Стальное лето
Шрифт:
Нино снова схватил девочку за руку, ту, которая была перевязана. Он нарочно сделал ей больно.
Франческа издала приглушенный звук и не стала больше сопротивляться.
Оба дрожали, но испытывали совершенно разные чувства.
— Что с тобой?
— Ничего.
— Слушай, не зли меня, ты мне никогда ничего не говоришь. Что ты сделала с рукой?
Это было сильнее ее. Объятия самого красивого юноши на свете — юноши, которого она знала сто лет, который рос вместе с ней и с которым она встречалась по нескольку раз на дню, — пугали ее. Но… Ей было неприятно притрагиваться к нему.
Нино приложил свои влажные губы к ее губам, и Франческа не смогла сдержать дрожь отвращения. Нино ей нравился. Он был помешан на технике, и ей приятно было наблюдать, как он возвращается из гаража в голубой робе с перепачканными смазкой руками, как поднимает на дыбы свой скутер, чтобы произвести на нее впечатление. Но когда он целовал ее, как сейчас, в темноте, все внутри нее застывало, мышцы цепенели, а в животе начиналась буря. Приходилось делать над собой усилие, чтобы приоткрыть губы, — должен же он хотя бы немного продвинуться в своих усилиях, во всяком случае, так положено. Анна и Масси уже давно целовались по-настоящему.
Но на этот раз Нино не стал настаивать на поцелуе. Он осторожно взял в ладони лицо Франчески.
Нино был влюблен без памяти. Он переживал единственное настоящее чувство в своей жизни. И он едва не расплакался. На этом бледном лице, которое ему хотелось впитать в себя, ничего не читалось, только глаза пылали.
— Франческа…
Девочка стояла, безвольно опустив руки.
Нино сходил с ума. Он понимал, что Франческа не испытывает взаимности, и не мог с этим смириться. Нужно было сказать что-то — что-то серьезное, потому что он уже не мог сдерживать себя.
Сейчас.
Нет, нельзя.
Вот, сейчас. Сейчас скажу…
— Франческа, я люблю тебя.
Франческа вздрогнула: никто ей такого еще не говорил. На мгновение она очнулась, вышла из оцепенения, даже покраснела. Но ответить на его слова не смогла.
Для Нино, который приложил неимоверные усилия, чтобы признаться в своих чувствах, теперь не существовало никаких преград. Он с силой прижался к маленькой полудетской фигурке. Руки его скользили по плечам, по груди Франчески, гладили ткань ее платья, перебирали волосы. Он с ума сходил от запаха ее кожи.
— Франческа, я… Я буду ждать тебя, я могу подождать… хоть до свадьбы! — Он уже не соображал, что говорит.
Франческа кисло улыбнулась.
Она позволяла себя обнимать этому доброму парню. Он сказал ей «Я люблю тебя», и… И ничего больше. Он старше, хотя и ненамного. Он много чего мог бы сделать, но сумел остановиться, лишь поцеловал ее в лоб.
Франческа уткнулась лицом в его грудь. Из горла вырвался сдавленный всхлип, почти что стон, и Нино не стал ничего спрашивать. Ему было не до этого — он не знал, что делать со своим возбуждением.
Нино не должен видеть следов побоев под платьем, лиловые подтеки гематом, подумала Франческа.
Сама она прекрасно знала, что никогда не сможет полюбить мужчину.
Тем
Внезапно Анна остановилась и привалилась к перевернутому ковшу экскаватора. Масси стянул с себя майку, швырнул ее на лопнувшую гусеницу и опустился на колени рядом с ней. Ему казалось, что он сейчас умрет — легкие готовы были взорваться.
Какое-то время они молчали, переводя дух и посматривая друг на друга.
Масси был красивый, черноволосый парень, немного похожий на араба. У него были слегка вывернутые колени, выделяющиеся икры, как у футболиста, и не по годам мрачный взгляд.
Пронзительно-белый свет переплавлял землю, приходилось жмуриться изо всех сил, чтобы не резало глаза.
Анна не выдержала и громко расхохоталась. Масси тоже засмеялся.
Если бы его спросили, чем он занимается, он бы сказал, что учится. Возможно, это было и так: время от времени он действительно заходил в свой колледж. Однако в этом году ему не повезло — тотальный провал на экзаменах. Но его это не волновало. Как всегда, он думал только о том, что происходит здесь и сейчас. Веснушки Анны, копна ее темных, всегда спутанных волос сводили его с ума. Анна слегка накрасилась: подвела глаза, — но при этом ее личико казалось совсем детским, и это ему тоже нравилось.
Глухой, монотонный гул завода пробивался будто бы из-под земли. Сухой запах угля перемешивался с запахом ржавчины. Очень хотелось пить. Анна почувствовала, как у нее кружится голова, но не от жажды, нет…
Масси не был ее парнем, для нее он был скорее как старший брат. Она всегда поддразнивала его, и он был не против. Но теперь ее мысли путались. Мышцы расслабились, и кровь быстрее побежала по венам. Анна сняла майку и расстегнула лифчик. Она уже так делала в детстве. Они с Масси забирались в подвал, раздетые стояли в полутьме, рассматривали друг друга и, показывая пальцем на части тела, называли их вслух. Это их очень смешило. Потом они одевались и шли играть во двор.
Масси поднялся. Анна слышала, как он дышит. По ее жилам растекался ужас. Это было приятно. Она забралась в ковш и легла на раскаленное железо, подстелив под спину майку. Ей нравилось лежать с обнаженной грудью и ждать. Она знала, что Масси смотрит на нее.
С годами, и особенно за последние две недели, многое изменилось. Теперь она не знала, как себя вести. Ей уже не хотелось смеяться, когда они раздетые бегали по пляжу. На море оба смущались. Во всяком случае, ей так казалось. Случилось что-то, что было новым для нее.
Видеть обнаженные груди Анны было невыносимо. Масси хотелось смять их, прижаться к ним лицом. Пот струился у него по затылку, стекал вдоль позвоночника.
Парень вытащил мешавший ему ремень и приблизился к Анне. Испытывает ли она то же самое? — подумал он.
Анна не двигалась. Раскинутые ноги под юбкой будто бы говорили: «Ну, давай…»
Масси опустился на нее всем телом и закрыл глаза. Солнечный свет погас. Все погрузилось в туман, пропитанный острыми запахами.
Анна обвила его руками и ногами, и он оказался как в футляре. Выбираться из этого футляра не хотелось.