Стальная мечта
Шрифт:
Кабинет Феррика считался самым просторным в штаб-квартире. Вместе с тем обстановка в нем была самая что ни есть спартанская. Тесаные деревянные стены, как в солдатской казарме. Оштукатуренный потолок, паркетный пол. И то и другое выкрашено в красный цвет. На полу и на потолке — огромная черная свастика в белом круге. Простой письменный стол из дома. Перед столом скамьи в несколько рядов, так что Феррик при необходимости мог созывать летучки, не вставая из-за стола. На столе, на подносе, покрытом черным бархатом, — Стальной Командир. Позади стола, на стене —
По настоянию Богеля Партия пошла на еще большие траты и приобрела частный телевизионный приемник. Это чудо техники представляло собой простой стальной ящик со стеклянным экраном, установленный в одном из углов кабинета. Сейчас Феррик с Богелем, сидя бок о бок на скамье, в первый раз опробовали дорогостоящий механизм.
— Вот увидишь, Феррик, эта штука себя оправдает, — раз в десятый уже повторял Богель. — С таким приемником мы сможем отсматривать все передачи общественного телевидения, собирая ценную информацию.
Феррик с некоторым сомнением созерцал изображение министра финансов, которое нудным голосом зачитывало отчет по отдельным отраслям экономики в дневном выпуске новостей. Для Феррика все еще оставалось непонятным — зачем Богелю приспичило приобретать телеприемник. Ведь общественное телевидение полностью контролировалось нынешним гнилым режимом. И, совершенно очевидно, телевидение являлось невероятно мощным инструментом пропаганды, поскольку передачи принимались общественными телеприемниками — громадными экранами, установленными на каждой большой площади в хелдонских городах.
И тут в телевизоре Феррик вдруг увидел себя самого, на фоне пылающей свастики. Правда, вместо пламенной речи донесся лишь голос официального комментатора: «…Это третье за последние несколько недель массовое выступление Сынов Свастики вылилось в кровавую трагедию…»
На экране появился Изумрудный бульвар, до отказа заполненный толпами. Сплоченным строем выступали горожане, у всех на руках были повязки со свастикой, многие несли горящие факелы. Над головами демонстрантов триумфально реяли десятки красных флагов со свастикой.
— Знаешь, Богель, меня поражает идиотизм правящего режима! — не удержался Феррик. — Дай этим кретинам лопаты — и они с восторгом начнут копать себе могилу.
— Как им кажется, они просто пытаются предупредить народ о нависшей над страной опасности, — отозвался Богель. — А по большому счету — они делают все, чтобы оповестить весь Хелдон о нашем существовании.
Телевизионный приемник теперь показывал Рыцарей на неописуемо живописных моторциклах во главе многотысячного шествия. В коричневой форме они смотрелись восхитительно.
«… относительно мирно до тех пор, пока демонстранты не достигли Бубенштрассе, где были встречены вконец распоясавшимися универсалистскими хулиганами…»
На экране возникли угрюмые дома Люмпендорфа. Сыны Свастики медленно продвигались по грязным улицам. Внезапно какие-то оборванцы, с размалеванными рожами, вооруженные
Правительственный комментатор трещал, не умолкая, о кровавой разборке, учиненной ультрапатриотами Свастики и универсалистскими хулиганами на почве политических разногласий. Феррик прекрасно понимал, что рядовые хелдонцы по всей стране, наблюдая этот спектакль на экране общественного телеприемника, верят своим глазам, а не официозным словесным вывертам. А видят они не что иное, как триумф Свастики. Насколько же далеко зашел процесс распада у расовых предателей, коль скоро, сами того не сознавая, они занимаются пропагандой дела Свастики. Ведь зрелище колонн, марширующих вслед за партийными знаменами, равно как и Рыцарей, торжествующих над вырожденцами, заставляет сердце веселее биться в груди, в то время как откровенная ахинея, которую несет комментатор, вызывает лишь раздражение.
— Надо подумать, как заставить этих евнухов работать на нас, задумчиво произнес Феррик. — Была бы у нас возможность вести собственную телепропаганду, транслируя ее в каждый уголок Хелдона — и эти дегенераты тут же слетели бы со своих кресел и отправились прямиком на свалку, которая по ним давно уже плачет.
— Но мы и сейчас можем обеспечить себе постоянное место в ежедневных выпусках новостей, — заметил Богель.
Феррик ухмыльнулся и кивнул:
— Несколько мертвых универсалистов после массового мероприятия — и место в новостях нам обеспечено!
Богель выключил телеприемник. Тотчас в кабинет вошел Лудольф Бест, стройный, подтянутый светловолосый юноша, отличный образчик истинно человеческого генотипа. В черной партийной кожанке, с алым плащом за спиной — он смотрелся просто великолепно. Бест направился прямо к Феррику, щелкнул каблуками, резко выбросил вперед правую руку, отрывисто произнес приветствие и замер, дожидаясь, когда к нему обратятся.
— Что там у нас, Бест?
— Мой Командир, бригадир Лар Ваффинг просит срочной аудиенции.
— Богель, тебе известно что-нибудь об этом Ваффинге? — спросил Феррик.
— Заметная фигура, — отозвался Богель. — Командир воздушных дредноутов во время войны. Настоящий юный герой. Несмотря на то, что родом он из довольно богатой семьи, после войны остался в армии, дослужившись до бригадира. От звания отказался в знак протеста против мягкотелой политики правящего режима. Судя по всему, этот Ваффинг — настоящий патриот, человек воистину великий духом. Но главное другое. Бригадир, вне всякого сомнения, пользуется большим влиянием не только в военных, но и в экономических кругах.