Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны
Шрифт:
Что касается борьбы на Востоке, дуче, то она определенно будет тяжелой. Но я ни на секунду не сомневаюсь в крупном успехе…
Я чувствую себя внутренне снова свободным после того, как пришел к этому решению. Сотрудничество с Советским Союзом, при всем искреннем стремлении добиться окончательной разрядки, сильно тяготило меня. Ибо это казалось мне разрывом со всем моим прошлым, моим мировоззрением и моими прежними обязательствами.
Я счастлив, что освободился от этого морального бремени.
Искренне Ваш, дуче,Адольф
Гитлер принимает желаемое за действительное. Следуя за концепцией своих генштабистов — генерал-майора Эриха Маркса и подполковника Бернхарда фон Лоссберга, Гитлер считает, что «Русские примут на себя удар немецких вооруженных сил, развернувшись вблизи границы…».
Гитлер уверен, что германская армия сможет в решающей битве гауптшлахт разбить у границы главные силы русских и этим обеспечить победу блицкрига. И еще, Гитлер надеется на то, что сосредоточение всех русских сил у границы, позволит ему оправдать свое нападение необходимостью нанесения ПРЕВЕНТИВНОГО УДАРА.
Но Сталин не позволит ему ни того, ни другого, ни третьего.
И то, что произойдет этим утром в Риме, станет еще одним, может быть, карикатурным, доказательством Большой Политической Игры, идущей в эти дни между Гитлером и Сталиным. Прежде всего, Гитлер не только не информировал Муссолини о точной дате начала операции «Барбаросса», он еще в большей степени скрывал от него политические проблемы этой операции. А именно тот, самый важный для успеха кампании, факт, что нападение на Россию начнется внезапно, без объявления войны, и что в развязывании конфликта он попытается обвинить саму большевистскую Россию.
Результатом того, что в Италии не знали всех «тонкостей» начала операции «Барбаросса», явилась совершенно абсурдная ситуация, сложившаяся в день «внезапного» нападения. Прочитав среди ночи послание Гитлера и поняв из него, что «Германия объявила войну России», Муссолини приказывает Чиано поспешить и, в качестве главного союзника Германии, с утра «тоже объявить войну России».
Вот ведь, какой абсурд! Германия, многомиллионная армия которой уже несколько часов сеет смерть на территории России, войну не объявляет! Румыния, войска которой, сосредоточенные на самой границе, испускает воинственные клики, но войну не объявляет! Финляндия ждет приказа к нападению и молчит. А Италия, участие которой в операции пока вообще под вопросом, спешит объявить войну!!!
Итак, не спавший всю ночь и злой Галеаццо Чиано ранним утром, в воскресенье, 22 июня 1941 г., пытается посетить советское посольство и сообщить послу Николаю Горелкину об объявлении войны.
Но, к удивлению Чиано, это ему не удается! Советское посольство в Риме в это утро, 22 июня 1941 г., закрыто, а все сотрудники, во главе с самим послом Горелкиным, покинули Рим и отправились за 200 километров в Неаполь, на побережье Средиземного моря… купаться!?
Невероятно? Нет, вполне естественно. Если в Москве не знают о том, что Германия готовится к нападению, и если это нападение является «внезапным», то вполне естественно, что в Риме тоже не знают об этом, и сотрудники посольства проводят свой выходной день, как обычно, на побережье. Только после полудня Чиано сумел найти Николая Горелкина и сообщить ему об объявлении войны.
БЕСЕДА ПОЛПРЕДА СССР ГОРЕЛКИНА С ЧИАНО ди КОРТ ЕЛА ЦЦО
22 июня 1941, Секретно
Министр иностранных дел Чиано вызвал меня в 12 часов дня и сделал мне заявление от итальянского
«Ввиду сложившейся ситуации, в связи с тем, что Германия объявила войну СССР, Италия, как союзница Германии и как член Тройственного пакта, также объявляет войну Советскому Союзу с момента вступления германских войск на советскую территорию, т.е. с 5.3022 июня…»
Ну вот, война, наконец, объявлена! Но Чиано все еще не перестает удивляться. Как оказалось, вернувшийся с побережья после купанья и «ничего не подозревавший», посол Горелкин принял полное драматизма сообщение об объявлении войны, вопреки ожиданиям экспансивного итальянца, без всяких эмоций. Советский посол, казалось, не был ни удивлен, ни взволнован. Он выслушал сообщение Чиано равнодушно, как нечто давно ожидаемое.
ИЗ ДНЕВНИКА ГАЛЕАЦЦО ЧИАНО
Запись от 22 июня 1941
В 3 часа утра «Бисмарк» приносит мне послание Гитлера дуче.
Хотя письмо и начинается с обычного заверения, что Великобритания войну проиграла, тон его отнюдь не восторженный. Я по телефону сообщаю о письме дуче, который все еще находится в Риччоне. Потом, рано утром пытаюсь посетить советского посла, чтобы сообщить ему об объявлении войны.
Сделать это не удается: до 12 часов 30минут он недосягаем, ибо он и весь персонал посольства спокойно отправились купаться на побережье. Мое сообщение он воспринял с довольно большим равнодушием, но это в его характере.
Сообщение весьма короткое, без лишних слов. Беседа продолжалась две минуты и протекала отнюдь не драматически…»
Чиано можно простить — он ведь действительно не знал и не мог знать всех перипетий сложнейшей Политической игры Гитлера и Сталина. А вот Гитлер действительно не оценил своего партнера по Игре.
Вождь большевистской России подготовит ему еще немало сюрпризов. О некоторых из них он узнает уже сегодня утром. Вопреки всем предположениям германских генштабистов, Сталин «не окажет им услуги» и не сосредоточит свои войска у границы. Не удастся Гитлеру и обвинить Россию в подготовке к агрессии против Германии — Сталин сумеет убедить весь мир, что он не только не собирался нападать на Германию, но даже «не знал» о готовящемся нападении.
До начала операции «Барбаросса» осталось всего 5 минут. 22 июня 1941, воскресенье, 3 ч 10 мин утра. Восточный фронт
«Внезапное»— не внезапное
Двое суток многомиллионная германская армия стоит у советской границы, ожидая сигнала «Дортмунд». Приказ офицеров — не издавать ни звука, не шевелиться, чтобы не быть обнаруженными. И все же полной тишины нет. То тут, то там хрустнет ветка ельника под сапогом солдата, скрипнет крышка танкового люка, выпорхнет из зарослей спугнутая птица. Все эти необычные звуки ловит натренированное ухо бойцов пограничных нарядов по другую сторону границы. Пристально всматриваются в лесные заросли глаза часовых на смотровых вышках, стараясь угадать за маскировочными сетками очертания боевых машин. С наступлением ночи движение на германской стороне усиливается — слышна гортанная немецкая речь, видны вспышки света сигнальных фонариков. Солдаты вермахта построены на полянах. Офицеры, светя фонариками, зачитывают им последний приказ фюрера: