Сталин. Отец народа

Балаян Лев Ашотович

Впрочем, и Хрущёв возьмёт на вооружение «политическую» версию гибели Аллилуевой. В полном четырёхтомном издании «мемуаров» Хрущёва (Т.2. С. 436–437) мы встречаем такие строки: «Это был 1932 год, когда Сталин развернул гигантскую всероссийскую мясорубку — насильственную коллективизацию, когда миллионы крестьянских семей в нечеловеческих условиях отправлялись в концлагеря на истребление. Слушатели Академии, люди, приехавшие с мест, видели своими глазами этот страшный разгром крестьянства. Конечно, узнав, что новая слушательница — жена Сталина, они прочно закрыли рты. Но постепенно выяснилось, что Надя превосходный человек, добрая и отзывчивая душа: увидели, что ей можно доверять. Языки развязались, и ей начали рассказывать, что на самом

деле происходит в стране (раньше она могла читать только лживые и помпезные реляции в советских газетах о блестящих победах на сельскохозяйственном фронте).

Надя пришла в ужас и бросилась делиться своей информацией к Сталину. Воображаю, как он её принял — он никогда не стеснялся называть её в спорах дурой и идиоткой. Сталин, конечно, утверждал, что её информация ложна и что это контрреволюционная пропаганда. «Но все свидетели говорят одно и то же». — «Все?» — спрашивал Сталин. «Нет, — отвечала Надя, — только один говорит, что всё это неправда. Но он явно кривит душой и говорит это из трусости, это секретарь ячейки академии — Никита Хрущёв». Сталин запомнил эту фамилию. В продолжавшихся домашних спорах Сталин, утверждая, что заявления, цитируемые Надей, голословны, требовал, чтобы она назвала имена: тогда можно будет проверить, что в их свидетельствах правда. Надя назвала имена своих собеседников. Если она имела ещё какие-либо сомнения насчёт того, что такое Сталин, то они были последними. Все оказавшие ей доверие слушатели были арестованы и расстреляны.

Потрясённая Надя, наконец, поняла, с кем она соединила свою жизнь, да, вероятно, и что такое коммунизм; и застрелилась. Конечно, свидетелем рассказанного здесь я не был; но я так понимаю её конец по дошедшим до нас данным» (выделено мною, чтобы показать, каким фантазёром был политический пигмей Никита Хрущёв — Л. Б.).

Почему бы не предположить, что истинным виновником гибели Надежды Аллилуевой был как раз Никита Хрущёв? Допустим, что факты недовольства политикой коллективизации и индустриализации действительно имели место в Промакадемии и что Аллилуева по простоте душевной поделилась со Сталиным этой информацией. Но не Надя назвала имена своих собеседников. Это мог сделать только один человек — секретарь партячейки академии — Никита Хрущёв, имя которого уже врезалось в память И. В. Сталина, как имя человека «трусливого и который может кривить душой». Понятно, что «инакомыслящие» считали, что их «сдала» Аллилуева, но она застрелилась, а истинный «доносчик» сделал себе головокружительную политическую карьеру.

Грязная «правда» вымысла…

О Хрущёве один его современник писал: «Истории вопроса для него не существовало, видел он обычно одну, от силы две стороны предмета — довольно случайные, но чем-то привлекательные, о целом клубке связей и не подозревал… Он всё время забывал и опускал что-нибудь такое, что, казалось бы, невозможно упустить или забыть, всё время преувеличивал или преуменьшал такие вещи, истинные размеры которых были очевидны».

О том, что Хрущёв был человек недалёкого ума, говорит и тот факт, что в тех же «мемуарах», помимо описанной выше версии, где самоубийство Аллилуевой Хрущёв объясняет причинами политического характера, он даёт ещё одну, пожалуй, самую гнусную версию: «Мы похоронили Аллилуеву. Сталин выглядел опечаленным, стоя у её могилы. Не знаю, что было у него на душе, но внешне он скорбел. После смерти Сталина я узнал историю смерти Аллилуевой. Конечно, эта история никак документально не подтверждена. Власик, начальник охраны Сталина, рассказал, что после парада все отправились обедать к военному комиссару Клименту Ворошилову на его большую квартиру. После парадов и других подобных мероприятий все обычно шли к Ворошилову обедать.

