Сталинская гвардия. Наследники Вождя
Шрифт:
Громыко: На мой взгляд, надо восстановить в партии эту двойку. Они входили в состав руководства партии и государства, долгие годы руководили определенными участками работы. Сомневаюсь, что это были люди недостойные. Для Хрущева главная задача заключалась в том, чтобы решить кадровые вопросы, а не выявить ошибки, допущенные отдельными людьми. <…>
Тихонов: Да, если бы не Хрущев, они не были бы исключены из партии. Он нас, нашу политику запачкал и очернил в глазах всего мира.
Чебриков: Кроме того, при Хрущеве ряд лиц был вообще незаконно реабилитирован. Дело в том, что они были наказаны вполне правильно. Возьмите, например, Солженицына. <…>
Устинов: В оценке деятельности Хрущева я, как говорится, стою насмерть. Он нам очень навредил. Подумайте только, что он сделал с нашей историей, со
Громыко: По положительному образу Советского Союза в глазах внешнего мира он нанес непоправимый удар.
Устинов: Не секрет, что западники нас никогда не любили. Но Хрущев им дал в руки такие аргументы, такой материал, который нас опорочил на долгие годы».
Намечалась просталинская кампания, которая бы увеличила популярность правительства в народе, но не среди интеллигенции… Горбачев выбрал иной путь – красоваться перед интеллигенцией и Западом, клеймя «плебейского» Сталина. Что случилось потом и каким ненадежным тылом для нобелевского лауреата стала либеральная интеллигенция – мы знаем.
Сталин, которого уважали в армии, уважали в рабочей среде, стал пугалом для интеллигенции. Гордецы не простили ему «борьбы с космополитизмом» и готовы были перебить сколько угодно горшков, чтобы только отомстить человеку, который посмел сказать: «Простой крестьянин не пойдет из-за пустяка кланяться, не станет ломать шапку, а вот у интеллигенции не хватает достоинства, патриотизма, понимания той роли, которую играет Россия… Надо противопоставлять отношению к этому вопросу таких людей… отношение простых бойцов, солдат, простых людей». А ведь прав оказался Сталин, не ошибся в диагнозе – и мы видали, как наши интеллигенты все готовы были променять за поездки на Запад, за джинсы и «Битлз». Так было. И «низкопоклонство перед Западом» – это не придумка Сталина, не провокация, а опасная болезнь.
Сталинская прививка против космополитизма позволила нам в ХХ веке не потерять национальную сущность, не перелицевать всю страну под стандартный общемировой «Макдональдс». Мы и сегодня в большей мере, чем, например, немцы или скандинавы, обладаем языковой, культурной независимостью – во многом благодаря именно сталинскому патриотизму, который не с неба на нас свалился. За патриотизм пришлось бороться.
Уверен: если бы не «борьба с космополитизмом», позднейшие комментаторы были бы куда милосерднее к победителю Гитлера, может статься, и 37-й год постарались бы забыть. Но демонстративное поклонение русскому народу, русской истории общечеловеки не прощают! Сталин рискнул стать лидером большинства, беспощадным к меньшинству. А большинство не склонно было обвинять Сталина в войнах, лишениях, в репрессиях и казнях. Оно умело быть смиренным и великодушным. Михаил Сергеевич Горбачев оказался президентом меньшинства…
Горбачевская борьба со сталинизмом – одна из самых странных пропагандистских кампаний в истории. Она загадочна, как все иррациональное. Еще в мае 1985-го молодой генсек Горбачев, подобно Брежневу, удостоился бурной овации, когда почтительно упомянул Сталина в праздничной речи к сорокалетию Победы. В ноябре 1986-го в телевизионных программах о революции неожиданно зазвучали фамилии соратников Ленина, расстрелянных в 1930-е. Это был пролог большой антисталинской эпопеи. В 1987-м в журнале «Дружба народов» вышел роман Рыбакова «Дети Арбата», в журнале «Огонек» – статья Карякина «Ждановская жидкость» и еще десятки громких разоблачительных публикаций о сталинской эпохе – в том числе и научных, с позиций официозного марксизма-ленинизма. «Неделя» перепечатала стихи Евтушенко «Наследники Сталина», не публиковавшиеся с хрущевских времен. И – океаны публицистики, от наукообразной до сенсационной. Стало понятно, что отныне Сталин отвечает за все.
