Сталинские соколы. Возмездие с небес
Шрифт:
Началась свалка с истребителями сопровождения, затем поиск бомбардировщиков. Я метался по небу как ужаленный, но в этот раз охотничья удача мне не благоволила, в отличие от брата и других летчиков. Имре удвоил свое вчерашнее достижение, мы же с Шольцем парой пошли в набор и не встретили ударную группу врага, которая находилась на высоте три восемьсот. В этом вылете «Пума» сбила до шести вражеских самолетов, потеряв всего одну машину – капитан Шуте посадил подбитую машину «на брюхо» и благополучно пешком добрался до Веспрема. Имре ликовал, теперь он не сравнивал себя с «зелеными задницами», он сам начал сбивать. Я был удивлен, но рад за брата, считая его неженкой и даже трусом. Думал ли я почти шесть лет назад, готовый идти служить срочную за брата, и, спасая его от фронта, окопных вшей и шрапнели, записав в авиацию, что мы не только окажемся в самом центре драки, да еще будем приносить пользу своей стране!
К
К тринадцати часам видимость улучшилась до полутора километров и мою первую эскадрилью поднимают для атаки моста через Грон в районе ее соединения с Дунаем. Берем по одной фугасной авиабомбе калибром пятьсот килограммов. Взлетаем, видимость то лучше, то хуже. Там где туман рассеялся, активно действует наша и вражеская авиация. Я иду на высоте тысяча метров, видя над собой воздушные схватки. Один из самолетов приближается, и я готовлюсь принять бой, но с облегчением определяю его как Мессершмитт в окрасе Люфтваффе. Затем нас все-таки пытаются атаковать. Группа разорвана, в одиночку несусь на хорошей скорости, не зная смогу ли выйти на заданною цель при неважной видимости.
Через некоторое время по моему самолету открывают огонь с земли, я над территорией, захваченной большевистскими войсками. Добираюсь до Дуная последним из группы, где-то севернее разрушенный изнасилованный красавец-Будапешт. Лечу к Грону в район Эстергома, я хорошо знаю эту местность, и туман не мешает мне выйти правильно. Переправа разрушена, левее по курсу товарищи принимают бой превосходящих сил, я должен избавиться от бомбы и присоединиться. Вижу еще один мост, прохожу вперед, разворачиваюсь строя заход, и, поймав переправу в прицел, атакую под углом тридцать градусов, заход идеален, я совершенно спокоен и уверен, что уложу бомбу точно в яблочко. Сброс, тяну наверх с перегрузкой в три единицы, давая «полный газ». Двигатель берет обороты и захлебываясь замолкает. Ничего не понимая, пытаюсь толкнуть рычаг вперед, отвожу назад и опять плавно вывожу на «полный газ», мотор почти не реагирует. Я в наборе как после взлета, запас высоты и времени минимален. В голову лезет фатальная мысль, что я «долетался» и это конец… Понимаю, что двигатель не запустить, и, чтобы не сорваться в штопор, энергично перевожу самолет на планирование, пытаясь еще и развернуться в сторону территории, не захваченной русскими. Вначале получилось развернуться на юг, но там был Будапешт, тогда уже на снижении я повернул на северо-восток, чувствуя, что не дотяну. Высота была не больше стандартного полета по кругу, то есть ее почти не было. Подо мной было заснеженное поле, впереди редкий лесок. Я приземляюсь в мягкий снег так хорошо, что самолет можно было бы запросто восстановить, выбираюсь из кабины, даже не думая, что Фокке-Вульф достанется неприятелю в качестве трофея и бегу к леску. Уже добежав до деревьев останавливаюсь и приседаю, отдышавшись, пытаюсь понять ситуацию. Если я правильно определил свое место, то сзади справа и слева могут быть передовые отряды русских, преодолевших Дунай и Грон. Впереди на юго-западе за леском всего в нескольких километрах у Эстергома – позиции Вермахта, дойти до них можно менее чем за час даже по снегу, но как не попасть в лапы большевикам!
Крадусь по редкому лесу, пока никого нет. Выхожу на открытый участок и вижу колонну солдат в нескольких километрах идущую с юго-востока, кто это, руски или наши, они двигаются в том же направлении, что и я. Ускоряю шаг, по мне стреляют, падаю в снег, противник приближается, все, это конец, я в плену! Меня окружают немцы, это были части прорвавшие русское окружение и вырвавшиеся из Будапешта, они преодолели Грон и двигались к Эстергому. Я спасен!
Я снова в Веспреме, в 102 группе меня считают пропавшим без вести, с потерей Фокке-Вульфа «цирк» закончен, теперь вместе с братом я только истребитель «Пумы» в составе 76 истребительной эскадры Люфтваффе. У меня даже нет возможности сообщить Лайошу, что я жив.
Погода стабильна своей нестабильностью. ночью мороз
Сегодня 20 февраля, вторник. Еще вчера нам обещали день отдыха, но рано утром, так и не дав выспаться, подняли по тревоге. Солнце еще не встало, утреннее небо безоблачно.
