Сталин. По ту сторону добра и зла

Ушаков Александр Геннадьевич

Думал ли Сталин о тех геополитических перспективах, какие ему мог дать союз с мощной и агрессивной Германией? Наверное, думал. И если верить его дочери Светлане, он даже после войны часто говорил: «С немцами мы были бы непобедимы!» И как тут не вспомнить переговоры Сталина с Германией во второй половине 1940 года относительно раздела сфер влияния в мире после предполагаемого им разгрома Англии.

И что бы ни говорили о пакте Молотова — Риббентропа, именно он позволил СССР получить двухгодичную отсрочку. Беда лишь в том, что именно Германия сумела лучше использовать эту самую отсрочку. Одну за одной захватывая европейские страны, германская армия приобретала не только необходимый для

ведения масштабной войны опыт, но и психологию победителей, в то время как Красная Армия продемонстрировала всему миру свою полнейшую неспособность к боевым действиям в войне с Финляндией.

* * *

31 августа Пакт о ненападении с Германией был ратифицирован, а уже на следующий день германские войска перешли германо-польскую границу. Так началась Вторая мировая война, о чем ТАСС стыдливо умолчал. Да и как не умолчать, если уже через неделю Молотов (читай: Сталин) поздравил Риббентропа (читай: Гитлера) со взятием Варшавы.

В 2 часа ночи 17 сентября Сталин принял посла Германии фон Шуленбурга. «Сегодня в 6 часов утра, — заявил он, — Красная Армия пересечет советскую границу. В связи с этим прошу вас проследить за тем, чтобы немецкие самолеты не залетали восточнее линии Белосток — Брест — Литовск — Лемберг». В это время советские самолеты должны были начать бомбить территорию восточнее Лемберга, а на следующий день в Белосток должна была прибыть советская комиссия.

После некоторых уточнений появилась правительственная нота, которую быстро разослали всем находившимся в СССР послам и посланникам. В ней говорилось о том, что в результате германо-польской войны Польское государство перестало существовать. Польша превратилась в полигон, который мог представлять опасность для безопасности СССР.

А посему Советское правительство не могло безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживавшие на территории Польши и брошенные на произвол судьбы, «остались беззащитными». Поэтому оно отдало приказ войскам перейти границу и «взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии».

Ну а затем последовала откровенная ложь. «Одновременно, — говорилось в ноте, — советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью». Эти благие намерения осуществлялись так, как и предусматривалось дополнительным договором. Сразу же после захвата Германией Польши Советскому Союзу была отдана Восточная Польша. В руках Сталина оказалась не только значительная часть польских территорий, но и почти четверть миллиона польских военнопленных.

Вслед за Красной Армией в Восточную Польшу хлынула масса украинцев и белорусов, которые прошли по польской земле, убивая и грабя всех, кто только попадался им под руку. Да и как не грабить, если одна из листовок призывала: «Полякам, панам-собакам, — собачья смерть!» Жестокие зверства чинил мгновенно появившийся на захваченных землях НКВД. Он продолжил «чистки» уже в Польше по хорошо отработанному сценарию: арест — допрос — пытки — тюрьма — казнь.

В июне 1941 года все заключенные из Западной Украины и Западной Белоруссии были вывезены на Восток или убиты. Многие умирали в пути, не выдержав тяжелой дороги до сибирских лагерей. И, как считал генерал Андерс, который собирал в 1941 году солдат для своей армии, из полутора миллиона депортированных почти половина умерли. Одним из самых страшных преступлений стал расстрел 15 тысяч польских солдат и офицеров в Катыни, сосланных в советские лагеря в сентябре 1939 года. Почти год они поддерживали переписку со своими родными,

но с мая 1940-го никто из них так больше и не написал ни одного письма.

Причины выдвигались самые разные, однако правда всплыла только в апреле 1943 года, когда немцы обнаружили массовые захоронения в Катыни, концентрационном лагере под Смоленском. Свою страшную находку немцы сразу же попытались использовать в пропагандистских целях. Правда, особого успеха эта акция не имела — в убийстве поляков Москва обвинила самих же немцев. И лишь в 1989 году советское правительство вынуждено было признать, что польские солдаты и офицеры были убиты работниками НКВД.

* * *

Но все это будет потом. А пока в Польше проводились совместные парады и спортивные соревнования между немецкими солдатами и красноармейцами, Сталин решил не останавливаться на достигнутом и на новой встрече с Шуленбургом 25 сентября заявил, что «при окончательном урегулировании польского вопроса нужно избежать всего, что в будущем может вызвать трения между Германией и Советским Союзом». И было бы неправильным «оставлять независимым остаток Польского государства».

Он предложил добавить к «немецкой порции» все Люблинское воеводство и ту часть Варшавского воеводства, которая доходит до Буга. А взамен Германия должна была отказаться от своих претензий на Литву. «Если вы согласны, — сказал Сталин послу, — то мы немедленно возьмемся за решение проблемы Прибалтийских государств в соответствии с протоколом от 23 августа. При этом я ожидаю полную поддержку со стороны германского правительства».

Шуленбург дал срочную телеграмму в Берлин, два дня спустя в Москву снова прилетел Риббентроп, и 28 сентября 1939 года он и Молотов подписали Договор о дружбе и границе между СССР и Германией. Этот договор окончательно закреплял за Германией и СССР польские территории и в качестве приложения имел карту с нанесенными на нее новыми границами. И Сталин вместе с Риббентропом поставил на этой карте свою подпись.

«Договор о дружбе» имел два секретных протокола, один из которых подтверждал переход к Германии Люблинского и части Варшавского воеводств, а к СССР всей литовской территории. «Обе стороны, — говорилось во втором протоколе, — не допустят на своих территориях никакой польской агитации, которая действует на территории другой страны. Они ликвидируют зародыши подобной агитации на своих территориях и будут информировать друг друга о целесообразных для этого мероприятиях».

И ликвидировали, и информировали, и выдавал тех немецких антифашистов, которые, на свою беду, оказались в это время в СССР. И как это сегодня не покажется странным, гестапо, о котором советским людям рассказывали только ужасы, повело себя куда благороднее и русских антикоммунистов Сталину не выдавало. На этом этапе Сталин своего добился. У него сложились прекрасные отношения с Гитлером, в результате Пакта о ненападении он получил Эстонию, Латвию, Литву, и уже очень скоро к ним присоединились Бессарабия и Северная Буковина.

Что же касается Англии и Франции, то они объявили войну Германии только 3 сентября, когда практически уже все было решено. В Берлине это вызвало панику. Ведь понятно, на западных границах у немцев имелось всего 23 дивизии против 110 французских. При желании, уже тогда можно было покончить с агрессором. Но, увы... не было такого желания. А вместо ожидаемого немцами наступления началась война, которую иначе как странной и нельзя было назвать. И в большей степени она началась только для того, чтобы и Лондон, и Париж сумели сохранить хорошую мину при плохой игре. И несмотря на столь печальное для них начало, они все еще надеялись на то, что им удастся стравить Германию с Советским Союзом.