Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
В декабре 1941 года Гитлер оказался в весьма тяжелой ситуации. Прежде всего из-за начавшегося наступления Красной Армии и уничтожения японской авиацией американской военно-морской базы в Перл-Харборе. И теперь перед фюрером стояла дилемма: что же ему делать дальше — возобновить наступление или остановиться на том, что уже завоевано?
Он выбрал первый вариант и потребовал, чтобы весной 1942 года войска продолжили наступление и сделали то, чего им не удалось при первой попытке. Опасался он и своих японских союзников с их азиатским коварством. Потому и следил с таким подозрением за начавшимися переговорами между Токио и Вашингтоном. И он очень боялся, что заключенное на этих переговорах соглашение может
И ничего удивительного в этом не было, поскольку американцы и без того уже поддерживали британские и советские военные усилия. В 1940 году США передали Британии 50 эскадренных миноносцев, а в марте 1941 года последовал акт о ленд-лизе, под который попадала и Россия. Особенно если учесть то, что между немецким подводным флотом и американскими надводными кораблями уже велась самая настоящая война.
До декабря 1941 года Гитлер не шел на открытую конфронтацию с Вашингтоном, но после разгрома американского флота в Перл-Харборе даже не сомневался, что США увязнут в войне на Тихом океане и перестанут помогать Англии и СССР. Потому и объявил 11 декабря войну Соединенным Штатам.
В значительной степени столь опрометчивый поступок Гитлера лежит в области психологии. Весьма удрученный провалом наступления на Москву, он воспрянул духом только после разгрома американского флота, увидев в этом волю Провидения.
Объявив войну США первым и, по всей видимости, опередив американцев, Гитлер однозначно считал, что, в какой уже раз применив свою излюбленную тактику внезапности, он перехватил психологическую инициативу и восстановил веру нации в ее фюрера. Что же касается экономики, то... Гитлер так и не смог осознать, на что способна могучая Америка, поскольку она, по его мнению, являлась «обществом, испорченным евреями и неграми», с «вырождающейся демократией» в придачу.
И вполне возможно, что именно две ошибки Гитлера в декабре 1941 года — решение о возобновлении активной войны в России и объявления войны Соединеным Штатам — сыграли роковую роль в его судьбе. Поскольку он был по-прежнему уверен, что до конца 1942 года американцев в Европе не увидит, а к этому времени уже сумеет покончить с большевиками.
Потому и взял на себя обязательство в директиве от 5 апреля 1942 года «окончательно уничтожить Красную Армию и основные источники советской мощи решительным прорывом на юг», который должен был вывести вермахт на Кавказ с его нефтью. Что, конечно же, было уже нереально и привело к гибели целой армии под Сталинградом.
С целью «воспитать армию в национал-социалистическом духе», поскольку ни один его генерал не был способен на это, Гитлер решил взять на себя командование армией, что, естественно, усугубило и без того тревожную обстановку в гитлеровском военном руководстве. И к нему можно в полной мере отнести то, что писал в своих мемуарах о Сталине маршал Василевский, заместитель начальника Генерального штаба Шапошникова:
«Сталин выражал большое неудовлетворение работой Генерального штаба... В то время действия Сталина страдали просчетами, порой весьма серьезными. Он был неоправданно самоуверен, упрям и не желал никого слушать. Он переоценивал свои знания и способность руководить непосредственно ведением войны. Он очень мало полагался на Генеральный штаб, мало использовал умение и опыт его сотрудников. Часто без всякой причины он мог произвести поспешные замены в высшем военном руководстве. Сталин вполне справедливо требовал, чтобы военные отходили от устарелых стратегических концепций, но сам приходил к этому не так быстро, как хотелось бы нам».
И вся беда была в том, что мало того, что ни Сталин и ни Гитлер не имели ни военного образования, ни опыта, они и войну-то себе представляли только
Как и Сталин, Гитлер выслушивал только те донесения разведки, в которых речь шла о том, что хотел слышать он сам. И в то же время он был убежден, что исход будет определяться не столько материальными ресурсами, сколько волею победить. Он так и не смог (или не захотел) осознать той простой вещи, что любая война есть категория экономическая и никакая сверхволя к победе не могла компенсировать Германии отсутствие собственных сырьевых ресурсов, и что даже при всем его желании страна не способна соперничать с объединенными ресурсами СССР, США и Британского содружества наций.
В отличие от Сталина, Гитлеру приходилось думать не только о Восточном фронте, но и о других театрах военных действий. И именно здесь сказалось его неумение мыслить стратегически, что и выразилось в его не слишком серьезном отношении к военно-морскому флоту и сражению за обладание Атлантикой. А когда он все-таки спохватился, было уже поздно.
Начало второго немецкого наступления летом 1942 года и победы Ман-штейна еще более укрепили мнение Гитлера о возложенной на него «великой миссии» и неверием в забуксовавших под Москвой военных. И теперь он даже не сомневался в том, где надо наносить главный удар. Потому и двинул свои войска не на Москву, как того ожидал от него Сталин, а на Дон и захват важного стратегического центра, каким являлся Сталинград, после овладения которым перед его армиями открывалась прямая дорога на нефтяной Кавказ.
Германский план предусматривал продолжение движения группы армий «Б» к Дону, которые должны соединиться с группой армий «А» на юге и овладеть Сталинградом.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Сталин судорожно пытался вместе со своей Ставкой реорганизовать свои фронты и уйти еще от одного окружения в излучине Дона. Но когда передовые части немецких амий, двигавшиеся на Восток через низовья Дона и Донца, наконец-то соединились, Гитлер совершенно неожиданно для всех оставил идею продвижения на Сталинград и приказал группе армий «А» овладеть Ростовом, что, по его мысли, явилось первым шагом к подготовке удара по Кавказу.
Как только был взят Ростов, группа армий «А» получила новый приказ наступать по восточному берегу Черного моря в направлении Батуми, в то время как 1-я и 4-я бронетанковые армии были выделены из группы армий «Б» и получили указание идти на кавказские нефтяные промыслы в Майкопе, Грозном и в конечном итоге в Баку. Это привело к тому, что группа армий «Б» оказалась сильно ослабленной, поскольку осталась без большей части бронетанковых средств, столь необходимых для захвата Сталинграда и перекрытия важнейших автомобильных и железнодорожных коммуникаций между Кавказом и Центральной Россией.
Да, Гитлер был преисполнен точно такой же решимости, с какой Сталин поставил задачи отстоять названный его именем легендарный город. Но... не сумел. И, вполне возможно, что отправленная им на Кавказ 4-я армия смогла бы в июле овладеть Сталинградом. Но сделать это после своего возвращения у нее уже не было сил. Как это ни печально, но и Сталин, и Гитлер не ограничивались одним только стратегическим руководством войны и постоянно вмешивались в военные операции.
Командующих вызывали с фронтов, часто даже не поставив в известность об этом Генеральный штаб и их непосредственных начальников. В любой момент их могли вызвать к телефону, нередко в самый разгар сражений, чтобы выслушать чаще всего незаслуженный ими нагоняй от вождей за невыполнение совершенно нереального приказа или получить новые, не менее фантастические указания.