Сталки. Затмение

Кузнецов Данил Сергеевич

Оставался один маленький вопрос: как это всё провернуть?

«Здесь есть истребители. Вчера, наверное, был короткий налёт для обстрела базы и лагеря… возможно, и деревни, но там у них не всё получилось… Значит, где-то рядом (я не верю, чтобы жильё пилотов, моя «камера», центр управления и ангары с машинами располагались на противоположных меридианах этой луны) находится несколько — а если подумать, то не меньше десятка, а может, и больше, — истребителей, которые в принципе готовы к вылету… Вот только где? И как туда добраться? И перед этим — как выбраться из этой комнаты?

Тут должна быть камера видеонаблюдения.

Сейчас охранники, а тем более этот, в костюме, не будут прибегать сюда на каждое моё пробуждение, поэтому я должна их звать. Камера либо на потолке, но такая маленькая, что я не могу её разглядеть, либо на стене с дверью, либо в самой двери. Может быть, скрытая, тогда я вообще её сейчас не обнаружу. Но если бежать, то я к этому должна приступить уже после того, как меня отсюда по какому-либо поводу выведут, чтобы выиграть хотя бы десяток секунд, чтобы тут этого не зафиксировали. И не в данный момент. Не думаю, что несколько часов отдыха после пробуждения от травматической потери сознания восстановили меня достаточно, чтобы драться в полную силу, бежать на неопределённую дистанцию, отбиваться (или, если захвачу оружие, отстреливаться), ускользать от погони… чёрт, я же не знаю расположение камер наблюдения в коридорах!.. Потом, если всё это удастся, садиться в истребитель, уходить от погони в космосе, уворачиваться от выстрелов из гравидеструктора, затем катапультироваться в нужном районе, искать по лесу Миронова с риском нарваться на отряд мятежников… Нет, не потяну. Ещё хотя бы несколько часов. За этот срок мне ничего не успеют сделать, а я как раз подкоплю энергии…

Так, надо бы ещё раз осмотреться в коридоре, перепроверить местоположение камер и процент замеченных мной в первый раз, когда меня водили… и прикинуть, куда можно бежать и где могут находиться истребители».

— Эй, кто там? — позвала Зелма.

Кричать смысла не было. Если что, услышат и так.

Через четыре секунды разведчица различила звук открывающейся двери и топот магнитоступов одного из охранников.

— Чего тебе? — недовольно произнёс он через внешний динамик своего шлема. — Если пожрать, то подождёшь. Если в сортир, то уже ходила, и тоже, значит, подождёшь…

— У меня… это…

«Как же хорошо, что я женщина и могу придумать дополнительную причину ненадолго отлучиться отсюда», — подумала Зелма.

— А потерпеть никак?

— Ну пожалуйста…

— Ладно, чёрт с тобой, — буркнул охранник и махнул напарнику, остававшемуся с той стороны проёма: мол, заходи.

Двое во второй раз за несколько часов отстегнули Зелму от её ложа и потащили в коридор.

А та в это время включила в себе режим капитана специальной разведки.

* * *

Сталки колонной по двое под конвоем боевиков в полной экипировке шли по коридору в направлении зала, где прошлым вечером с ними говорил человек в чёрном костюме.

Им всё ещё был в новинку технологичный интерьер станции, но на стены и потолок они глазели меньше: видели уже не в первый раз, да и разнообразием убранство коридоров не отличалось. Разве что в металлическом покрытии стены то слева, то справа попадалась закрытая дверь, пробуждающая любопытство насчёт того, что находится за ней. Но сталки понимали, что этого они не узнают, если только на это не будет воля их нового работодателя.

Отведённый им жилой сектор действительно затмил их самые смелые

фантазии. Отдельная комната три на три метра с аккуратно отгороженным закутком туалета и небольшой душевой кабинкой, застеленная койка, тумбочка, комплект одежды, пара магнитоступов, коробка с пайком, а главное — радиоактивный кулон сверху на простыне убедили каждого из «повстанцев» в том, что человек в чёрном на самом деле готов выполнять свои обещания. И это склоняло сталков к тому, чтобы преданно, усердно, с головой погрузиться в уготованную им работу. И плевать, что работа эта будет направлена на дестабилизацию государственного строя Галактической Федерации. Это всё далеко, а вот еда и отдельные жилые боксы — здесь, пользуйся — не хочу! Плюс возможность незамеченными перебегать ночью из «мужского» коридора в «женский» и обратно. По крайней мере, сталки думали, что этого никто не заметил.

Они верили, что им не будет грозить опасность, а если что и случится, то работодатель позаботится о сглаживании последствий. И на этом основывалась зарождающаяся внутри «повстанцев» слепая верность человеку в чёрном.

Вдруг «конвойный», шедший впереди, сделал знак отойти поближе к стене. Колонна вильнула, открывая свободную для прохода левую по отношению к сталкам часть коридора.

Навстречу «повстанцам», а затем мимо них двое боевиков протащили не совершающую лишних движений, но, казалось, незаметно озирающуюся знакомую фигуру в серебристом комбинезоне.

— Да это же Зелма!.. — пронёсся по колонне шепоток. — Она-то что здесь делает?..

— Тихо, — сказал, не оборачиваясь, задний «конвойный», и сразу шёпот стих.

Зелма как будто зацепилась глазами за недавних жителей деревни, которых явно не ожидала здесь увидеть, и это ощущение косого, но пристального взгляда передалось большинству «повстанцев». Но оно продлилось всего пару секунд, пока пленная разведчица не оказалась позади колонны.

Дальнейший путь до нужного зала прошёл в молчании. Слышался лишь стук подошв магнитоступов о металлическое покрытие пола.

В тишине сталки рассаживались по знакомым со вчерашней встречи креслам с тонкой и местами протёртой синтепластовой обивкой.

Всеми владело смятение от неожиданной мимолётной встречи с той, кто воспринималась ими в последнее время как враг, причём очень сильный и расчётливый, но внезапно оказалась простым человеком, да ещё в таком незавидном положении.

С одной стороны, «повстанцы» не изменили взглядам, окончательно сформировавшимся два дня назад под влиянием текста воззвания на брешти и речи Лины, которая и подняла их на тот бунт. Но если копнуть поглубже, то в некоторых начало закрадываться подозрение в абсолютной правильности того, во что их втягивают; однако — лишь подозрение, пока ни на что не влияющее.

Менее половины «повстанцев» ночью возвращались в Сталочную, думали о том, смогут ли выжившие «профедералы» наладить жизнь без них. Среди них были и женщины, в душе всё ещё беспокоящиеся об оставшихся на Сталкерре детях.

Но все не до конца равнодушные приходили к одной и той же мысли: без них там всё как-нибудь наладится. А если нет, то, значит, так тому и быть.

Всего пара-тройка сталков вспомнила о Лине, задумалась насчёт её отсутствия с ними.

И уж совсем никто не жалел ни о прежней жизни, ни о тех, кто погиб при том восстании. Места в душах для этого уже не оставалось.