Командующий парадом и некоторые члены Политбюро отправились туда прямо с Красной площади. Все выпили, как обычно в таких

случаях. Наконец все разошлись. Ушёл и Сталин. Но он пошёл не домой.

Было уже поздно. Кто знает, какой это был час. Надежда Сергеевна начала беспокоиться. Она стала искать его, звонить на одну из дач. И спросила дежурного офицера, нет ли там Сталина. «Да, — ответил он. — Товарищ Сталин здесь». — «Кто с ним?» — Он ответил, что с ним женщина, назвал её имя. Это была жена одного военного, Гусева, который тоже был на том обеде. Когда Сталин ушёл, он взял её с собой. Мне говорили, что она очень красивая. И Сталин спал с ней на этой даче, а Аллилуева узнала об этом от дежурного офицера.

Утром — когда, точно не знаю — Сталин приехал домой, но Надежды Сергеевны уже не было в живых. Она не оставила никакой записки, а если записка и была, нам никогда об этом не говорили.

Позже Власик сказал: «Тот офицер — неопытный дурак. Она спросила его, а он взял и сказал ей всё. Потом пошли слухи, что, возможно, Сталин убил её. Эта версия не очень ясна, первая кажется более правдоподобной».

Хр. Т.1 С. 53–54

И чистая правда факта

«Правдоподобная», то есть «подобная правде» версия не есть сама правда. И чаще всего именно в тогу правдоподобия рядится самая злонамеренная ложь. Такими мне представляются от начала и до конца так называемые «мемуары» Хрущёва, у которого была какая-то патологическая ненависть к И. В. Сталину, и даже выраженная значительно глубже, чем у величайшего антагониста И. В. Сталина — Троцкого, хотя последнего по праву можно считать основоположником антисталинизма.

Вот Лейба Бронштейн, он же Троцкий, в 1932 году живёт и занимается подрывной деятельностью за границей против Советского государства, его вождей и лично И. В. Сталина.

Он питается «сплетнями» и «слухами», циркулировавшими в Москве среди его единомышленников. Они ему сообщили о «политическом» характере публичного скандала в семействе генсека, и он поверил: ну что взять с изгнанника?

Но вот с Хрущёва спрос иной. Как можно верить ему, что он узнал «историю смерти Аллилуевой» лишь после «смерти Сталина», когда именно ей, Надежде Сергеевне, и уважению Сталина к её памяти, он был обязан своим головокружительным взлётом на политический Красный Олимп? (Никому не известный молодой Хрущёв, рабфаковец из Донбасса, став секретарём партячейки Промакадемии, сумел произвести впечатление на слушательницу Аллилуеву, а затем и получить благосклонность самого Сталина — Л. Б.).

Хрущёв не мог не знать, как потрясла вождя гибель его любимой «Татьки», которой он писал такие нежные письма, получая не менее трогательные ответы.

Хрущёв не мог не знать, что после того рокового дня, по просьбе Сталина, они с Бухариным произвели обмен кремлёвскими квартирами, так как не мог вождь жить в стенах, где всё напоминало ему о недавнем трагическом событии.

Хрущёв не мог не знать, что доконца своей жизни Сталин держал на видном месте фотографии Надежды Сергеевны — одну в кремлёвской квартире и две — на даче: в столовой и в кабинете.

Хрущёв не мог не знать о том, что страдавший хронической бессоницей Иосиф Виссарионович иногда по ночам просил шофёра без лишнего шума подвезти его на Новодевичье кладбище, где покоится прах его жены, и долго сидел, предаваясь безутешной скорби, на мраморной скамейке, что до сих пор стоит напротив установленного по его заказу великолепного мраморного памятника, сооружённого знаменитым символистом И. Шадром.

В. М. Молотов вспоминал её похороны: «Я никогда не видел Сталина плачущим. А тут, у гроба Аллилуевой, вижу, как у него слёзы покатились». Сталин писал своей матери в марте 1934 года: «После кончины Нади, конечно, тяжела моя личная жизнь. Но ничего, мужественный человек должен остаться всегда мужественным».