Сталки. Лес
Шрифт:
— Помочь? — поинтересовался велк Зор, видя, что Старик не торопится подняться с места.
— Не надо, — процедил тот сквозь редкие зубы, встал и, презрительно вскинув голову, удалился.
Велки остались вшестером.
— Я тут заметил, — вдруг заговорил Ыйим, — что наш Совет с годами понемногу тает. Калеб умер, Птурса убил мут, Нурс ушёл в лес, теперь вот Старик отвалился… Сколько нас в итоге останется?..
— Новые придут, — ответил велк Зор. — Мы их и растим, чтобы в случае чего они могли занять наше место…
— Итак, все спорные вопросы
* * *
— …Ну можно к нему зайти, а? Я ненадолго — и только поговорить, — говорил Лас двум сталкерам, караулившим вход в баню, где сидел Стан.
— Пускать никого не велено, — ответил один из них. — А что, если он и тебя?..
— Да не волнуйтесь: у меня оружие с собой; к тому же, если он и попытается что-либо сделать, я это пресеку в самом начале!
— Ну ладно уж, Первосталк с тобой, проходи, — сказал второй «охранник» и, почесав рыжую бороду, открыл двери «камеры временного заключения», впуская туда Ласа.
В бане было темно и прохладно, так как там не имелось окон и летняя жара, хорошо ощутимая в деревне, туда не проникала. Лас даже чуть позавидовал Стану: самому бы в теньке посидеть…
Но по самому приговорённому что-то не было видно, что ему нравятся — или хотя бы имеют для него значение условия содержания. Стан живым связанным камнем сидел на дощатом полу и тупо пялился в полумрак. Появления Ласа он сначала вообще не заметил, и лишь когда тот нерешительно кашлянул, обратил на него внимание.
— А, это ты… — пробормотал «подсталкр-гора» (подсталкром он уже как бы и не был, а вот «горой» — остался). — Поизмываться пришёл?..
— Нет, Стан, — произнёс Лас, усаживаясь рядом с ним на пол. — Только поговорить. Задать несколько волнующих меня вопросов, — потому что другого случая может и не представиться.
— Ну, валяй, говори, задавай свои вопросы, — сказал Стан почти что без интонации, и Лас понял, как же тот устал от сего с ним происходящего.
— Тогда, весной, в нашем первом походе, ты случайно промахнулся, бросив мачет?
— Да, случайно, — ответил Стан, чуть оживившись: в нём всколыхнулись недавние и потому ещё не успевшие потерять свою яркость воспоминания. — Да, случайно! — вдруг сорвался он на крик. — Я в мута целился, а не в тебя! И вообще — я начал ненавидеть тебя позже, когда ты увёл у меня из-под носа Ксюню! А потом нам сказали о готовящемся сталкатлоне, и я захотел на нём победить, а ты мне мог помешать! Я хотел стать сталкером, чтобы доказать девчонкам, что я круче тебя и всех остальных, чтобы они полюбили меня за это!..
В помещение заглянул один из «охранников», видимо, встревоженный донёсшимся шумом. Лас махнул ему: мол, не мешайте, всё в порядке, — и дверь закрылась, вновь оставив юношей
Тело Стана теперь, после этого признания, как-то странно колыхалось; убийца сидел, закрыв ладонями лицо, и весь ритмично от чего-то сотрясался. По характеру его дыхания — «прерывистому, неглубокому, неровному — Лас понял, что «подсталкр-гора» плачет, стал ждать, пока пройдёт эта внезапная вспышка эмоций, которые Стан за последние по меньшей мере десять лет на его глазах не проявлял ни разу.
Когда сдерживаемые рыдания поутихли и Стан отнял руки от лица, он уже снова был самим собой — такими, как раньше. Лас похлопал его по плечу:
— Скажи, именно из-за этого ты бросил мачеты в меня и Квильда, — потому что хотел отомстить за уведённых сталочек и обеспечить себе победу в сталкатлоне? Но ты не мог не знать, что у велков тоже есть головы на плечах и они на раз вычислят, что это ты всё подстроил!
— Как видишь, мог, — более-менее ровным голосом ответил Стан. — Тогда я думал лишь о том, что таким образом избавлюсь от двух главных соперников; а что будет со мной, — мне было наплевать. Как я теперь об этом жалею… Теперь я уйду в лес, и мне придётся прятаться от охотников из деревни, чтобы они меня не убили…
— Всё будет зависеть от направления, которое ты изберёшь, — сказал Лас. — Ты не знаешь, из какой точки деревни тебя будут изгонять в лес?
— С восточной окраины. Как раз от твоего дома. Да, это тоже моих рук дело, — ответил Стан на невысказанный вопрос собеседника. — А что? Ты думаешь, что не всё так плохо?
— Помнишь, я во время нашего первого похода увидел Трубу и какую-то странную штуку перед ней?
— Ну, и что? Хочешь, чтобы я притащил её в деревню и велки за это меня простили? Не выйдет…
— Да я не про то. Если ты пойдёшь туда, к Трубе, то ты будешь в относительной безопасности — сталкеры туда просто не ходят, боятся.
— Так ведь и я боюсь! Там же, наверное, вредов под тысячу или даже больше…
— По-моему, явно больше… Но и ты-то не клыпом шит — такой здоровый! Тебя никакие вреды не возьмут!.. Короче, просто иди туда и постарайся со всем этим разобраться. А заодно жди меня с Плющом: через некоторое время после сталкатлона мы обязательно к тебе заглянем…
— А Плющ не станет следовать своему долгу перед деревней и н прирежет меня при встрече, как сказали велки?
— Я смогу его уговорить. Ты же знаешь, как он по пустякам вечно нарушал правила, — нарушит и это. Ладно, всё, не могу долго с тобой болтать, а то могут что-нибудь заподозрить… Я пойду.
— Лас, — вдруг окликнул его Стан, когда юноша поднялся с пола и сделал было шаг к двери.
— Что? — обернулся Лас.
— Ты… — видно было, что этот вопрос даётся Стану с большим трудом, — ты… простил меня?
— Да, — ответил Лас, стоя на месте и глядя на дверь, словно собираясь «прошибить» её своим «дальновидением» и посмотреть, что там делают «охранники». — Ксюня тоже со временем сможет тебя простить: она понятливая… Лина вот не захочет ни в какую.