Вдумаемся: тридцать лет и три года СССР развивался без Сталина. ХХ и ХХII съезды КПСС осудили «культ личности». В хрущевские годы выходили антисталинские книги, фильмы, проводились антисталинские политинформации. На этих вольнолюбивых дрожжах выросло интеллигентское поколение. К 86-му году Сталин был уже позапрошлым звеном в истории СССР. Да, сталинские скрижали оставались фундаментом империи, и некоторые принципы сталинской державы не годились для 80-х годов. Сталин и сам был диалектиком и не допускал догматической консервации собственных методов. Наверное, нужно было перестраивать, переустраивать сталинский
Сталина ниспровергали с таким воспаленным экстазом, что метафора из фильма «Покаяние», в котором героиня систематически выкапывала из могилы тело диктатора Варлама, теперь казалась слишком мягкой. «Покаяние», кстати, тоже вышло на экраны именно в 87-м. Отметим, что Т. Абуладзе снял свою картину еще в 1984-м, когда борьба со Сталиным не могла быть конъюнктурной, когда на «Мосфильме» орденоносный Евгений Матвеев снимал свою «Победу», когда…
Абуладзе очень точно показал, как попытка свести счеты с прошлым оборачивается отвратительным гробокопательством – навязчивой некрофобией, которая разрушает нас, превращает в зашоренных маньяков антисталинизма.
Перестройщики поведали нам, что Сталин, оказывается, был агентом царской охранки, провокатором по кличке Фикус. Он убил жену. Потом убил всех врагов и соратников, загнал в ГУЛАГ полстраны, развязал войну, которую едва не проиграл. Он виновен во всех жертвах войны! А также – в отвратительной сталинской архитектуре. А еще – он виноват в том, что говорил с грузинским акцентом и носил усы. За особую жестокость его полагалось разоблачительно называть «Усатым». Даже трубку Сталин курил неправильно! Один знаток так и заявил: по фотографиям и кинохронике я вижу, что Сталин – никакой не курильщик трубок, не достоин он этого звания! Рисовали образ уголовника, пахана, вора в законе. Посредственностью (правда, выдающейся) называл Сталина Троцкий… Эту фразу взяли на вооружение лучшие шансонье перестройки.
До абсурда ниспровергатели доходили с изяществом расписной бабочки. Леонид Баткин отказывал Сталину даже в зловещем величии. В длинном эмоциональном эссе, которое стало для Баткина звездным часом, он доказывал серость, ничтожность, неполноценность Сталина. Кто такой Сталин? Да это же пустое место, невежа, жалкий шут!.. И борьбе с этим жалким шутом Баткин готов отдать все силы? Сталин – ничтожество? Но самые светлые головы интеллигенции видели смысл жизни в оплевывании этого ничтожества.
В 1987-м Сталину противопоставляли ленинизм. В хрущевские времена боролись с культом Сталина, в горбачевские – ниспровергателей интересовала не только личность. В прицеле идеологов замаячили основы сталинской державы, культ государства. Идеальный Ленин в понимании 87-го – идеолог НЭПа, полемист, сторонник дискуссий и парламентаризма (именно в этом ключе понимался классический революционный лозунг «Вся власть Советам!»). Парламент воспринимался как вожделенная противоположность гнилому бюрократическому аппарату. Аппарат – детище Сталина – проклинали на все лады. От слов «аппаратчик», «номенклатурщик», «функционер», «административно-командная система» веяло иррациональным ужасом. Эти слова полагалось произносить с праведным гневом. Сам Горбачев в программном выступлении именно бюрократию назвал тем «механизмом торможения», который мешает перестройке. Альтернативой сталинизму считали социализм по Бухарину. Впрочем, перестроечный климат переменчив, и Бухарин гарцевал на пьедестале месяцев восемь, не более. Логика 1987-го была скомканной, но эмоциональные прорабы перестройки не видели противоречий в цепочке «Ленин – Советы – НЭП – Бухарин». Главный магнит политических страстей – денежные, имущественные отношения, вопрос собственности. И очень скоро невнятные лозунги антисталинского «очищенного социализма» уступили место стремлению к частной собственности, к индивидуализму, к торжеству «права сильного», наконец, к агрессивному национализму. Иначе и быть не могло. Уж к этим ценностям ни Ленина, ни Бухарина было не пристегнуть. И у недавних коммунистов, снявших пыльные шлемы, появились новые политические идеалы – Тэтчер, Пиночет, Солженицын… Шестидесятники, верные идеям «очищенного социализма», уже выглядели мамонтами, добродушными идеалистами. Вот ведь как, достаточно было выдернуть из конструкции Сталина и сталинские ценности – индустриализацию, коллективизацию, культурную революцию, мобилизационную идеологию «осажденной крепости» – и рухнул социализм. Выдернув сталинский пласт из Истории, мы проиграли последнее десятилетие ХХ века – и из «народа-победителя» стали народом-банкротом. Прежде всего – в собственном сознании.