Стальной барон
Шрифт:
Патайю посватали на следующий день после нашего возвращения. Правду сказать, Саттори примчался бы и раньше, вот только в отсутствие сына градоправитель Берита отказался сватов принимать, а мы с младшим, как назло задержались на семь суток, вместо четырех. Датог пусть и был под действием моей мази, а все равно от езды очень быстро уставал, хоть и вида старался не показать. И стараниями этими чуть ли не сделал себе хуже. Что ж… там, где он не желал признавать свою временную слабость, больной и изможденной претворялась я. Правда, недолго. На втором же привале он мою уловку раскусил, поймал якобы
– Ты хоть представляешь, что с тобой могут сделать, встретившиеся среди ночи мужики?!
– То же самое, что и мужики, встретившиеся среди бела дня, - отмахнулась с улыбкой. На тракте вдоль равнины Нариви было на удивление безлюдно, не то, что охотники, даже торговцы не встретились.
– Вторые постыдятся, а вот первые - нет, - разгорячено заявил он.
– Ариша, если тебе собственная шкура не дорога, то пожалей хоть идиотов, которые могут тебе встретиться!
– Как «пожалей»?
– удивилась я.
– Это что получается, если они мне встретятся, то я их еще и жалеть должна после… всего, что может произойти?
– А то! Оборотни, знаешь ли, от таких глупцов мало что оставляют после недели пыток.
На мое возмущение: «А причем тут волки?», он махнул рукой со словами: «Ой, темнота!», так ничего и не разъяснив.
С тех пор я все чаще ощущала внимательный взгляд Суро на себе, если ко мне подходил хоть кто-то из мужчин. И неважно молодой или старый, рыжий книгочей обязательно подходил ближе, чтобы спросить все ли у меня в порядке.
Вот как сейчас, когда я мягко отказала вдовцу Терентию в танце. На свадьбе молодых с ним потанцую. А сегодня в день дачи клятв перед родными, имею право побыть в стороне от веселья. Потому как после готовки и накрытия столов только и могу, что сидеть и улыбаться. На большее сил уже не хватает. Не прошло и пяти минут, будущий градоправитель Берита сел за стол подле меня.
– Как вечер проходит, хорошо?
– Да, вечер замечательный, - я посмотрела на танцующие пары, немного им завидуя. Хорошо тем, кто нашел свою душу, они уже ни в чем не сомневаются, в отличие от одиноких. Вот уж где разгуляй неясных тревог и пустых переживаний на тему: «А вдруг не найду».
– Как интересно ты улыбаешься…
Я перевела взгляд на младшего Суро и удивленно подняла бровь:
– Что?
– Улыбаешься загадочно, - повторил он.
– Смотрю на Патайю, и сердце радуется, - не стала я скрывать.
– Сатори ее любит без притворства…
– Попытался бы он притворятся, не знаю, чтобы я с ним сделал.
– Зажарил и съел?
– На такое способен лишь варвар, - хмыкнул.
– Хотя, скрывать не буду, обидчика я бы с радостью на вертел насадил.
– Надо бы предупредить твою сестру, - заметила я тихо.
– О чем?
– Чтобы не жаловалась при тебе на супруга. Иначе, глазом моргнуть не успеет и овдовеет.
– Я не настолько жесток, в отличие от некоторых, - задумчиво протянул Датог, наливая в свою чашу вина.
– К слову, скажи, тебе Терентий сильно надоедает? Может быть, я поговорю с ним…, пока не поздно?
Приятна его
– Не стоит, мы просто разговаривали, - улыбнулась его скептическому взгляду и пожурила немного, - к тому же, заступничеством чаще всего занимаются более приближенные мужчины, а не сыновья нанимателей.
– Уж лучше я, а не твой… более приближенный, - пробурчал он, прежде чем сделать глоток вина.
– Датог, что ты имеешь в виду?
– Я?!
– воззрился удивленно.
– Ничего.
– Суро?
– Совсем ничего, - решительно отмахнулся медноволосый и тихо спросил: - Но хоть о твоем новом оружии я предупредить вдовца могу.
– Зачем? Нож никогда не будет использован против него.
– А если… будет? В жизни всякое случается. Например, в Берите строптивых невест иногда… без позволения воруют, - таинственно начал он и, дождавшись моего удивленного: «что-что?», нахально добавил, - чтобы наедине доказать, как она ошиблась в своем отказе.
Вот так новость!
– Это правда?
– Это уже редкость, но правдивая. В процессе убеждения беритские девушки дают такой отпор, после которого о женитьбе раненого и воительницы речи уже не идет. А твой отвергнутый воздыхатель может напороться на нож, и в этом случае ему уже ничего не поможет.
– Если и напорется, то не умрет, - ответила с улыбкой и на удивленный взгляд младшего Суро пояснила, - я заменила один из ядов противоядием от второго.
– Зачем?
– нахмурился и, грозно стукнув чашей о стол, предположил: - Чтобы нападающий тебя убил?
– Чтобы успел одуматься, - пихнула его кулачком в плечо.
– Противоядие вступает в силу сразу, но боль от яда еще целый час будет одолевать раненного.
– Милосердная Аришка, - восхитился он, покачав головой, и прищурился.
– На твоем месте я бы время противодействия увеличил с часа до суток, чтоб неповадно было.
Глядя на его воинственное лицо и решительно сжатые руки сурового книгочея, поняла, что Патайе в кругу родных на супружескую жизнь жаловаться совсем нельзя. Иначе мужа ее живым закопают. Как и ранее я подметила, что в присутствие Датога младшего ко мне свободные мужчины и парни города уже не подходят. В день сватовства Саттори к Патайе так было и вот сейчас повторяется, того гляди на свадьбе дочери градоправителя меня вообще никто танцевать не пригласит и сока выпить не предложит.
И стоило лишь косвенно вспомнить о старшем Суро, как он подошел ко мне.
– Ариша, вот ты где!
– хозяин дома, плавно вынырнул из-за пар танцующих и, поманив кого-то за собой, неспешно приблизился к моему столу.
– Отдыхаешь?
– Отбивается, - ответил за меня младший, отвадив взглядом очередного смельчака из городских.
И я, пожав плечами, согласилась:
– Приходится. А почему вы здесь? Гость, тайно посетивший ваш кабинет, уже уехал?
– улыбнулась на его хитрый прищур.