Стальное зеркало

Оуэн Анна Нэнси

Что может, конечно, у герцога Беневентского вызвать улыбку, поскольку в Орлеане вот уже лет пять, еще с конца царствования Людовика VII, в моде обращение к древнеромским мотивам. Правда, аурелианское толкование оных мотивов может глубоко потрясти уроженца Ромы. Никки уже созерцал шкафы, об истинной природе которых было трудно догадаться: не шкафы, просто храмы. С настоящими фасадами, а фасады — с колоннами и фронтоном. Фасады отделаны мрамором, филенки — с нишами, а в нишах барельефы с античными сюжетами. Потрясающие шкафы…

И ниш этих, заполненных статуями, статуэтками и статуищами —

полон дом. Кажется, ни один сюжет не остался забытым. Можно изучать ромскую мифологию, а заодно и языческие культы… и ни одного божества не забыли!.. Каждый проход оформлен как триумфальная арка. Каждый косяк можно изучать долго и вдумчиво, поскольку и он украшен сюжетной резьбой. Никки вдумчиво разглядывает очередной такой шедевр: то ли обидеться за Аполлона и Марсия, что ими украсили весьма второстепенный косяк, то ли порадоваться, что к неблаговидному факту из биографии относительно достойного божества привлекли не слишком много внимания.

А вот матушке солнечного бога уделили целое кресло. Три сюжета: Латона обращает обидчиков в лягушек, Латона жалуется детям на Ниобу, Латона наблюдает за возмездием. Удивительно скандальная семейка все-таки, что мать, что дети… но резьба очень хорошая, да и вообще в совокупности все эти арки, вазы, бюсты, статуи и ниши каким-то чудом ухитряются смотреться и богато, и ярко, и не без иронии.

Если бы мне было с кем поспорить, сказал бы, что обстановкой занималась госпожа супруга коннетабля. Лично.

Спорить не с кем — но есть у кого уточнить. Поскольку сам господин коннетабль движется навстречу. Явственно рад видеть. И совершенно точно знает какой-то ход помимо парадной лестницы, потому что появиться вот так невзначай ему решительно неоткуда, если идти общими путями и широкими тропами.

Вообще-то случайного гостя так и напугать можно, идешь себе, любопытствуешь — и тут перед тобой всплывают из глубин… круг зубов его — ужас. Кит — это Иона, Иона — это кит.

Впрочем, случайные люди, встретившие так самого Никки — особенно в темном коридоре — тоже время от времени хватались за оружие. Никки подозревал, что Тайный Совет страдал все же некоторым снобизмом. Потому что негласную просьбу аурелианских властей не присылать послами рыцарей в первом поколении он выполнял скрупулезно. Но вот по всем остальным параметрам родословные представителей Альбы в Аурелии редко оставались в пределах терпимого.

Пьеру де ла Валле, к его чести, все эти тонкости были совершенно безразличны.

Что и неудивительно, поскольку династия, древностью соперничавшая с королевской — и многократно роднившаяся с ней — за время существования не раз успела… отличиться. И женились невесть на ком, и титул передавали незаконным сыновьям в обход законных, и все прочие способы утвердить себя пускали в ход — де ла Валле не какие-нибудь там… им бояться нечего, могут себе позволить все, что хотят. Кроме беспочвенной спеси и чванного презрения к остальным родам, разумеется.

— Сэр Николас, — широко улыбается представитель древней династии. — Я очень рад вас видеть! Почему вы проводите время в одиночестве?

— Я тоже рад вас видеть, граф. А гулял я один до сей поры потому что с домом, как и с дамой, лучше разговаривать без свидетелей. Замечательно подобранная

обстановка, очень живая, вы не находите?

— Не хочу прослыть пристрастным, а потому предпочту не высказываться на этот счет. Но мнение ваше непременно передам… — Улыбка переходит в польщенную усмешку. Графу де ла Валле весьма приятно услышать доброе слово об этой обстановке, значит, Никки угадал.

— Я вижу, что появление новых лиц в составе каледонской партии не очень вас печалит. — Сказано скорее в шутку, чем всерьез. Господин коннетабль получил такие доказательства благосклонности посла к нему и его семье, что ему вряд ли потребуются иные.

Пьер де ла Валле все с той же широкой усмешкой качает головой:

— Не беспокоит, да и вас, почтенный сэр Николас, беспокоить не должно. Это не в партию вашей — и моей — головной боли влились новые члены, это в Орлеане стало на партию больше.

— Я склонен вам верить, граф. Вам и вашему опыту, — улыбается в ответ Никки. Он и правда склонен верить. До определенного предела. У герцога Беневентского свои интересы, не связанные ни с одной из партий прямо. — Но вы наверняка обратили внимание, кого и как принимают в этом доме.

— Ну, некоторые… все же дети Господа нашего, а не летучие мыши и пауки, которых надлежит гнать тряпкой. Кто скажет на брата своего… ну и так далее, а наш любезный хозяин хоть и бывшее, но духовное лицо. Вот и соблюдает то, о чем мы, грешные, забываем.

Значит, господин коннетабль не обратил внимания. Не заметил. Пропустил — или просто не может себе такого представить. Нелетучему мышепауку здесь рады. И новая хозяйка дома, и, в особенности, новый его хозяин. Если бы я рискнул гадать, опираясь на все же очень бедную мимику всех вовлеченных высоких лиц… я бы предположил даже не приятельство, а союз.

Это очень неожиданный — даже ввиду новообразовавшегося родства — маневр обоих господ герцогов. Весьма странный сюрприз, который трудно оценить. Господам герцогам политической ситуацией был предписано стать противниками. Уравновешивать друг друга. А потом король с удовольствием одобрил помолвку и брак, закрепляющий возможность образования такого союза. На что надеется? На то, что южный родственник перетянет на свою сторону северного? Было бы неплохо, если именно так. Если бы с господином герцогом Ангулемским случилось что-нибудь такое — хоть приступ родственной любви, хоть неродственной, хоть наваждение фей — чтобы он, после недавней ссоры с Хейлзом, взялся опекать другого… почти кузена. Ну чем один другому не замена?

Но мне и ссора-то эта очень не нравится… во дворце и на полдворца этого ссора. Со словами, за которые вообще-то берут жизнь. Во всяком случае, здесь. Конечно, это могло произойти и случайно — и причин тому достаточно. Но Хейлзу сделали предложение, и он на него согласился. И в этой связи… приходится признать, что я совершенно ничего не понимаю.

То ли господин Хейлз окончательно зарвался, получив деньги, и решил наконец-то высказать все, что накопилось, нерадивому родственнику… а тот его пощадил, почему-то… за прежнюю верную службу тетке? То ли все это раз в пять посложнее, и ссора для отвода глаз, а господин герцог Ангулемский задумал вовсе не дружбу с послом водить.