Стальная петля

Глушков Роман Анатольевич

Но как такое вообще допустимо? Что скрывает пылевая завеса? Каким путем вывести оттуда пострадавших? И реально ли наладить связь с беспилотными аппаратами воздушного наблюдения, многие из которых – те, что летали в наибольшей удаленности от эпицентров взрывов, – теоретически имели шанс уцелеть?

Вопросы, ответы на которые могли быть найдены сегодня – спустя трое суток с момента образования дьявольских «пузырей». И мне предстояло принять непосредственное участие в раскрытии их тайны, какой бы шокирующей она ни была…

Помимо этих ужасных событий, вокруг них разыгралось еще немало бед. Землетрясения, что сопровождали

пять синхронных выбросов, переполошили всю Европу и половину Азии. Питер, Новосибирск, Москва… Я бывал в этих городах, и у меня в голове не укладывалась мысль, что сегодня каждый из них почти на треть лежит в руинах. Чернобыль, полуостров Казантип… В тех местах я ни разу не был, но вряд ли спокойно глядел бы на них сегодня, доведись мне там очутиться. Даже в Саратове, где базировалась наша вертолетная эскадрилья, не обошлось без разрушений и человеческих жертв. Что же тогда говорить про города, находящиеся гораздо ближе к очагам невиданных доселе катаклизмов?

Я становился еще мрачнее, когда глядел на взволнованные лица жены и дочери. И пусть Аня в свои пять лет еще толком не понимала, что стряслось, она прекрасно чувствовала нашу обеспокоенность, поэтому постоянно капризничала и плакала.

А по телевизору нескончаемым потоком шли репортажи из мест трагических событий, один другого ужаснее. Эксперты, обязанные прояснять народу сложившуюся ситуацию, похоже, сами настолько запутались в своих догадках, что зачастую и вовсе несли с экранов откровенный вздор. Такой, что даже у меня – человека хладнокровного и сдержанного – волосы вставали дыбом. Прибавьте к этому религиозную истерию и биржевую панику, что прокатились по взбудораженной стране, чья столица и два крупнейших города фактически перестали существовать. Представьте все это, и вы поймете, в каком настроении я улетал из Саратова в Москву по приказу главкома ВВС.

Вместе со мной и лично сопровождающим меня подполковником Сафроновым в брюхе военно-транспортного самолета находился и мой вертолет «Ка-85» – не новая, но вполне боеспособная «Пустельга». Я летал на ней с того самого дня, как был распределен из училища в Саратовский военный авиаотряд. И то, что мне позволили выполнять это особое задание на своей машине, вселяло в меня дополнительную уверенность.

А она была нужна мне сегодня не меньше, чем воздух. Особенно после того, как я взглянул на Москву из иллюминатора самолета и впервые узрел наяву зловещий Барьер.

На экране телевизора он тоже казался огромным, но каким-то… ненастоящим, что ли? Зато теперь от одного вида уходящего в поднебесье грязно-мутного купола меня чуть не стошнило. Настолько мощное потрясение вызывала эта чудовищная нереальность на фоне привычной мне Москвы, наблюдаемой с высоты птичьего полета.

В телевизоре Барьер был похож на этакую аккуратную половинку коричневой жемчужины, выросшей в раковине величиной с Московскую область. В действительности он выглядел, как распухший и налитый гноем титанический волдырь, готовый вот-вот лопнуть и затопить своим мерзким содержимым и без того изуродованную им столицу.

При мысли о том, что вскорости мне предстоит влететь на «Пустельге» прямо в этот отвратительный прыщ, я ощутил себя вероломно обманутым и почти беспомощным. Хорошенькую мне честь оказали, слов нет! Говорите, особое задание для лучшего из лучших? Ну-ну! Хотелось бы узнать, господа

командиры, какие приказы у вас получили бы штрафники, если бы вдруг вы призвали и их на это дело.

Москва – вернее, лишь та ее часть, что не угодила под удар Катастрофы, – была запружена войсками. Мне приходилось долго вертеть головой, дабы высмотреть на улицах гражданских, не эвакуированных из столицы по тем или иным причинам. И над всей этой камуфлированной и бронированной суетой возвышался Барьер, кажущийся с земли еще более огромным и ужасающим. На его фоне даже небоскребы и барражирующие в небе вертолеты смотрелись как спички и мошки рядом с куполом астрономической обсерватории.

Мне было не по себе. Нет, конечно, я не трясся от страха, будто осиновый лист, и не впадал в панику, хотя кое-какие ее признаки все же ощущал. Терзающий меня страх был непривычен, и потому я понятия не имел, как его быстро обуздать и вернуть себе боевой настрой. Впервые в жизни я – пилот грозной бронированной машины – ощутил себя ничтожным и уязвимым. Даже в компании тысяч соратников я не являлся достойным противником для той силы, с которой намеревался воевать. И тем не менее мы собирались бросить ей вызов, рассчитывая непонятно на что.

В штабе оперативной войсковой группировки, который располагался неподалеку от Барьера и куда мы с Сафроновым прибыли на инструктаж, нас ожидали обнадеживающие новости. Стало доподлинно известно, что гравитационная аномалия вокруг всех зон Катастрофы уходит в глубь них лишь на три километра. Это выяснилось, когда гравитация в оболочках «пузырей» резко понизилась до трехкратной, а по краям она отныне превышала силу земного притяжения всего в полтора раза. Висящая в воздухе муть немного рассеялась, но все равно еще не позволяла рассмотреть, что творится под покровом оседающей пыли.

Все – и военные, и ученые – уповали на то, что Барьеры в конце концов исчезнут, и обстановка за ними нормализуется. Однако ждать, когда это произойдет, было нельзя. Их ослабление и последовавшая затем стабилизация сделала эту преграду проницаемой и для машин, и для людей. А значит, если за нею еще остались выжившие, их требовалось немедленно оттуда эвакуировать. Но сначала предстояло провести там тщательную разведку и заодно проложить для быстрого оттока пострадавших прямой, беспрепятственный коридор.

В Москве эту задачу уже вовсю выполняла группа «Альфа-12». Завалы у края Барьера были столь высоки и неприступны, что командование капитана Баграмова решило использовать для прорыва в зону бедствия один из полуразрушенных участков метро. И сейчас разведчики при поддержке метростроевцев полным ходом расчищали тоннель, заново укрепляли его стены, а также пробивали новый вход и выход из него.

– Ваша первая задача, лейтенант, будет состоять в том, чтобы преодолеть Барьер на максимальной высоте, – взялся инструктировать меня командующий операцией полковник Решетов. – Никто до вас этим еще не занимался. Но наши умники из научного отдела предполагают, что чем выше вы взлетите, тем вам будет легче пересечь область повышенной гравитации. Верна эта теория или нет, судить не берусь. Ее предстоит проверить вам. Покамест нам известно, что оборудование проходчиков и противоперегрузочные десантные скафандры наших разведчиков функционируют в аномальной зоне без сбоев. Вопросы по этому пункту плана у вас есть?