Стальная Принцесса

Кент Рина

и слезы никогда не были кошмарами. Кровь, крики и хныканье никогда не были чертовыми кошмарами!

— Через что, черт возьми, ты прошла, тыковка?

Дядя звучит побежденным, полностью и совершенно измученным.

Через что я прошла?

Это они должны мне сказать.

— Я спрашиваю в последний раз, тетя. Кто, черт возьми, такой Илай?

— Он был твоим братом, — тихо говорит дядя.

Я так крепко сжимаю ремень рюкзака, что удивляюсь, как он не рвётся.

— Б-Был?

— Он умер в том озере, о котором тебе всегда снятся кошмары.

Как будто кто-то

взял нож и вонзил его прямо в мое больное сердце.

Я истекаю кровью, и никто не может ее остановить.

— К-как?

Глаза дяди наполняются сочувствием.

— Он утонул, тыковка. Ему тогда было всего семь лет, на год старше тебя.

Нет.

Илай не может быть мертв. Илай должен быть жив.

— Ты лжешь, — кричу я.

Дядя начинает вставать, собираясь, без сомнения, утешить меня, но я поднимаю руку.

— Нет. Даже близко не подходи. Мне нужно знать, почему это произошло. — я свирепо смотрю на тетю, которая наблюдает за своими туфлями и раскачивается взад-вперед. — Скажи мне, тетя.

Дядя толкает ее локтем.

Она вздрагивает, но не поднимает головы.

— Я любила Эбби. Я действительно, действительно любила ее. Она была застенчивой девушкой, которая всегда принимала то дерьмо, которое наш отец бросал в нашу сторону. Он был сумасшедшим, когда пил, но его состояние ухудшилось после смерти мамы. — она продолжает раскачиваться взад и вперед, выглядя как потерянный щенок вместо альфа-женщины, которой я всегда ее знала. — Мама пошла забрать Эбби с ее урока музыки, и с ними произошел несчастный случай, в результате которого наша мама умерла. Папа вымещал весь свой гнев на нас, особенно на Эбби, так как она была очень похожа на мать. Он говорил ей, двенадцатилетней в то время, что хотел бы, чтобы она умерла вместо мамы. — тетя встречает мой взгляд со слезами на глазах. — Папа был жестоким человеком, Эльзи. Он был порочен и неприступен, будучи пьяным. Я всегда проводила большую часть своего времени на улице, но Эбби была рядом с ним. Она отказывалась отходить от него, даже когда он бил ее, когда избивал нас. После того как я получила стипендию в Кембридже, я умоляла ее поехать со мной, но она отказалась. Я сказала ей, что никогда не вернусь в Бирмингем, в место, которое медленно убивало меня, и к отцу, который задушил меня. Я сказала ей, что, возможно, больше ее не увижу, но она не изменила своего мнения. — она громко сглатывает, словно собирается с духом, чтобы произнести следующие слова. — Затем, год спустя, она прислала мне свадебные фотографии с твоим отцом. Она сказала, что счастлива и хочет, чтобы я была тоже счастлива. Тогда... — она прочищает горло. — Она прислала мне снимки своего первенца, Илая, потом... тебя.

— И ты все еще не вернулась, — спрашиваю я.

— Бирмингем стал моей травмой, Эльзи. Как только я въезжаю в него, все, что я помню, это как папа швырнул пепельницу мне в голову, потому что я спрятала его выпивку. — она приподнимает прядь своих рыжих волос, показывая мне поблекший шрам. — Я истекала кровью, пока не подумала, что умру. После выписки из больницы я собрала свои вещи и пообещала больше никогда не возвращаться в Бирмингем.

— Что тебе известно о браке моих родителей? — я задаю вопрос.

— Эльзи...

— Скажи мне, тетя.

— Эбби была психически нездорова. — тетя вздыхает, словно погрузилась в собственные мысли. — Она страдала

от депрессии и некоторых маниакальных эпизодов после кончины нашей матери. С ужасным обращением отца ей стало еще хуже. Когда она вышла замуж, казалось, что она поправляется. Она больше улыбалась и постепенно исцелялась от жестокого обращения папы. Итан выглядел так, словно заботился о ней. В то время он был самым богатым магнатом в Бирмингеме. Он владел угольными и сталелитейными заводами, и все его боялись — включая отца. Я была счастлива, что он больше не мог причинить ей боль.

— Подожди. — я поднимаю руку. — Итан? Я думала, моего отца звали Джон.

— Мы хотели спрятать тебя от людей твоего отца, — говорит дядя.

Людей моего отца? Что это должно означать?

— Почему вы хотели спрятать меня от них?

— Потому что они хотят забрать тебя у нас, — рычит тетя.

— Блэр, — успокаивает ее дядя.

— Расскажи мне больше, — говорю я.

— Больше чего? — тетя хмурится.

— Ты сказала, что мама шла на поправку, но что-то пошло не так, не так ли?

— Я говорил тебе, тыковка. — дядя выглядит огорченным. — Илай утонул.

Рыдание застревает у тети в горле.

— Не думаю, что Эбби когда-либо стала бы прежней после этого. Тебе было шесть, а ему семь. Вы играли у озера, когда он вошел и больше не появился. Эбби писала мне письма, в которых говорилось, что она обнимает тебя, чтобы ты уснула. Она назвала Илая тем, кого не следует называть по имени, потому что теперь она сосредоточится только на твоем воспитании.

Мое сердце бьется так быстро, будто оно выскочит из груди.

Теперь все это имеет смысл.

Я помню, как она держала меня так, словно хотела выжать из меня жизнь. Как она пела мне песню своим навязчивым голосом.

Почему я не могу вспомнить, что случилось с Илаем?

Как получилось, что он посетил меня только один раз во сне?

— Что насчет моего отца? — я спрашиваю. — Где он был?

— Он помогал ей. — тетя шмыгает носом и вытирает слезы. — Или, во всяком случае, пытался. Теперь, думая об этом, смерть Илая уничтожила ее точно так же, как смерть мамы уничтожила моего отца.

В комнате воцаряется тишина, прерываемая моим резким дыханием.

Я должна остановиться, обработать всю информацию, которую я только что собрала, а затем вернуться с вопросами.

Но теперь, когда я начала, я не могу остановиться.

Я как ненасытный монстр.

— Как я пережила пожар, тетя?

— Я действительно не знаю, Эльзи. — она бросает взгляд на дядю, и он берет ее руку в свою. — В тот день с нами связались, так как мы были твоими ближайшими родственниками. Мы нашли тебя в больнице, раненную и кричащую. Иногда ты била меня. Доктор Хан сказал, что это потому, что я напоминаю тебе твою мать.

— Раненную? — я недоверчиво смотрю на них.

— Я думала, что я нуждалась в операции из-за моих проблем с сердцем.

— У тебя никогда не было проблем с сердцем, — говорит дядя.

— Джексон! — тетя визжит.

— Она должна знать все, что мы делаем, Блэр.

— Ч-что ты имеешь в виду, дядя, что у меня никогда не было проблем с сердцем? — дыхание становится глубоким, словно я раненое животное. — Тогда что насчет шрама? Докторов? Приемов?

— Это правда, тыковка. Тебе действительно сделали операцию на сердце, но это не из-за болезни сердца.