Сталин. Очищение от «питерских»
Шрифт:
Это говорится среди членов партии на конспиративном собрании. Если это так, – а это безусловно так, – я не буду уже приводить других примеров из жизни и деятельности нашей «почтенной» оппозиции. Легко понять то положение, которое они себе в партии создали: на них смотрят, как на зачумленных.
Отсюда вполне понятны и те тактические действия, которые сейчас оппозиция применяет. Они сейчас вышли не только за рамки идейной борьбы, но весь партийный обиход у них пошел вверх тормашками, и они мало-помалу, потихоньку-помаленьку докатились до тех пределов, которые нам, старым большевикам, никогда в партии не снились. Вы помните, товарищи, как на одном из пленумов мы вывели из состава Центрального Комитета Лашевича за то, что он в один прекрасный денек в Москве поехал за город, тайно от парторганизации собрал в лесу человек 40 и беседовал
Мы находимся накануне съезда нашей партии, и съезд должен рассудить нас в этом споре. Но напрашивается вопрос – как же быть дальше? По-моему, этот вопрос нужно обратить не к партии, а к представителям оппозиции, как они поведут себя дальше. Сейчас, спокойно говоря по этому вопросу, нужно сказать прямо: одной ногой они уже стоят вне партии. В этом нет никакого сомнения! От них зависит– взять ли эту ногу, которую они перекинули за пределы партии, и поставить ее обратно, или же сделать так, чтобы другую ногу поставить туда же.
Тот самый Троцкий, который становился раньше перед нашей партией во фронт, сейчас, при поддержке Каменева и Зиновьева, хочет поставить партию во фронт перед собой. Они почему-то решили, что если есть наследники ленинизма, то– это вожди нашей оппозиции. Это– глубокое заблуждение. Кто бы ни заболел такой болезнью, до добра она не доведет. Мы знаем, что единственным, подлинным и великим наследником основоположника нашей партии Ленина может считаться наша партия в целом.
Троцкий хочет нашу многомиллионную партию, воспитанную на заветах Ленина, повернуть на свои троцкистские рельсы. Но из этого ничего не выйдет, и чем он больше будет добиваться этого, тем больше ненависти будет вызывать к себе со стороны членов нашей партии. Это должны учитывать члены оппозиции.
Время, оставшееся до съезда, будет использовано со стороны оппозиции в целях дискредитации XV съезда нашей партии. Кончился XIV съезд, оппозиция была побита, но она говорила: посмотрим, что скажет XV съезд. Я не хочу быть пророком, но и не нужно быть пророком, для того чтобы предрешить решения XV съезда нашей партии. Я думаю, что мнение нашей партии в достаточной степени проявилось на тех собраниях, больших и малых, которые по всему коммунистическому лицу нашего Союза прошли за это время. Предвидя это, оппозиция всячески начинает дискредитировать XV съезд. Они говорят, что все к съезду подобрано, все подставлено.
Товарищи, будем говорить откровенно: мы люди живые, и мы не только думаем о том, чтобы претворить ленинизм в жизнь, но и обеспечиваем это организационно. Но не было еще в мире такого ловкого организатора, который организационными мероприятиями сумел бы повернуть в обратную сторону мнение миллионной партии.
Если бы действительно допустить на одну минуту, что оппозиция оказалась бы права в тех обвинениях, которые она предъявляет нашей партии, то не нужно было бы пророчеств Троцкого и Зиновьева. Рабочий класс сам, обладающий величайшим революционным инстинктом, понял бы, что он идет к гибели, и опрокинул бы это руководство. Но он действует как раз наоборот, потому что он знает и видит, что те десять лет, за которые нам пришлось пережить столько трудностей, те десять лет напряженной борьбы, которые открывают лучшие, широкие горизонты для рабочего класса, – они видят, что эти десять лет прошли не даром. Рабочие видят много недостатков в нашей работе, но рабочие в то же время знают, что основное, главное, ленинское все-таки сделано и дальнейшее будет зависеть от того, насколько мы останемся верны тем ленинским заветам, за которые мы боролись в течение этих десяти лет.