Нам сообщили, что Эстергом из района Будапешта атакован крупными силами большевиков, город в огне и гарнизон долго не продержится. Точных разведданных нет, так как все самолеты-разведчики сразу сбивают русские истребители. Было бы логично, если бы нас направили на охоту за этими самыми истребителями, но на «воздух» уже всем наплевать, и так понятно, что противник полностью владеет небом, задача поддержать огнем наших пушек немецкие танки.
В семь утра подняли четыре БФ-109Г, летят только опытные пилоты. лейтенант Тотх со своим ведущим, я, без пяти минут лейтенант, считаюсь достойным умереть в сложившийся ситуации и иду ведомым у командир эскадрильи капитана Поттьонди. В утверждении кандидатуры сыграл мой короткий опыт истребителя-бомбардировщика «Пули». Нас прикрывает пара немцев. Наши самолеты – чистые истребители и не оборудованы бомбодержателями, поэтому будем действовать пушкой и двумя крупнокалиберными пулеметами. Набираем четыре тысячи метров и несемся навстречу встающему солнцу, величие природы завораживает, сегодня прекрасное утро, чтобы умереть. Пока воздух чист и это удивляет.
Справа Будапешт, внизу двигаются войска большевиков, мы разделяемся на пары и начинаем атаку. Первая пара открывает ураганный огонь по земле, с земли стреляют по нам. Следующим пикирует Поттьонди, теперь моя очередь. Русские рассредоточиваются, я пикирую и не нахожу подходящей цели, внизу уже горят несколько автомашин. Командир группы отдает команду разойтись и выбирать цели. Делаю еще несколько заходов, но так и не открываю огня. Прошу разрешения у ведущего пройти дальше в тыл русским, капитан дает добро. Пересекаю Дунай севернее Будапешта, иду вдоль противоположного берега попадая под огонь с земли, поворачиваю на восток, огонь стихает, теперь я в тылу у большевиков. Удивительно, почему меня до сих пор не атакуют истребители. Внизу вижу грузовой состав, идущий с востока в сторону Будапешта. Русские смогли восстановить сообщение на отдельных участках и теперь доставляют подкрепления. Цель идеальная, пикирую «в лоб» и стреляю в локомотив, делаю боевой разворот, состав остановлен, из поврежденного локомотива вырывается пар, смешиваясь с языками пламени и черного дыма. Делаю еще один заход «с тыла» ведя огонь по вагонам, успею выпустить девять тридцатимиллиметровых снарядов, не считая пулеметных очередей.
Все, поддержка наземным частям оказана, как могли! Остаток топлива заставляет быстро возвращаться домой, для сокращения расстояния иду прямо над Будапештом, где опять попадаю под сильный огонь с земли. Заряды рвутся достаточно близко, но мне все равно, почему-то меня охватывает ледяное спокойствие, если уж мне суждено было выжить и не попасть в плен после отказа двигателя, то сегодня я точно доберусь домой.
Я даже сел первым, так как остальная группа на обратном пути заметила идущих на высоте пятьсот метров Ил-2 в сопровождении «девятых Яков». Русские штурмовики под прикрытием истребителей собирались открыть охоту на немецкие танки. Пришлось завязать бой. Все наши и немецкие истребители вернулись без потерь и заявили о четырех подбитых машинах врага, впрочем, эти победы остались без подтверждения, хотя Поттьонди утверждал, что точно видел, как оторвал снарядом плоскость одного из Яков. Командир эскадрильи врать не будет, я верю капитану.
Сегодня мне опять снился тот навязчивый сон. я стою или парю в огромной когорте ангелов или демонов, очень похожих друг на друга. В руках каждого из нас было по огненному мечу, а за спиной – крылья. Где-то уже шла битва. Мы были наподобие новобранцев – только что прибывших рекрутов, и нам предстояло присоединиться к сражению. По тайной, но всем понятной команде мы бросились на такую же армию. Ускоряясь, я слышал свист ветра, чувствовал, как воздушный поток обтекает мое лицо и тело, под давлением воздуха крылья иногда издавали странный звук, какой издает воздушный поток, срываясь с крыла перед тем, как самолет сорвется в штопор, только хлопки были более приглушенные, и не причиняли вреда. Так, несясь навстречу судьбе, мы летели, не зная времени, пока с разгона с грохотом и бешеным ударом не врезались в противостоящую армию. Началась сеча. Мы разили и разили нас. Лютая ненависть холодным покровом накрыла место битвы. Счет времени совершенно остановился, казалось сражение длиться бесконечно. Огненный меч был прекрасным оружием, я колол или рубил. Я смог рассмотреть, что наш противник очень похож на нас. Я сразил многих, но один подобрался ко мне сбоку, вонзая играющий языками пламени клинок мне под ребра. Боль была невыносима, я закричал и, теряя сознание, был ошарашен последней мыслью. неужели и ангелы умирают?