Сталин
Шрифт:
Хотя Сталин продолжал публично подчеркивать значение коллегиальности в работе ЦК, уже в середине 30-х никто не мог публично высказать свое несогласие или хотя бы сомнение в верности "сталинской политики". Коллегиальность превратилась в коллективное автоматическое одобрение решений, выводов, установок "вождя". Было положено начало бюрократическому абсолютизму.
Знакомясь с результатами многих поименных опросов, заочного голосования по тому или иному вопросу, я не встретил ни одного случая, когда кто-нибудь хоть косвенно поставил под сомнение явно ошибочные, а порой и преступные предложения Сталина. Об этом - в следующей главе. Но здесь хотелось бы еще раз вернуться к мысли, которую высказывал неоднократно ранее: шанс совести, пусть даже последний, фактически никто в руководстве ЦК даже не пытался использовать. Никто не желал (или
Партийные документы 30-х и 40-х годов убеждают: обсуждение любого вопроса проводилось на основе указаний и установок "вождя". Формулируя часто верные хозяйственные, социальные, технические проблемы, пути их решения, участники совещаний, заседаний, пленумов непременно освящали их "идеями", "положениями", "выводами", высказанными в разное время Сталиным. После XVII съезда и до смерти "вождя" уже никто не мог публично что-то добавить или как-то обогатить тезис, сформулированный им. Фактически в партии постепенно утвердился принцип догматического единоначалия.
Еще древние заметили, что абсолютная, ничем не ограниченная власть может обернуться злом. В "Письмах" римского историка Саллюстия к Цезарю есть такая сентенция: "Никто не уступит власть другому по собственному желанию. И как бы ни был добр и милостив тот, кто стоит на вершине могущества, он всегда вызывает опасение тем, что может употребить свою власть во зло". Проницательность этих слов находила свое подтверждение в истории, к сожалению, неоднократно.
Взаимоотношения между партией и вождем, полагал Сталин, нужно было закрепить в массовых, доступных всем коммунистам и народу изданиях. Таковыми явились "История ВКП(б). Краткий курс", вышедшая в 1938 году, и через десятилетие - "Краткая биография" И.В. Сталина. В журнале "Большевик" (1937. No 9) Сталин опубликовал письмо составителям учебника истории ВКП(б). Главный акцент в "Истории", пишет Сталин, должен быть сделан на борьбе партии с фракциями и группировками, антибольшевистскими течениями. И это не случайно, поскольку, таким образом, в эпицентре истории партии обязательно будет он. Ведь именно он, Сталин, "разгромил" Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, группировки и "уклоны", которые они возглавляли. При помощи этого нехитрого методологического подхода - показа истории партии прежде всего через борьбу с "оппозициями" - на первый план выходит ее победитель, Сталин. Бесспорно, различных, но чаще всего не антиленинских, а скорее антисталинских группировок в то время было не так уж мало, и борьба с ними занимала значительное место во внутрипартийной жизни. Но история партии, конечно, не сводилась и не должна сводиться только к этой борьбе.
Сталин не постеснялся (как мы знаем, он практиковал это уже давно) дать указание составителям учебника чаще ссылаться на его идеи. Он, например, предложил использовать "письмо Энгельса Бернштейну в 1882 году, приведенное в первой главе моего доклада VII-ому расширенному Пленуму ИККИ "О соц.-дем. уклоне в ВКП(б)", и мои комментарии к нему". Без этих комментариев, пишет дальше Сталин, "борьба фракций и течений в истории ВКП(б) будет выглядеть как непонятная склока, а большевики, - как неисправимые и неугомонные склочники и драчуны"359. Группа авторов по поручению ЦК за короткий срок подготовила "Краткий курс", на длительное время ставший основным, а часто и единственным пособием по идейно-теоретической подготовке миллионов советских людей. Книга, вышедшая в нашей стране общим тиражом почти 43 миллиона экземпляров, проникнута апологией сталинского "гения", его "мудрости" и "прозорливости". В ее первом издании отмечалось:
"Комиссия Центрального Комитета ВКП(б) под руководством товарища Сталина и при его активнейшем личном участии разработала "Краткий курс истории ВКП(б)".
