Сталки и компания

Киплинг Редьярд Джозеф

– Конечно, падре! Мы бы могли это доказать, если бы он дал нам сказать хоть слово, – произнес Сталки, – но он не дал. Ректор – хитрая бестия.

– Он прекрасно вас знает. Хе, хе! Вы хорошо потрудились для этого.

– Он очень справедлив. Он не будет пороть кого-нибудь утром, а днем читать ему проповедь.

– Он не может, он не член Ордена, – сказал Мактурк. У Пятой комнаты были очень строгие взгляды по поводу религиозных взглядов преподавателей, и они всегда были готовы спорить с пастором.

– Почти во всех других школах ректор – духовное лицо, – тихо сказал преподобный Джон.

– Это

нечестно по отношению к другим, – ответил Сталки. – Они становятся злыми. Конечно, с вами это не так, сэр. Вы принадлежите школе... так же как и мы. А я имею в виду обычных священников.

– Я самый обычный священник, и мистер Хартопп тоже член Ордена.

– Д-да, но он стал им уже после того, как пришел в колледж. Мы видели, как он готовился к экзаменам. Это хорошо, – сказал Жук. – Представьте себе: появляется ректор, а потом уже его посвящают в духовный сан!

– И что бы произошло, Жук?

– От колледжа бы ничего не осталось, сэр. В этом нет сомнения.

– Откуда ты знаешь?

– Мы здесь уже почти шесть лет. В колледже нет почти ничего, чего бы мы не знали, – ответил Сталки. – Ведь даже вы пришли на следующий семестр после меня, сэр. Я помню, как вы спрашивали наши фамилии в первом классе. В этом смысле старше нас только мистер Кинг, мистер Праут и ректор...

– Да, преподавательский состав сильно изменился.

– Ха! – усмехнулся Жук. – Они приходят сюда, а потом уходят, чтобы жениться. Ну и скатертью дорога!

– А что, наш Жук не одобряет институт брака?

– Нет, падре, не смейтесь надо мной. Я встречался с ребятами на каникулах, у которых преподаватели женаты. Это совершенно ужасно! У них дети, у детей режутся зубы, они болеют корью и всякое такое, и все это происходит прямо в школе, а жены устраивают чаепития... Чаепития, падре!.. И приглашают учеников на завтраки.

– Это не так страшно, – сказал Сталки. – Но преподаватели уходят из корпусов и оставляют все на волю старост. Вот в одной школе, мне говорил один парень, были большие обитые сукном двери, а между корпусом и домом преподавателя было около мили. И они делали там все, что хотели.

– Сам Сатана яростно осуждает греховное человечество!

– Хорошо, шутки шутками, а вы понимаете, что мы имеем в виду, падре. Понемногу становится все хуже и хуже. Потом, как вы знаете, происходит большой скандал, эта склока попадает в газеты, и многих исключают.

– И надо помнить, что обычно исключают тех, кто не виноват. Хотите какао, падре? – спросил Мактурк, держа в руках чайник.

– Нет, спасибо, я курю. Тех, кто не виноват? Продолжай, дорогой Сталки.

– А потом, – Сталки разгорячился, – все говорят: «Кто это придумал? Ужасные мальчишки! Испорченная малышня!» Это все идет от женатых преподавателей, так мне кажется.

– О, Даниил здесь судит! [89]

– Но это так, – вмешался Мактурк. – Я встречал ребят на каникулах, и они рассказали мне то же самое. Со стороны это выглядит очаровательно... Отдельный милый домик с милой хозяйкой и все такое. Но на самом деле это не так. Это отвлекает преподавателей от их дел, а старосты получают слишком большую власть и... и... все портится. Понимаете, дело в том, что мы не совсем обычная школа. Мы берем тех, от

кого отказались другие, ну и к тому же таких мальчиков, как Сталки. Мы вынуждены брать их, и, чтобы завоевать репутацию, мы должны подготовить их для продолжения обучения в Сэндхерсте, ведь так?

89

Цитата из «Венецианского купца» У. Шекспира (Акт IV, сцена I).

– Воистину, о, Турок. Слаще меда словеса.

– Поэтому наши преподаватели должны отличаться от преподавателей в других школах, вы так не считаете? Мы же отличаемся от других школ.

– И мне говорил один парень, что в результате это приводит к тому, что над тобой начинают по-всякому издеваться, – сказал Жук.

– Да, должен сказать, что вам-то точно необходимо уделять много времени. – Преподобный Джон окинул всю компанию критическим взглядом. – А вам никогда не казалось, что вас манит суеты избитый путь [90] и что вы требуете слишком много внимания?

90

Цитата из стихотворения Уильяма Вордсворта «Нас манит суеты избитый путь...» (пер. Г. Кружкова).

– Не совсем... летом, может быть. – Сталки с довольным видом посмотрел в окно. – Мы не очень связаны границами, и по большей части нас предоставляют самим себе.

– Например, я ведь сижу здесь, в вашей комнате, и сильно нарушаю ваши планы, да?

– Нет, падре не нарушаете. Садитесь. Не уходите, сэр. Вы же знаете, мы всегда вам рады.

В их искренности можно было не сомневаться. Преподобный Джон вспыхнул от удовольствия и снова забил трубку.

– И мы хорошо знаем, где находится учительская, – торжествующе произнес Жук. – Вы случайно не проходили через нижние спальни вчера вечером после десяти, сэр?

– Я ходил выкурить трубку с вашим преподавателем. Нет, ни о каких впечатлениях мы с ним не говорили. Я срезал путь, пройдя через ваши спальни.

– Сегодня утром я почувствовал запах табака. Ваш табак крепче, чем у мистера Праута. Я сразу это понял, – сказал Жук, покачивая головой.

– О, небеса! – рассеянно проговорил преподобный Джон.

– Прошло несколько лет, прежде чем Жук понял, что падре отдавал дань уважения скорее его невинности, чем наблюдательности. Всю ночь по длинным светлым спальням без внутренних дверей преподаватели ходили в гости другу к другу, ведь холостяки, в отличие от женатых, засиживаются обычно допозна. Жук никогда не предполагал, что в этом патрулировании была какая-то логика.

– А если говорить о запугивании, – вернулся к теме преподобный Джон, – то вам всем несладко пришлось в младших классах, так ведь?

– Ну, мы тогда тоже были совсем не сахар, – сказал Жук, спокойно опуская период с одиннадцати до шестнадцати. – Боже мой! Что за хулиганы тогда были... Фэрберн, Болтун Манселл и вся эта шайка!

– Помнишь, когда Болтун назвал нас «три слепых мышонка», а мы должны были встать на шкафчики и петь, а он швырял в нас чернильницы? – сказал Сталки. – Вот они действительно были хулиганами!