Сталинъюгенд
Шрифт:
Алексей Феликсович Кирпичников
Сталинъюгенд
Алексей Кирпичников.
Сталинъюгенд.
Повесть
Памяти отца, бабушки и деда
1
Юноша лет пятнадцати и девушка, выглядевшая постарше, неторопливо шли по безлюдному Каменному мосту в сторону Якиманки. Прохладный ветер гулял над рекой, заглушая шум изредка проносившихся мимо автомобилей. Молодой человек оживлённо жестикулировал на ходу, что-то доказывая
Было около четырёх часов пополудни 3 июня 1943 года. Заканчивался второй год изнурительной, страшной войны, и девушка настолько выделялась на сером фоне унылого города, что со стороны казалась ярким цветком, неведомо как взошедшим на пустыре среди чертополоха и бурьяна.
– …Володя, убери руку.
Юноша протестующе покачал головой, встряхнув волнистой шевелюрой.
– Нина! Я устал тебя убеждать. Ты хочешь, чтобы я начал действовать?
– Да как ты не поймешь – спор с родителями бессмыслен! Они и слышать ничего не хотят. Только нудят без конца: «В США могла учиться и в Мексике сумеешь». Володька… бес-по-лез-но!
– …Они обязаны считаться с твоим желанием!
– Опять двадцать пять! Ему – про Фому, а он – про Ерёму. Мне ведь только пятнадцать, и никто не позволит самой решать, где жить.
– Ну и что?! В Мексику всё равно не пущу… Если члены организации увидят, что кто-то не подчинился моему решению, то станут плевать на меня с высокой колокольни. Поэтому твоё место в Москве!… Пойми – я лучше знаю, что делать. Думаешь, тебе нужны пальмы с океаном? Чушь! И не раскатывай губы, что будешь на приёмах вокруг кинодив вертеться. На съёмки всё равно не попадёшь – ноги для этого недостаточно прямые.
– Зачем говоришь гадости?
– Я не гадости говорю, а правду… Не забывай – в СССР ты – дочь посла Уманского и моя девушка! А кем там будешь?!
– Да я вовсе не думаю об этом!
– А надо подумать, ради чего ты предаёшь Владимира Шахурина! Неужели не ясно – за нашей спиной огромная страна. И мы – её завтрашние хозяева! По праву наследников!… Поэтому давай прекратим бессмысленные споры. Пора уже тебе зарубить на носу – в Мексику не поедешь, ни при каких обстоятельствах!
– Убьёшь что ли?
– Думаешь, слабо?
– Володя!… Не на Луну я улетаю! А после школы здесь же в университет поступлю. Тогда уж нам никто не помешает быть вместе.
– Причём здесь университет?
– …Ну, просто сумасшедший! Как я могу идти против взрослых?
– Захочешь – пойдёшь!
– Какой же ты всё-таки ещё маленький.
Девушка несильно оттолкнула парня в сторону,
– Что? Не поверила?! Может, тебе всё равно?
– Вовсе не всё равно! Но я ничего не могу поделать! – Нина мягко высвободила руку.
– Зато я могу. Последний раз предупреждаю – ты обязана подчиниться. Это очень серьёзно!
За этим непростым разговором пара подошла к гранитной лестнице, выходящей к мертвенно-серой жилой громаде, прозванной в народе «Домом правительства»[1] ученика 6-го класса той же школы, арестованного 23 июля т.г., –
выслать из гор. Москвы в разные города Сибири, Урала и Средней Азии сроком на один год под поручительство родителей, отобрав от последних, а также от самих высылаемых, соответствующую подписку.
2. Срок высылки считать со дня освобождения арестованных из-под стражи.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СОЮЗА ССР (МЕРКУЛОВ)
ПРОКУРОР СОЮЗА ССР (ГОРШЕНИН)
Закончив чтение, Меркулов, чуть не сорвавший голос, ещё раз грозно обвёл взглядом друзей, затерявшихся среди конвоиров, и поставил жирную точку:
– Вам всё понятно?
Ответом была тишина.
– Скажите спасибо товарищу Сталину.
После этих слов нарком и, последовавший за ним Горшенин, покинули «зал заседаний».
Влодзимирский, всё это время ненавидяще смотревший на своих подопечных, сказал:
– Осужденные… возьмите личные вещи и слева по одному, начиная с Бакулева, подходите к столу и расписывайтесь в получении приговора.
В этот момент произошло непредвиденное – самый младший, Серго Микоян, из-за заикания обычно стеснявшийся брать на себя инициативу, вдруг запротестовал:
– А мы ничего антисоветского не делали и не хотели делать!… Я не подпишу такую бумагу.
Это послужило сигналом – все загалдели в его поддержку, однако их остановил громовый окрик начследа:
– Всем заткнуться и оставаться на местах! Так вот, щенки, запомните: кто из вас сейчас откажется подписывать это «Заключение», будет немедленно отправлен в карцер. С завтрашнего дня против него начнется дополнительное расследование, и я даю слово, что из тюрьмы такой бунтарь выйдет нескоро!
Друзья сразу же стихли, остановленные нешуточной угрозой, и вновь сели на скамьи. Ни у одного не возникло сомнений в серьёзности намерений госбезопасности. Надо было принимать какое-то решение и выходить из патовой ситуации. Теперь уже роль лидера взял на себя самый старший – Ваня Микоян.
– …Лев Емельянович, вы должны нас понять – ведь не было никакого суда. Нам даже не дали сказать в своё оправдание последнее слово.
– Вы достаточно оправдывались и изворачивались на следствии!… Слушайте теперь моё последнее слово!… За ним уже начнутся действия! Вас всех про-сти-ли! Быстро подходите по одному и расписывайтесь в получении документов на руки!
Догадаться, что Влодзимирский сам находится в цугцванге с составленным текстом «Заключения», ребята, конечно, не могли. Пример показал тот же Ваня – он встал и, не поднимая головы, подошёл к столу, где расписался в получении приговора. За ним потянулись остальные.