Заканчивая, я скажу, что нужно сделать все для того, чтобы те отдельные единицы из рабочих и членов партии, которые все еще идут за оппозицией, все еще верят в то, что оппозиция права, что оппозиция есть ленинизм, а не заблуждение, –
«Оппозиция ищет опору в «третьей силе»
(Из доклада С.М. Кирова о работе Северо-Западного Бюро ЦК ВКП(б) на I ленинградской областной партконференции 17 ноября 1927 года)
…Мне еще раз испортить вам настроение – сказать несколько слов по поводу того больного явления, которое у нас имеется в партии: о разрушительной деятельности оппозиции. Я знаю, что всем вам это надоело, что каждый из вас, вероятно, по этому поводу сам много думал и говорил, но все-таки надо еще раз сказать, что действительно нам необходимо добиться того, чтобы так или иначе из положения, в котором мы сейчас находимся, выйти возможно более безболезненно и возможно более быстро.
Оппозиция, пытаясь обстреливать нашу партию, по старой памяти избрала Ленинград одной из мишеней. Как вы знаете, мы видели здесь гастролеров и больших, и малых, и средних, и партийных, и беспартийных. Мы с ними встречались на заводах и фабриках, встречались на коллективах и на наших конференциях. Словом, мы видели везде и всюду, какую бешеную настойчивость они проявляли в атаках на партию. Однако, несмотря на все их упорство, на все их бдения, которые они устраивали, по образцу известных братцев Чуриковых, и днем и ночью, все-таки натянуть в нашей организации сторонников оппозиционной идеологии даже до одного процента они не смогли. Это, конечно, является большим показателем и гарантией того, что мы сумеем отстоять чистоту и незыблемость ленинских основ нашей организации.
Мне кажется, что, несмотря на временное затишье после известных всем вам обстоятельств, оппозиция стала скромнее, но все же не исключена возможность новой вспышки с их стороны, потому что дело зашло действительно слишком далеко. Как ни прикидывайся, как ни изворачивайся, все-таки вопрос идет не больше и не меньше как о том, делаем ли мы с вами дело, или занимаемся, говоря вульгарно, каким-то взаимным очковтирательством– так стоит вопрос. Чем больше начинаешь вдумываться во все то, что они нам вменяют в вину и т. д., то все больше и больше обнаруживается не только их скептицизм, но и самое настоящее неверие в то дело, которое мы с вами ведем.
Это совершенно очевидно, теперь они этого скрыть ни в малейшей степени не могут. Зиновьев решил разыграть роль проникновенного человека, охватившего своим ясновидящим оком все существующие и несуществующие тайны в деле строительства социализма в нашей стране. И с той поры, когда он перестал внимательно прислушиваться к пульсу и дыханию рабочего класса, а решил прислушаться к голосу вселенной и приложил свое проникновенное ухо к земле, откуда Залуцкий замогильным голосом ему сообщил, что революция идет к термидору, – с этой поры и началось развитие его оппозиционной философии. Здесь его подстерегала та опасность, имя которой троцкизм. Троцкий учел с присущей ему политической ловкостью все эти обстоятельства. Он быстро «обобщил» зиновьевские сомнения. У него всегда была в готовом виде теория «термидорианского перерождения». А от «термидора»– один шаг к «клемансистской тактике». Отсюда единый фронт Троцкого – Зиновьева, отсюда и общий клич– атака против Цека, против партии и т. д. и т. д. И мы видим, как воскрешается со всей его законченностью непримиримо враждебный ленинизму троцкизм. Что они наворотили в крестьянском вопросе? Ведь в этом ни капли нового нет. Все, что сейчас они говорят и пишут, все это писалось и говорилось раньше, все это мы слышали из уст Троцкого. Двадцатилетняя давность за этим идейным барахлом, а сейчас оно преподносится как последнее откровение.