Однако такая формулировка не удовлетворила Сталина. В выпущенной позже "Краткой биографии" Сталина, которая им тщательно редактировалась, дополнялась и уточнялась, появилась новая формулировка:
"В 1938 году вышла в свет книга "История ВКП(б). Краткий курс", написанная товарищем Сталиным и одобренная комиссией ЦК ВКП(б)"360.
Сталина уже не смущало то обстоятельство, что книга, безудержно прославляющая
Книга, ставшая обязательной для коммунистов, студентов вузов, всей системы партийного просвещения и политического образования, однозначно изложила несколько сталинских "аксиом": в революции было два вождя - Ленин и Сталин; основная заслуга в построении социализма в СССР принадлежит Сталину; после Ленина у партии был и есть лишь один вождь - "мудрый", "дальновидный", "смелый", "решительный"... В этом массовом издании сталинская схема "вождь и партия" была, таким образом, доведена до всего народа. Популярность, примитивизм изложения, элементарный схематизм сделали "Краткий курс" весьма доступным пособием практически для каждого человека. В общей системе воспитания советских людей, которая сложилась в 30-е годы, эта книга заняла центральное место. После ее выхода в свет, 1 октября 1938 года, было созвано совещание пропагандистов Москвы и Ленинграда, на котором выступил Сталин. Стоит привести некоторые выдержки из его речи.
"Одна из задач издания, - заявил Сталин, - ликвидировать разрыв между марксизмом и ленинизмом". Далее он дал понять, что пока существует лишь одна книга, которая в единстве рассматривает марксизм-ленинизм. "Книга Сталина "Об основах ленинизма", - без тени смущения продолжал докладчик, - излагает то новое и особенное, что внесено Лениным в марксизм. Не скажу, что там изложено все, но книга Сталина дает все основное, что внесено Лениным в марксизм"361. Без малейшей скромности, о которой так любил поговорить Сталин, он дает высочайшую оценку своему труду. К этому времени он уже и сам уверовал в себя не только как единственного мудрого вождя, но и как великого теоретика. Таков закономерный результат единовластия, единоначалия в общественно-политической организации, какой является партия.
Гай Светоний, описывая жизнь римского императора Тиберия, уверял, что диктатор знал о своем будущем заранее и "давно предвидел, какая ненависть и какое бесславие ожидают его впереди"362. Сталин и не помышлял об этом. Его архив - записки, резолюции, письма, фотографии, кинохроника, стенограммы речей - свидетельствует об уверенности "вождя" в своем бессмертии в памяти народа. После XVII съезда и до конца своих дней он, далеко не такой проницательный, как Тиберий, закреплял свою "славу" на века. Постепенно "самодержавие вождя" по отношению к партии, народу было закреплено во множестве культовых актов и обрядов. Так, например, были учреждены сталинские стипендии, сталинские премии. (Постановление правительства об учреждении премии им. В.И. Ленина, принятое при участии Сталина еще в августе 1925 г., было просто забыто.) Государственный гимн, редактированием которого лично занимался Сталин, отразил его роль в судьбе Отечества:
Нас вырастил Сталин на верность народу,
На труд и на подвиги нас вдохновил.
С. Михалков и Эль-Регистан, подготовив по поручению "вождя" текст гимна, вручили его Сталину. Тот, посидев над строчками, внес поправки. В архиве Сталина сохранились эти "следы".
Вместо "Свободных народов союз благородный" Сталин вписал: "Союз нерушимый республик свободных".
Второе четверостишие подверглось большей переработке. Оно выглядело первоначально так:
Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,
Нам Ленин в грядущее путь озарил,
Нас вырастил Сталин - избранник народа,
На труд и на подвиги нас вдохновил.
После того как по тексту прошелся карандаш Сталина, вторая и третья строки стали выглядеть иначе:
И Ленин великий нам путь озарил,
Нас вырастил Сталин - на верность народу...
Сталину чем-то не понравились слова "избранник народа". Хотя, если вдуматься, народ его действительно не избирал. Он стал лидером, вождем, диктатором огромного народа, не будучи им избранным! С его самой существенной правкой согласились сразу же не только Михалков и Эль-Регистан, но и присутствовавшие вечером 28 октября 1943 года у Сталина Молотов, Ворошилов, Берия, Маленков и Щербаков. Так что Сталин не просто утверждал текст гимна. Например, предложенный авторами припев: