«Сталинский питомец» - Николай Ежов

Петров Никита Васильевич

По словам его сына, Маленков сыграл главную роль в свержении Ежова. Маленков был (с 1935 года) заместителем Ежова, когда тот заведовал отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б). Биограф Маленкова пишет, что их отношения были «отношениями начальника и подчиненного, учителя и ученика» и продолжали быть таковыми после 1936 года, когда Маленков сменил Ежова на посту заведующего отделом. В журнале «Партийное строительство», издаваемом отделом под редакторством Маленкова, так восхвалялся педагогический талант Ежова: «Товарищ Ежов научил нас, как реорганизовать партийную работу, как поднять организационную работу на более высокий уровень и сделать эту работу еще эффективнее… Мы стремимся выполнять эти заветы» {642} .

642

Ebon M. Malenkov. London, 1953. P. 38–39.

В 1937–1938 годах Маленков плодотворно участвовал в формировании штата НКВД. Являясь заведующим отделом руководящих партийных органов ЦК, он осуществлял надзор за отбором и назначением номенклатурных работников на территории всей страны и во всех звеньях власти, включая НКВД. В своих воспоминаниях Василий Рясной рассказывает, что в феврале 1937 года

он как секретарь райкома был вызван в Москву и принят Маленковым; он оказался в группе партийцев, переведенных в центральный аппарат НКВД. Маленков проводил их к Ежову на Лубянку и при прощании обратился к ним с призывом: «Нас окружают враги. Они повсюду, и вы должны стоять на страже завоеваний революции!» По словам Рясного, Маленков «больше других» занимался организацией дел на Лубянке {643} . В своих мемуарах Хрущев утверждает, что как-то раз (возможно, в конце 1937 или начале 1938 года) Ежов попросил Сталина отдать ему Маленкова в заместители {644} . В своем личном письме к Сталину Ежов писал, что ему очень нужен был кто-нибудь для работы с кадрами и он все время просил дать ему такого человека [72] . Поскольку Маленков был специалистом в этом вопросе и Ежов хорошо его знал и доверял ему, весьма вероятно, что он просил себе в заместители по кадровым вопросам своего ученика.

643

Чуев Ф. Чекист // Молодая гвардия. 1996. № 2. С. 86.

644

Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Кн. 1. С. 179.

72

См. док. № 17.

В этой связи особый интерес вызывает факт, упомянутый министром внутренних дел Н.П. Дудоровым на июньском (1957) пленуме ЦК КПСС. После ареста Ежова по приказу Берии на допросах его особо расспрашивали о Маленкове, он даже записал свои показания о нем на двадцати страницах. Берия хранил этот документ у себя вплоть до собственного ареста, потом документ попал к Дудорову, который в феврале 1955 года показал его Маленкову. «Маленков заявив, что об этом материале все знают, забрал у меня документ с собой “на квартиру для уничтожения”. И документ исчез» {645} .

645

Молотов, Маленков, Каганович, 1957: Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы. М., 1998. С. 44.

С учетом той роли, которую Маленков сыграл в репрессиях против партработников в 1937–1938 годах как в Москве, так и на периферии, становится ясно, что он мог действовать против Ежова только по наущению Сталина.

Комиссии надлежало упорядочить проведение репрессий. Сталин решил остановить массовый террор. При поддержке Берии Маленков теперь мог в открытую выступить против Ежова. Комиссия приступила к работе сначала в здании на Лубянке. Согласно записям в журнале регистрации приемной наркома внутренних дел, вечером 13октября Маленков, Вышинский и Рычков провели у Ежова около двух часов, с 9 по 14 ноября Ежов несколько раз принимал одного Вышинского, а 15 ноября у Ежова в течение нескольких часов заседали Маленков и Вышинский. Члены комиссии также по отдельности встречались с Берией, без Ежова. В результате всех этих переговоров и совещаний было подготовлено постановление Центрального Комитета и Совета Народных Комиссаров «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», которое положило конец массовым операциям. 17 ноября 1938 года постановление было утверждено на Политбюро. Таким образом, комиссия не проводила расследование деятельности Ежова по заданию ЦК. Наоборот, Ежов сам возглавил комиссию и ему пришлось разрабатывать меры по обузданию террора и новые принципы карательной политики.

Глава 7.

Падение

Недовольный результатом расследования Шкирятова и Цесарского, завершенного к маю 1938 года, Шолохов вновь обратился к Сталину относительно произвола в Ростовской области; ему удалось встретиться со Сталиным 23 октября, беседа продолжалась около часа; во время разговора в кабинет был приглашен Ежов {646} . Очевидно, его присутствие было связано с заданием И.С. Погорелову, который по приказу НКВД собирал компромат на Шолохова для обоснования ареста. Вероятно, Сталин дал Ежову указание немедленно разобраться и доложить {647} .

646

Исторический архив. 1998. № 5–6. С. 22.

647

Писатель и вождь. Переписка М.А. Шолохова с И.В. Сталиным. 1931–1950 гг. С. 150.

Через неделю, 31 октября, в кабинете Сталина состоялось заседание, которое продолжалось больше двух часов; на нем присутствовали Сталин, Молотов, Маленков, Ежов, Шолохов, Луговой (секретарь Вешенского райкома партии, освобожденный из-под ареста благодаря ходатайству Шолохова), Погорелов и четыре сотрудника местного НКВД {648} . По воспоминаниям Лугового, Шолохов жаловался на преследования со стороны НКВД, который стряпает ложные свидетельства, «доказывающие», что он враг народа. Сталин спросил у одного из работников НКВД, давали ли ему указание оклеветать Шолохова и давал ли он какие-либо поручения Погорелову. Тот ответил, что такие указания он действительно получал и что они были согласованы с Ежовым. Ежов, однако, возразил, что он подобных распоряжений не делал {649} . По воспоминаниям Погорелова, Сталин добавил, что Евдокимов дважды запрашивал его санкцию на арест Шолохова, но Сталин отклонил прошение как необоснованное {650} .

