Стальной Флегетон. Книга первая

Тухтабоев Роман

Расколовшееся лезвие керамбита отскочило в сторону, улетев под машину, словно испугавшись.

– Вот как, – изрёк Пятый, уставившись на рукоять. – Об этом я как-то не подумал. Ты, типа, парень с сюрпризом?

Резким выпадом прямо из сидячей позиции, Эдриан врезал коленом в челюсть Пятого, от чего тот отлетел на пару метров, но тут же сгруппировался, присев на корточки, как лягушка.

– Хочешь внушить мне, что ты достойный противник, юнец? – усмехнувшись, спросил Пятый. – И для такой консервы ножик подберём, – в мгновение ока, в его руке очутился очередной керамбит, на этот раз, больше остальных, с синеватым, а не зелёным отливом.

Лицо

вставшего на ноги Эдриана приобрело особо сосредоточенное выражение. Из бицепса правой руки выдвинулся стальной прямоугольник, похожий на рукоять меча. Ухватив его обеими ладонями, Эдриан развернул своё оружие: бесшумно, из маленького стального слитка выскочило серое лезвие длинного боевого клинка, на манер оружия из классических фильмов про ниндзя и самураев. Вдоль всего клинка был выгравирован пикирующий орёл, и каждая капля дождя, что билась об него, разрезалась на миллион капель поменьше. Аугментированный воин встал в боевую стойку, готовый как напасть, так и отразить любую атаку.

– Так-так-так, что это у нас? – почесал затянутый латексом затылок Пятый. – Скажи сразу, чтоб я не завышал ожиданий: ты просто позёр, или реально умеешь пользоваться этой штукой?

– Ты и дальше будешь болтать, хренов кровавый Валентин? – огрызнулся Эдриан.

– О, ты смотрел недавний ремейк, или тоже тащишься по классике ужасов? Ай-й, в любом случае, аматер, оставь каламбуры тем, кто умеет их использовать!

Усиленный особым сплавом керамбит скрестился с боевым мечом. Ни одна сталь не хотела поддаваться сопернице, но её хозяева были не столь выносливы; их руки дрогнули одновременно, клинки соскочили, порезав Пятого по правой руке, а Эдриана – по левой. Мгновение – и смертельный танец продолжился. Много лет кряду киборг тренировался с лучшими мастерами клинка Академии Первой Стали, дабы достичь совершенства во владении холодным оружием. Его учили понимать как все преимущества, так и недостатки клинков перед огнестрелом, учили читать своего противника, предугадывать следующий его удар по глазам. Однако, когда клинки сошлись в очередном клинче и Эдриан взглянул в окуляры противогаза своего противника, он не увидел там совершенно ничего. Если у человека в плаще и были глаза, матовое стекло не давало их увидеть.

– А что ещё у тебя железное, м, самурайчик? – не переставал язвить Пятый.

Уличив момент, Эдриан вновь попробовал нанести противнику удар ногой, на этот раз, нацелившись в голову, но Пятый успел понять это, извернувшись в последний момент, из-за чего удар не был и вполовину так силён, как должен был. Однако, слегка оглушённый, человек в плаще отпрянул, и Эд использовал один из своих коронных добивающих приёмов: удар в прыжке сверху-вниз, цель которого – лишить оппонента головы.

Либо Пятый лишь притворился, что утратил бдительность, либо это был обманный манёвр, но он с лёгкостью ушёл от удара, толкнул Эдриана под локоть и, совершив совершенно фантастический финт, вонзил лезвие керамбита противнику в левую ногу, позади колена.

Аугмент не может чувствовать боли: сперва, может показаться, что это хорошо, однако из-за этого ты не всегда понимаешь, что получил повреждение. Так и сейчас, развернувшись, Эдриан изготовился для очередного броска, но рухнул на правое колено. Быстрого взгляда было достаточно, чтобы понять – механическое сухожилие было разорвано. Нога требовала ремонта, иначе на неё не упереться.

