Сталкер
Шрифт:
Девушка кивает.
— Я влюблена в него!
Она дает мне пять, когда режиссер качает головой и подмигивает.
— Увидимся завтра.
— Спасибо, Дэвид. Отличная поработали сегодня. Увидимся, — восклицаю я, уходя.
Улыбка тут же сходит с моего лица, когда я иду в свою гримерку, а моя ассистентка, Пейдж, продолжает тявкать.
— Не забудь о завтрашней встрече с местным тренером.
— Ага, я помню, — отвечаю я, открывая дверь. Вхожу и тут же снимаю серьги, от которых болят уши.
— О, и пока я не забыла…
Она неожиданно обнимает меня руками за шею, застав врасплох. Я понятия не имею, что делать с этим внезапным проявлением привязанности, особенно, когда она не убирает руки от меня и спустя полминуты.
— Спасибо, — отвечаю я, отрывая ее от себя. — Но я предпочла бы не знать.
— Почему? Двадцать семь — еще не старость, — говорит Пейдж.
Я кладу палец ей на губы.
— Больше ни слова.
Он хмурится, глядя на меня.
— Ладно…
— Мне просто не нравится слышать об этом, — пожимаю я плечами.
— Ну, я и, правда, надеюсь, что у тебя будет классная вечеринка, — протягивает Пейдж.
Я одариваю ее своей обычной фальшивой улыбкой.
— Конечно. Как только доберусь до дома, открою шампанское, — подмигиваю я.
Она улыбается, словно на самом деле верит мне.
— Хорошо. Что ж, тогда увидимся завтра, — она собирается уходить, но затем снова поворачивается ко мне. Идя спиной вперед, она добавляет: — Если тебе будет что-нибудь нужно, просто позвони мне, ладно? Я всегда приеду помочь.
— Позвоню, — улыбаюсь я, и машу ей, пока она не исчезает из поля зрения, а затем закрываю дверь, вздыхая.
Быть одиноким — или самое лучшее чувство на свете, или самое страшное. Быть пойманным в ловушку тишины — хорошая вещь, особенно после насыщенного дня, но в такие дни, как сегодня, эта тишина врезается мне в душу.
Я сажусь перед зеркалом и хватаю салфетки для лица, промокая ими кожу, пока не снимаю весь макияж. Смачивая лицо водой, смотрю на маску, слои которой снимаю один за другим, пока не остается ничего, кроме одинокой жалкой суки.
Полностью сняв макияж, я остаюсь наедине со своей «наготой», которая заставляет почувствовать холодную тяжелую правду. То, что я вижу: бумажно-белая кожа, чья непорочность нарушена гадким фиолетово-синим кровоподтеком. Прошло немало времени с тех пор, как я видела на себе синяки, но сейчас их вид ударяет по мне, словно кирпич по лицу. Это ломает фасад, которым я так дорожу.
Глаза наполняются влагой, но я трясу головой, делаю глубокий вдох, отталкиваю все мысли, пока продолжаю умывать лицо.
Кто-то внезапно стучит в дверь.
Я поворачиваю голову, прикрывая синяк волосами, когда входит моя помощница.
— Прости, кто-то оставил это для тебя в приемной. Я должна передать их тебе.
Нахмурив брови и приоткрыв рот, я пялюсь на огромный букет роз, которые она держит.
— От кого они? — спрашиваю я.
Девушка смотрит на карточку и улыбается.
— От Артура.
Что-то скручивает
Я сглатываю ком в горле, когда она подносит цветы ко мне.
— Я больше не буду тебя беспокоить, — произносит она после неловкого молчания.
— Спасибо, что принесла, — произношу я.
— Да, без проблем, — отвечает она, а затем снова закрывает дверь.
Розы лежат на моем столе, прямо поверх косметички, а все, что я могу делать, это откинуться назад и пялиться на них, словно они были выращены в глубоком, иссушенном колодце. Могу прочесть слова на записке издалека.
«Мне жаль, Ванесса. Я не хотел забыть о твоем дне рождения».
Злость закипает во мне, и я делаю первое, что приходит на ум: хватаю розы и швыряю их в мусорное ведро. Ему придется придумать что-то получше, чтобы загладить вину за то, что он сделал. Особенно учитывая, что он абсолютно забыл упомянуть об этом.
Встаю со стула и беру пальто. Затем надеваю большую круглую шляпу и темные очки, пряча синяк. Не идеально, но достаточно, чтобы выбраться на улицу незаметной.
Пока выхожу из здания, чтобы добраться до своей машины, фанаты толпятся сбоку от меня, желая сделать фото и требуя автограф. Конечно, я всегда поощряю их, обожая внимание. Яркие вспышки от камер очищают голову и туман из плохих мыслей, что закручивает мой разум. Я делаю это для фанатов, для тех, кто обожает меня и любит, как никто другой. Я делаю это для таких моментов счастья — моментов моего звездного часа — прежде, чем мне придется вернуться в унылый, одинокий дом.
Неведение — блаженство.
Глава 2
ФЕНИКС
В 8 лет
— Бабааах! Я — Феникс, и я собираюсь сокрушить тебя! — с громким шлепком я швыряю фигурку в изголовье кровати, притворяясь, что это гигантский инопланетный корабль, прилетевший уничтожить Землю. Герой Феникс — единственный, кто может всех спасти со своими особенными лазерами, которыми он стреляет из глаз, и суперсилой, с которой он может поднять даже Землю.
Я залезаю под простыни и поднимаю Феникса, чтобы он мог пробраться к краю, открывая смертельное оружие: гигантского робота-гуманоида, которого он использует, чтобы уничтожить вражеский корабль.
Но затем Феникса внезапно вырывают из моей руки.
— Эй! — я вылезаю из-под простыней и вижу мальчика, который убегает от меня, хихикая. — Отдай мне его! — кричу я вслед, выпрыгивая из скрипящей старой кровати.
Мальчик бежит вниз по огромной лестнице старого поместья, перескакивая через ступеньки и удерживая моего Феникса высоко в воздухе, словно гордится тем, что украл его. Он смеется и произносит: