Сталкер

Сорока Кира

– Да, конечно, – хрипло отвечает Макс за моей спиной.

Его бабушка выходит из кухни, и мы остаемся вдвоём.

Пульс подскакивает. Взяв поднос, я переставляю хрустальные бокалы на него, чтобы не нести их в руках. Чувствую, как Максим подходит ближе. Тянется через моё плечо за графином с соком. Воздух между нами накаляется и буквально обжигает кожу.

– Я хотел уехать отсюда прямо сегодня, – негромко говорит Максим, касаясь подбородком моих волос.

– Так что же не уехал? – шепчу, теряя голос.

– Хотел

бы сказать, что из-за отца. Но это не так, принцесса. Не хочу верить, что всё у нас закончилось вот так.

Я молчу. Просто... не знаю, что сказать.

Давить на него не хочется. Требовать правды тоже. Он сам должен мне рассказать. Я ведь ничего от него не скрываю!

– Я остался, чтобы продолжить репетиции, – говорит Максим. – Или ты больше не нуждаешься в моей помощи?

Первый порыв – сказать, что не нуждаюсь. Просто из вредности. Но я всё же нуждаюсь в партнёре, поэтому отвечаю:

– Да, репетиции мне нужны.

Получается довольно резко и холодно.

– Отлично, – сухо роняет Максим и отходит.

Держась за поднос, с минуту стою неподвижно. Когда оборачиваюсь, Максима уже нет.

Мне не хватает его прикосновений. Не хватает его поцелуев. Заставить себя разлюбить невозможно по щелчку пальцев.

Тяжело вздохнув, беру поднос и иду в гостиную. Расставляю фужеры рядом с тарелками. Все стулья уже заняты, и я опускаюсь на последний свободный – тот, что рядом с Максом. Мама снова кривит губы, когда смотрит на нас. Правда, ничего не говорит и сосредотачивает своё внимание на муже.

Они рассказывают о поездке. О деловых банкетах, о продвижении в бизнесе Панфилова-старшего. Оказывается, через месяц он вновь улетит в Европу.

Мама слушает мужа с лёгкой грустью на лице. Меня она оставить не сможет, значит, Владимир Андреевич полетит один. Мама знала о том, какой образ жизни ведёт этот мужчина. Она знала, что придётся месяцами ждать его из поездок, ведь отец Макса построил свой бизнес именно за рубежом. Чего уж теперь расстраиваться?

Во время ужина Макс напряжённо молчит и ковыряет вилкой в тарелке. Пару раз он, извинившись, выходит из-за стола, потому что у него звонит телефон. Владимир Андреевич провожает сына озабоченным взглядом, что, естественно, не ускользает от мамы. И когда Марина Захаровна откланивается и уходит в свою комнату, потому что устала и хочет полежать, мама спрашивает у своего мужа:

– Он опять что-то натворил, да?

Это она про Макса, конечно.

– Ничего он не натворил, – расслабленно улыбается отчим, сжимая в руке мамины пальчики и поднося её кисть к губам. – Просто у него непростая ситуация дома.

– Да, ты говорил, – кивает мама. – Ты выяснил, что там происходит?

Отчим как-то неопределённо машет рукой, что, видимо, означает «неважно, я разберусь». Но маму это не устраивает, и она начинает напирать:

– Вова, ну я же слышала, как ты говорил по телефону о том, что его

мать связалась с уголовником. Максим вполне может нажить себе неприятностей. Это коснётся и нас.

У меня чуть челюсть не падает от шока. Какой ещё уголовник?

– Жанна, перестань! – отчим смеряет её предупреждающим взглядом. – Максим изменился. Он уже не тот безалаберный парень, каким был раньше. Он же взрослеет. К тому же сын не отвечает за поступки своей матери.

– Хорошо, если это так, – мама просто не может не оставить последнее слово за собой. – Но все его прошлые поступки говорят о другом. Сколько раз ты забирал его из участка?

Кажется, они сейчас поругаются...

В этот момент Максим возвращается за стол, и вид у него такой, словно он всё слышал. Его взгляд, полный ненависти, направлен на мою мать.

– В чём дело, Максим? Хочешь что-то мне сказать? – она вызывающе выгибает бровь.

– Да, – кивает Макс. – Хочу заметить, что не питаю иллюзий на Ваш счёт. Такие люди, как Вы, редко дают другим второй шанс. Они всегда придерживаются своего первого впечатления.

– Ты прав, – бросает моя мать.

Мне за неё ужасно стыдно...

Макс вскакивает.

– Спасибо за ужин, – хриплым голосом говорит он и уходит, не слушая окриков своего отца.

И направляется Максим не на второй этаж в свою комнату. Прихватив свою куртку, он вылетает из дома.

Похоже, он не вернётся сюда больше...

Отчим с мамой начинают препираться, а я даже слушать их не хочу. Выскакиваю на улицу прямо в том, в чём была: лосинах и футболке. Но трачу слишком много времени, чтобы надеть сапоги, потому что в домашних тапках я далеко не уйду.

Мне нужно извиниться перед Максом за мать. Она часто бывает резка, но это её, конечно, не оправдывает.

Но когда я выбегаю за ворота, то понимаю, что опоздала. Задние фары мустанга уже далеко, в конце улицы. Макс уехал.

***

Когда я, совершенно продрогшая, наконец возвращаюсь в дом, меня буквально трясёт от холода. Не знаю, сколько я простояла на улице в надежде, что Макс вернётся. За это время стол из гостиной исчез, а грязная посуда уже бултыхается в посудомоечной машине.

Направляюсь к лестнице. Хочется закрыться в комнате, залезть под одеяло и прижать к груди мистера Морфеевича. Этот кролик всегда помогает мне успокоиться.

Дверь кабинета Владимира Андреевича приоткрыта. Останавливаюсь. Отчим сидит за компьютером. Возможно, я должна что-то сказать... Но не знаю, что. Судя по выражению лица отчима, они с мамой серьёзно поругались. Подливать масло в огонь нельзя. И лезть сейчас с расспросами о каком-то уголовнике – тоже. Тихо смываюсь к себе.

Заснуть не удаётся. Ворочаюсь с боку на бок, пока экран телефона не вспыхивает уведомлением. Беру телефон в руки. Вотсап... Сообщение от Евы.

«Привет. Поль, у вас с Максом всё нормально?»