Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны
Шрифт:
В июне 1940 г., задолго до того, как была подписана гитлеровская «Директива № 21», Черчилль приглашает Сталина поразмыслить о претензиях Германии на гегемонию в Европе и об угрозе, которую могут представлять эти претензии для России.
Сталин прекрасно понял намек, содержащийся в послании британского премьера. А Криппс еще усилил впечатление, высказав Сталину устно то, что Черчилль не решился сказать даже в таком сверхсекретном послании.
ИЗ ПРОТОКОЛА БЕСЕДЫ С КРИП ПСОМ
1 июля 1940
Касаясь
Сэр Стаффорд Криппс пробудет в Москве все предвоенные месяцы, почти до самого «внезапного» нападения. Со временем его уверенность в том, что Гитлер готовит агрессию против России, только укрепится. И сам факт пребывания этого неординарного человека в Москве будет иметь огромное значение для развития дальнейших событий, так как тесная связь дипломата с британской разведкой позволяла ему быть одним из самых информированных людей в мире.
Британский посол сознательно не будет делать тайны из известной ему информации, и даже, наоборот, станет охотно делиться ею и со своими коллегами — иностранными дипломатами, и с сотрудниками наркомата иностранных дел, и… с агентами контрразведки НКВД.
Сегодня, 1 февраля 1941 г., сэр Стаффорд Криппс снова приехал в Кремль на беседу с Вячеславом Молотовым.
До «внезапного» нападения остается 134 дня. 7 февраля 1941. Москва
«Козыри» советской контрразведки
Для оценки создавшейся опасной ситуации Сталину не нужны были ни намеки Черчилля, ни сведения, поступающие из Токио, Берлина и Бухареста. Ему было вполне достаточно агентурной информации, добываемой в Москве в иностранных посольствах.
«Разработкой» посольств занималась контрразведка НКВД, во главе которого с 1939 г. стояли два незаурядных во всех отношениях человека — Петр Федотов и Леонид Райхман. Оба они пришли в контрразведку из «органов», оба участвовали в осуществлении сталинских «чисток», оба были людьми жестокими и неразборчивыми в средствах. Профессионализм и опыт формального руководителя контрразведки Петра Федотова дополнялись инициативностью и неуемным темпераментом его молодого заместителя Леонида Райхмана.
Изобретательность Райхмана не знала границ — телефонные разговоры всех иностранных посольств прослушивались, радиограммы перехватывались, дипломатическая почта вскрывалась, иностранные дипломаты иногда добровольно, а иногда и принудительно, становились источниками агентурной информации.
Дипломаты и дипкурьеры
Одним из самых простых и легких трюков Райхмана была вербовка иностранных дипломатов. Для этой цели использовались все возможные методы — алкоголь, деньги, женщины.
Вот и сегодня, 7 февраля 1941 г., в контрразведку поступило сообщение от
«7февраля 1941, №3/57
…За последнее время среди дипкорпуса сильно окрепли слухи о возможности нападения Германии на Советский Союз. По одной версии это произойдет после разгрома немцами Англии, по другой, которая считается наиболее вероятной, Германия нападет на СССР до удара по Англии, с целью обеспечить себе тыл и снабжение, независимо от исхода решительной схватки с Англией…»
Еще одним методом получения информации, широко применяемым Райхманым, был взлом дипломатической почты иностранных государств.
Секретные документы изымались из запечатанных дипломатических вализ, фотографировались, переводились на русский и незамедлительно поступали в Кремль. Вся обработка вализ проводилась настолько профессионально, что никаких следов взлома не оставалось. По свидетельству заместителя начальника внешней разведки НКВД генерала Павла Судоплатова, японская дипломатическая почта, идущая без сопровождения, фотографировалась в созданной НКВД небольшой лаборатории прямо в почтовом вагоне на пути ее следования из Москвы во Владивосток.
С германской дипломатической почтой творились дела еще более невероятные — вализы вскрывались в Москве в гостинице «Метрополь», где обычно останавливались немецкие дипкурьеры. На время «обработки» вализ, дипкурьеры «изолировались». Их «случайно» запирали в ванной комнате гостиничного номера или они вдруг оказывались в кабине «случайно» застрявшего между этажами лифта. И пока «нерасторопные» работники гостиницы освобождали насмерть перепуганных пленников, содержимое вализ фотографировалось.
Но самую интересную информацию советская контрразведка получала путем прослушивания и записи разговоров, ведущихся сотрудниками иностранных посольств. С этой целью в помещениях посольств устанавливалась специальная аппаратура, делающая их абсолютно «прозрачными» для Кремля. Вполне естественно, что немцы пользовались особым вниманием, и аппаратура прослушивания была установлена не только в особняке посольства в Леонтьевском переулке № 10, но и в частных резиденциях германских дипломатов — в особняке посла фон дер Шуленбурга, в Чистом переулке № 5, в резиденции военного атташе генерала Кёстринга, в Хлебном переулке № 28, и даже в особняках, занимаемых заместителем Кёстринга полковником Кребсом и военно-морским атташе Баунбахом.
Создание разветвленной системы прослушивания бьшо начато советской контрразведкой в середине 1940 г., после получения из-за рубежа первых тревожных шифровок о подготовке Германии к войне. Естественно, что установка аппаратуры прослушивания в помещениях иностранных посольств и в частных резиденциях дипломатов, была незаконна, как и незаконным было и вскрытие вализ иностранных дипкурьеров. Осуществление этой секретной акции стало возможным благодаря необычному таланту одного особого агента контрразведки, по кличке «Колонист».