своей работе он указывал, что наука будет обречена на гибель, если в той или иной сфере научной деятельности будет установлена монополия на истину того или иного учения, объявленного «марксистским» и «революционным». Правда, сам Сталин, поверив в эффективность методов Лысенко, не осознал опасного положения, которое возникло в биологической науке в результате ее подчинения школе Лысенко.
Мысли, высказанные Сталиным в дискуссии об учении Марра, были подхвачены П.Л. Капицей, который в письме Сталину от 30 июля 1952 года писал: «Вы исключительно верно указали на два основных все растущих недостатка нашей организации научной работы – это отсутствие научной дискуссии и аракчеевщина… После вашей статьи о языкознании, к сожалению, аракчеевщина у
Глава 28.
СОЗДАНИЕ ЯДЕРНОГО ЩИТА
Во всех своих официальных заявлениях Сталин старался показать, что СССР не поддается атомному шантажу. 17 сентября 1946 года в интервью Александру Верту Сталин заявил: «Я не считаю атомную бомбу такой серьезной силой, какой склонны ее считать некоторые политические деятели. Атомные бомбы предназначены для устрашения слабонервных, но они не могут решать судьбы войны, так как для этого совершенно недостаточно атомных бомб. Конечно, монопольное владение секретом атомной бомбы создает угрозу, но против этого существует по крайней мере два средства: а) монопольное владение атомной бомбой не может продолжаться долго; б) применение атомной бомбы будет запрещено».
Выступая на сессии Генеральной Ассамблеи ООН 29 октября 1946 года, Молотов, с одной стороны, осудил использование атомного оружия против мирного населения, заявив: «Все знают, что атомная бомба была применена на таких городах, как Нагасаки и Хиросима. Население этих японских городов испытало жестокость атомной бомбы… Существуют планы использования атомных бомб против мирного населения городов, и притом использования в широких размерах». С другой стороны, Молотов предупреждал: «Даже в атомном деле нельзя рассчитывать на монопольное положение какой-либо одной страны. Науку и ее носителей – ученых не запрешь в ящик и не посадишь под замок. Иллюзии на этот счет пора бы уже отбросить… На атомные бомбы одной стороны могут найтись атомные бомбы и еще кое-что у другой стороны, и тогда окончательный крах всех сегодняшних расчетов некоторых самодовольных, но недалеких людей станет более чем очевидным».
Прозрачные намеки Молотова отражали многолетнюю историю усилий, предпринимавшихся учеными СССР, чтобы овладеть атомной энергией. Когда, к удивлению Трумэна и Черчилля, Сталин не выразил заинтересованности в сообщении об испытании в Аламогордо, он уже был осведомлен не только о «проекте Манхэттен» в США, но и о работах советских физиков-ядерщиков.
Быстрое развитие научных исследований в области физики в нашей стране в первую пятилетку привело к созданию в начале 1930-х годов под руководством В.И. Вернадского и А.Ф. Иоффе групп ученых, занявшихся ядерными исследованиями. В 1937 году в ленинградском Радиевом институте усилиями профессоров И.В. Курчатова, А.И. Алиханова и других был создан первый циклотрон в Европе. В 1940 году ученые Г.Н. Флеров и К.А. Петржак открыли самостоятельно самопроизвольное деление ядер урана, а Ю.Б. Харитон и Я.Б. Зельдович определили условия, необходимые для того, чтобы ядерный процесс шел непрерывно, имея цепной характер. В начале 1940 года академики В.И. Вернадский, А.Е. Ферсман, В. Г. Хлопин внесли в президиум АН СССР предложения об использовании внутриатомной энергии урана.
Однако их уже опередили зарубежные коллеги. Еще осенью 1939 года эмигрировавшие из Европы в США ученые Э. Фермии Л. Сциллард убедили А. Эйнштейна написать письмо Ф. Д. Рузвельту, в котором известный ученый рассказал о перспективах создания атомного оружия, предупредил о возможности его создания в Германии и предложил, чтобы правительство США помогло ученым, находившимся в этой стране, создать такое оружие. В марте 1940 года правительство США начало финансировать «проект Манхэттен» по созданию атомного оружия.