Стальной мотылек
Шрифт:
— Чтобы убить?
— За деньгами. А, может, чтобы убить… Я так понимаю, что Альбина собиралась ее доить.
— Доить?
— Ну, она же теперь дама богатая. И в полной зависимости от Альбины. Как этим не воспользоваться? Она ей уже миллион должна. Ни с того ни с сего — целый миллион. А потом еще и три миллиона потребует. И десять… Ну, пока такая версия, а как там на самом деле… Может, Панарина нас за нос водит…
— Но в том, что меня подставили, она реально призналась?
— Я же говорю, можешь спать спокойно… Да, кстати, Скважин привет тебе передавал. Он, говорит, пока за тобой бегал, все время
— Так я ни к кому за помощью и не обращался. Если бы я не виноват был, тогда бы позвонил.
— А ты виноват?
— Ну да… — кивнул Семен, совершенно серьезно глядя на нее. — Это я Скачкова убил.
— Ты?! — потрясенно вскинулась Антонина.
— Ну, он же меня обокрал. Тебя украл. Должен же был я восстановить справедливость?
— Так это ты все-таки его убил? — Она не могла в это поверить.
— А я должен был его убить? — колко усмехнулся он. — Из-за тебя? Дорого же ты себя ценишь… Шучу я. Не убивал я Скачкова. И не собирался. Ушла и ушла. Я смирился. Мне же не привыкать, да?
— Такими вещами не шутят.
— Ну, можешь меня арестовать.
— Да нет, не надо.
— Значит, я свободен?
— Да.
— Тогда прощай! — помахал ей рукой Семен.
— Как прощай? — опешила она.
— Ну, я же ни в чем не виновен, а больше меня ничего не интересует. Ну, если у тебя есть вопросы, задавай.
Равнодушие в его глазах было наигранным, чувствовалось, что Семен очень переживал. Но решение принято, а он упрямый. Антонина знала, насколько…
— Я должна извиниться за Скачкова… — Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, у которой кто-то дорогой и горячо любимый отбирает куклу за плохое поведение, и захотела объясниться: — Это было какое-то безумие…
— Если бы не Альбина, ты бы и дальше жила с этим безумием, — усмехнулся Семен.
— Но безумия больше нет…
— Есть. И ты должна жить с ним дальше…
— Я хочу остаться с тобой.
— А я хочу остаться самим собой… А извиняться за Скачкова не надо. Жизнь есть жизнь. Что было, то было.
— Но жизнь продолжается…
— Да, но у меня есть желание ее прекратить. На часик-другой… — Он закрыл глаза. — Возможно, мне приснишься ты.
Антонина тоскливо вздохнула. Ему сделали укол, который не только снимает боль, но и усыпляет. А, возможно, Семен всего лишь притворяется, что его тянет в сон. Может, он всего лишь ищет повод, чтобы Антонина ушла.
И она уйдет. Но завтра придет снова. На этот раз унижаться она не будет, всего лишь задаст какой-нибудь вопрос по делу об убийстве Ветрякова. Или Панарина. Или Скачкова… И не важно, что этими делами она не занимается. Главное, у нее должен быть повод, чтобы видеться с Семеном. Антонина очень виновата перед ним, но руки она не опустит…
Солнце над пышной кроной магнолии, шелестящее море у ног. Небо светлое, высокое, воздух мягкий, теплый, вода в море как парное молоко. Но все это было в Сочи и в июне, но тогда Семен был в бегах, прелести курортной жизни впечатляли его совсем не так, как сейчас.
На свободе он. И в компании с очаровательной Ингой, которую забрал с собой из больницы. Хорошо ему с ней, да и нельзя ему без медсестры, когда на сердце рана.
Да и на ноге рана еще не совсем зажила. Инга все еще делает перевязки. А еще
— О чем ты думаешь? — Она прильнула к нему, нежно провела пальцами по его волосам.
Тело у нее стройное, упругое и, главное, с уникальным температурным режимом. Жара, солнце, а тело прохладное. А когда холодно, ее тело согревает. Семен помнил, как они отметили первый свой день на море. Он тогда больше думал об Антонине, чем об Инге, может, потому и не заметил, как напился. Проснулся на пляже, на деревянном лежаке, в объятиях Инги. Прохладная тогда была ночь, с моря дул неприветливый ветер. Но Инга не дала ему замерзнуть.
— Да так.
— Об этой… капитанше? — В голосе Инги звякнули ревнивые нотки.
— Антонина ее зовут.
— Да знаю… Любишь ее?
— С чего ты взяла?
— Ну, я же не совсем дура, догадываюсь.
— Если не дура, догадывайся молча.
— Обидеть меня хочешь?
Семен закрыл глаза. Не было у него такого желания, но, если Инга обиделась, то это ее право.
— Ну ладно!
Она отстранилась от него, поднялась и пошла к морю.
А когда Семен открыл глаза и обратил свой взор к морю, то увидел Ингу в компании с каким-то загорелым «качком». Парень что-то говорил ей, восхищаясь, скорее, самим собой, чем ею, а она внимала ему с резиновой улыбкой.
Все бы ничего, но «качок» стал забывать о себе, любимом. Его глаза вдруг забрались в ложбинку между двумя роскошными полусферами, едва прикрытыми тонкими остроугольниками лифчика, а рука легла ей на талию. Инга возмутилась, захлопала глазами, подалась назад. Он выставил вперед руки и растопырил пальцы, показывая жестом, что это случайное недоразумение.
Но Семен уже шел ему навстречу. Легкая хромота у него еще осталась, поэтому «качок» посмотрел на него, как на инвалида, который нуждается в снисхождении, и пренебрежительно хмыкнул.
— Слышь, красавчик, грабли свои не распускай! — Семен подал знак, и Инга встала у него за спиной.
— А то что?
— Хочешь узнать?
— Ну, я человек любопытный…
— Тогда пошли!
Семен показал на кафе, за которым в тени магнолий можно было поговорить с глазу на глаз. Места там не очень много, но громиле будет, где развернуться, когда он начнет падать.
— Ну, пошли!
«Качок» с ухмылкой сделал пару шагов по направлению к кафе, но вдруг резко сдал в сторону и со смехом попытался ухватить Ингу за ногу. Дескать, он снова распустил руки, и что теперь? Инга с визгом отскочила в сторону, и он не смог дотянуться до нее. К тому же под ногами были еще и зыбкие камушки, поэтому парень на какой-то момент потерял равновесие, и Семен воспользовался этим.
Со стороны могло показаться, будто он попытался удержать споткнувшегося парня, но не смог справиться с весом его тела. И еще руку ему выкрутил — конечно же, совершенно случайно. «Качок» упал, а Семен ударил его кулаком в шею. Сделал он это вроде неловко, сам споткнулся и ткнул в лежащего рукой. Равновесие всего лишь хотел восстановить…
Он знал, куда бить, так что «качок» быстро затих. А когда пришел в себя, Семен с Ингой уже уходили с пляжа. Преследовать их он не собирался.
— Что ты с ним сделал? — спросила Инга, когда они вышли на набережную.