– Не достаточно просто облепить себя всякими железяками, чтобы назваться несокрушимым танком, – ощупывая раненное плечо, сказал Пятый. – Возможно,

ты – просто банка тушёнки. А я ненавижу тушёнку. Дрожь пронимает, как вспоминаю её вкус.

– Кто ты такой? – яростным механическим басом взревел Эдриан, подняв меч перед собой остриём к противнику.

– Кто я? Кто я такой? Что ж… Друзья, которых у меня, в общем-то, нет, зовут меня Пятый. Но ты, – Пятый кружил керамбит в руке, готовясь к завершающему схватку удару, – ты можешь звать меня "последний", ибо я…

– Р-рагх! – запрыгнув на крыше броневика, прорычал воин, похожий на индейца. – Угх-град, бырг!

– Ибо я… Я… Ну, ты… Да блин! – обиженно топнул ногой Пятый, но тут же вернул боевую стойку, прислушавшись к сиренам приближающихся полицейских каров. – Вам всем лишь бы артисту выступление испортить. Завистники. Ладно, тушёнка, сегодня я тебя не съем.

В два прыжка Пятый запрыгнул на машину, с которой его товарищ уже перемахнул на крышу супермаркета.

– Стой! Вернись, трус! – закричал Эдриан, попытавшись рвануться к своему врагу, но тщетно – на одной ноге он мог встать лишь опершись на меч.

– Пообещай мне вот что, мой рыцарь в поношенных доспехах, – напоследок, обернулся Пятый. – К следующей нашей встрече, ты подготовишься лучше, а я, в свою очередь, гарантирую, что она станет последней.

Ещё пара мгновений – и оба убийцы пропали, оставив за собой хаос и кровавое болото. Со всей злостью, подошедший к броневику Эдриан ударил по кузову железным кулаком, оставив заметную вмятину. Он закричал, но не от боли – то был рёв полный гнева, отчаяния и бессилия.

Хромая, обойдя бронетранспортёр, Эдриан увидел то, что и ожидал увидеть, но так боялся: на дороге лежали тела более чем десятка растерзанных полицейских, убитых ужасным, изуверским, пугающе беспощадным способом. Большинство тел было разорвано надвое, натрое, или, хотя бы, лишено каких-либо конечностей.

Новоприбывшие стражи порядка окружили Эда. Послышались призывы лечь на землю, но он и не был против. Чувство беспомощности… Что может заставить колени подогнуться ещё сильнее?

Полицейский водитель выглянул из мусорного бака, стоящего в сырой безлюдной подворотне. Шум перестрелки прекратился, погони за ним не было. Да и кому он был нужен? Пришли явно не за ним, а конвоируемыми наёмниками.

Мужчина неуклюже вылез из ящика. Судя по звукам сирен, подкрепление уже прибыло, а значит, там безопасно и можно возвращаться…

Пробив позвоночник, огромный шипастый клинок – предок которого назывался у древних обитателей Мезоамерики макуахутлом – вырвался из тела лысеющего человека, словно пробивший ворота таран. Не сумев выдавить из пробитой груди ни звука, мужчина лишь медленно обернулся через плечо.

– Аргха, урр-рок. Грын-дарго!

– Если ты не понял из-за акцента, мой беспокойный друг всего лишь хочет, – тоном школьного учителя, пояснил сидевший на мусорном баке Пятый, – чтобы ты знал, как он не любит, когда кто-то от него убегает.

– Аарг-ыт, кагог!

– Ну вот бесит его, когда кто-то мельтешит туда-сюда! Я пытался поговорить с ним об этом, но у каждого свои тараканы. Ты видел его голову? Можешь представить, какие тараканы ютятся в такой громадине? Так зачем было его нервировать? Может, тебе что-то не нравится? Так скажи ему, скажи! Сам я точно не рискну.

Из глаз умирающего водителя беззвучно текли слёзы. Он открыл рот, но, вместо слов, оттуда извергся кровавый ручей.

– Никакой изысканности, – печально подытожил человек в противогазе.