648

Исторический архив. 1998. № 5–6. С. 22.

649

Луговой П.С. кровью и потом… (из записок секретаря райкома партии) // Дон. 1988. № 8. С. 137; Писатель

и вождь. Переписка М.А. Шолохова с И.В. Сталиным. 1931–1950 гг. С. 150.

650

Писатель и вождь. Переписка М.А. Шолохова с И.В. Сталиным. 1931–1950 гг. С. 148.

Были и другие признаки приближения развязки. Во-первых, был установлен порядок партийной проверки и утверждения в должностях кадров НКВД. 14 ноября 1938 года Сталин дал директиву региональным партийным комитетам провести проверку в органах НКВД и очистить их от всех «чуждых» людей, «не заслуживающих политического доверия»; вместо них должны быть назначены кандидаты, утвержденные соответствующими партийными инстанциями {651} . Во-вторых, был положен конец все еще продолжающимся «массовым операциям». На следующий день Политбюро утвердило директиву ЦК и СНК о приостановлении с 16 ноября всех дел на «тройках», а также и Военными трибуналами и Военной Коллегий Верховного Суда СССР, «направленных на рассмотрение в порядке особых приказов или в ином, упрощенном порядке» {652} . Итак, «массовые операции НКВД» по команде сверху были свернуты. 15 сентября Политбюро приняло решение о передаче дел по «национальным контингентам» на рассмотрение «особых троек». Эти меры, действительно, вводились сроком на два месяца. В отличие от обстановки 1937 года, этот срок не продлевался. В составлении вышеупомянутой директивы принимал участие сам Ежов.

651

Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД… С. 604–606.

652

Там же. С. 606.

Спустя два дня, 17 ноября, Политбюро приняло совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», подготовленное комиссией, в состав которой входили Ежов, Берия, Маленков и другие. Месячная задержка объяснялась тем, что массовые операции следовало завершить до их официального прекращения [73] . В постановлении давалась в целом положительная оценка результатов массовых операций, проведенных НКВД в 1937–1938 годах. Однако отмечалось, что «упрощенное ведение следствия и суда» привело к «крупнейшим недостаткам и извращениям» в работе НКВД и Прокуратуры. Враги народа и шпионы иностранных разведок, внедрившиеся в органы государственной безопасности и систему судопроизводства, «старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, производили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников». Они «совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекая к уголовной ответственности и подвергая аресту по пустяковым основаниям и без всяких оснований, создавали с провокационной целью «дела» против невинных людей». Они ограничивались исключительно получением признания вины от обвиняемого. Постановлением запрещалось проведение массовых операций, ликвидировались «тройки» и устанавливался прокурорский надзор за всеми процедурами по задержанию {653} .

73

Вопреки утверждению Хлевнюка, задержка с принятием постановления не была связана с какими-либо перестановками в аппарате НКВД. Не боялся Сталин и каких-либо сюрпризов «перед решительным ударом». Приостановление террора не явилось ни ударом, ни сюрпризом для регионального руководства (См.: Хлевнюк О.В. Политбюро… С. 212).

653

Конец карьеры Ежова // Исторический архив. 1992. № 1. С. 125–128.

Постановление явилось смертельным ударом для действующей верхушки НКВД. Сталин хотел свалить вину за перегибы в ходе массовых репрессий на НКВД и Ежова — причем именно за перегибы и уклоны, а не за чистку как таковую. Значение и необходимость массовых репрессий даже не ставились под сомнение ни в этом постановлении, ни в каком-либо из последующих решений Сталина. Факт оставался фактом: мало того, что сделано много ошибок, Сталин считал, что не была достигнута основная цель, поскольку не удалось «полностью разоблачить арестованных шпионов и диверсантов иностранных разведок и полностью вскрыть все их преступные связи». Поэтому в постановлении было особо отмечено, что «дело очистки» СССР от «шпионов, террористов и диверсантов» не окончено {654} . По мнению Сталина, винить в этом следовало работников НКВД, которые проводили массовые репрессии нерадиво.

654

Там же.

Еще до окончания работы комиссии стало очевидным, что новым шефом НКВД будет Берия. 7 ноября во время военного парада и демонстрации на Красной площади рядом со Сталиным и другими руководителями на трибуне мавзолея Ленина сначала появился Ежов, но затем его сменил Берия, на голове которого красовалась светло-синяя фуражка с краповым околышем, — другими словами, он был в форме комиссара госбезопасности 1 ранга, то есть в очень высоком звании — на одну ступень ниже звания самого Ежова {655} . Западные корреспонденты, которые до этого терялись в догадках — на какую работу в Москву был переведен из Тбилиси Берия, пришли к заключению, что теперь на посту главы НКВД именно он сменит Ежова {656} . д в партийно-чекистской среде циркулировали также имена других возможных претендентов. По сведениям сыновей Маленкова, Чкалова и Микояна, Сталин также предлагал занять пост наркома внутренних дел их отцам. Чекисты называли еще одно имя — Хрущева {657} . Поскольку все эти слухи были беспочвенными, Сталин мог намеренно запускать пробные шары, чтобы накалить обстановку.

655

Российский государственный архив кинофотодокументов (РГАКФД), №0292825 и 0292826.

656

ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 5. Д. 83. Исх. № 109680.

657

Чуев Ф. Чекист. С. 88; Микоян А.И. «Круглый стол» к 100-летию со дня рождения. М., 1996. С. 88.