Сталин
Шрифт:
Сталин уже тогда понял из письма, что Тухачевский, у которого были натянутые отношения с Ворошиловым, полемизирует не с наркомом, а с ним, генсеком. Его неприятно поразила независимость суждений этого военачальника, который, похоже, смотрит много дальше застывшего на уровне опыта гражданской войны наркома. Когда выступал Ворошилов, то Сталин знал, о чем скажет человек, ставший легендой, декорацией героического былого, ибо нарком накануне съезда приносил показать свою речь генсеку.
Ворошилов в своей речи ухитрился найти новый эпитет: "стальной Сталин". И конечно, Ворошилов не обошелся без восклицаний: "Имея такого испытанного, мудрого и величайшего вождя, каким является наш Сталин", нас не устрашит "никакое свиное или еще более скверное рыло, где бы оно ни появилось..."329. Сталина покоробил
Сталин не упустил, к своему удовлетворению, и высказываний Долорес Ибаррури, Белевского, Бела Куна, Вильгельма Кнорина, других руководителей международного коммунистического движения о том, что он теперь не только вождь большевиков, но и "вождь всемирного пролетариата". Задумавшись, поймал себя на мысли: если бы все это ему приснилось два десятка лет назад, в Курейке, под вой пурги, что бы мог он подумать? Сошел с ума? "Вождь всемирного пролетариата"... Поистине судьбы людей непредсказуемы.
Как все хрупко, эфемерно в нашем быстро меняющемся мире, Сталин вдруг почувствовал в последний день работы съезда. Все казалось простой формальностью: избрать членов ЦК и новых органов (вместо ЦКК) - комиссий партийного и советского контроля. Персональный состав руководящих органов на Политбюро был, конечно, "обговорен" заранее, и все, казалось, триумфальное чествование "вождя" спокойно шло к завершению. Счетная комиссия, избранная съездом, заканчивала свою работу. Но вдруг произошло неожиданное. В комнату к Сталину зашли возбужденные и встревоженные Каганович и председатель счетной комиссии Затонский. Но вначале несколько слов об источнике этой информации.
В своих воспоминаниях о подробностях работы съезда рассказывает А.И. Микоян, бывший кандидатом в члены и членом Политбюро с 1926 по 1966 год, делегат всех съездов партии - с Х по XXIV. Об этом говорится и в целом ряде других мемуаров. В "Истории КПСС", вышедшей в свет в 1962 году, отмечается, что "ненормальная обстановка, складывавшаяся в партии, вызывала тревогу у части коммунистов, особенно у старых ленинских кадров. Многие делегаты съезда, прежде всего те из них, кто был знаком с завещанием В.И. Ленина, считали, что наступило время переместить Сталина с поста генсека на другую работу". По свидетельству А. Микояна (а его в свою очередь проинформировали старые большевики А. Снегов, О. Шатуновская, бывший член счетной комиссии Н. Андреасян), Каганович с тревогой объявил Сталину неожиданные результаты голосования: из 1225 делегатов трое подали голоса "против" Кирова и около трехсот (!), почти одна четверть голосовавших, "против" Сталина. Это было невероятно!
Сейчас никто не может точно сказать, что ответил генсек. Но, по утверждению Микояна, быстро было принято решение оставить "против" Сталина, как и "против" Кирова, три голоса, а остальные бюллетени уничтожить. Добавлю, что благодаря сложившейся практике в списках для голосования осталось ровно то количество кандидатов, которое необходимо для избрания. В общем, это были "выборы без выбора", где нужно простое большинство. Сталин, даже если бы учли 300 голосов "против", все равно вошел бы в состав ЦК и, видимо, был бы избран в любом случае генсеком330. Но политический резонанс после оглашения результатов был бы таким, что учесть все его последствия представлялось невозможным. Все сразу почувствовали бы, что величие "вождя" эфемерно.
По этим же свидетельствам, группа старых большевиков, узнавшая о результатах голосования до их официального объявления, предложила Кирову, чтобы он согласился на выдвижение его генсеком. Киров отказался и якобы обо всем рассказал Сталину.
В этой неясной до конца драматической истории тем не менее есть несколько объективных обстоятельств, придающих ей достаточно большую степень правдоподобности. Прежде всего, на съезде оказалось немало делегатов, состоявших ранее в различных "оппозициях" и выступавших прежде лично против Сталина. Кроме того, многие из партийных работников, бывших на съезде, уже имели возможность испытать на себе бесцеремонность, грубость и диктаторские замашки Сталина. Но обстановка в партии уже была такой, что подвергать открыто критике Сталина и тем более предлагать сместить его с высокого поста не
Еще одним последствием этого запутанного дела явилось резкое изменение отношения Сталина к Кирову, который теперь в его глазах стал реальным соперником.
"Съезд победителей", таким образом, отразив крупные изменения в стране в пользу социалистического переустройства общества, зафиксировал нарастание диктаторских амбиций "вождя". Диктатура пролетариата, как инструмент овладения большевиками и левыми эсерами властью в октябре 1917 года, была расценена Сталиным как уникальная возможность единолично отправлять ее важнейшие функции.
Сталин и Киров_________________________________________
Еще раз вернемся к одному из эпизодов XVII съезда партии. Выступая на нем, Енукидзе, в частности, сказал: "Товарищ Сталин сумел окружить себя лучшими людьми в нашей партии, сумел вместе с ними обсуждать и решать всякие вопросы, сумел из этой группы людей создать такую могучую силу, которой не знала история ни одной революционной партии..."331 Ничего не скажешь, действительно, в те годы в окружении Сталина были еще интересные люди, и среди них С.М. Киров. Хотя к понятию "окружение" он едва ли подходил, поскольку работал в Закавказье, а затем в Ленинграде. И все же Киров был близким человеком для Сталина. Енукидзе, который также был личным другом, однако, преувеличивал, что вокруг Сталина всегда были "лучшие люди в нашей партии". К сожалению, бывали около него разные люди. И одаренные, самобытные и кристально чистые соратники; и поддакиватели, никогда и ни в чем ему не перечившие, главной заботой которых было угадать и исполнить желание "вождя". К несчастью для народа и партии, подвизались рядом со Сталиным (особенно в конце 30-х, в 40-е гг.) лица, которых иначе как преступниками не назовешь.
Сталин не был глупым человеком. Он хотел иметь возле себя верных, преданных друзей, соратников, а главное - беспрекословных исполнителей, понимающих с полуслова его желание, намерение, жест. Хотя для "публики" он всегда старался подчеркнуть, что отношения, основанные на личной преданности, недостойны высоких принципов. Например, отвечая на письмо члена партии Шатуновского, Сталин писал:
"Вы говорите о Вашей "преданности" мне. Может быть, это случайно сорвавшаяся фраза. Может быть... Но если это не случайная фраза, я бы советовал Вам отбросить прочь "принцип" преданности лицам. Это не по-большевистски. Имейте преданность рабочему классу, его партии, его государству. Это нужно и хорошо. Но не смешивайте ее с преданностью лицам, с этой пустой и ненужной интеллигентской побрякушкой"332.
Правильные слова. Но, увы, они расходились с делами. Ведь Сталин был великим Лицемером. И, как правило, окружал себя лишь теми, кто не доставлял ему хлопот. Прежде всего это касалось помощников. Напомню их имена: Назаретян, Товстуха, Бажанов, Каннер, Марьин, Двинский, Поскребышев. Больше всего он привязался к двум: Товстухе и Поскребышеву.
И.П. Товстуха понимал его с полуслова. Человек с неплохой теоретической подготовкой, он был способен сформулировать идею, заметить в тексте принципиальную ошибку. Сталин ценил его за исключительную самоотверженность в работе. В архиве Сталина сохранилась его записка Зиновьеву, Каменеву и Бухарину, в которой он пишет: "Товстуха не хочет уезжать в отпуск. В деле есть мое предложение о немедленном отпуске т. Товстухе, которое он не допустил к голосованию..."333 И тут же Сталин выговорил своему помощнику, что тот о своем несостоявшемся отпуске поведал Каменеву. Вконец расстроенный Товстуха написал официальную записку: