Стальной пляж
Шрифт:
Были и те, кто поклонялся ГК, словно божеству. Покамест предпочту держаться от них подальше.
Но всех остальных я посетить намеревалась, если жизни хватит. Пока что я блуждала главным образом по разнообразным христианским сектам, а каждое четвёртое воскресенье уделяла содержимому распечатки, озаглавленной "Религии, проч.". Некоторые названные там группы были настолько "проч.", что стоило больших усилий тут же не сбежать прочь.
Я побывала на Чёрной Мессе Ведьм. Там все мы сняли одежду, был принесён в жертву козёл и нас обмазали кровью — участвовать было ещё менее интересно,
Это лишь немногие из моих приключений, а список их длинен.
Лучше всего подытоживает его рассказ о визите, который я нанесла одному религиозному братству. Там в разгар торжеств мне сунули в руки гремучую змею. Не представляя, что полагалось делать с этой тварью, я схватила её за голову и выдоила прочь весь яд.
— Нет, нет, нет! — завопили все вокруг. — Надо было просто держать её в руках!
— Какого чёрта? — заорала я. — Вы что, не слышали? Эти гады опасны.
На что получила следующий ответ: Бог защитит тебя.
Ну-у, почему бы и нет? Я просто не видела ничего плохого в том, чтобы со своей стороны помочь Ему в этом. Я немного знакома с гремучими змеями и пока не видела ни одной, которая бы к кому-либо прислушалась. Вот в этом со мной вся и беда. Похоже, я всегда обезвреживала змею веры прежде, чем ей представлялся случай впрыснуть яд.
Возможно, это и было неплохо. Но мне по-прежнему больше некуда было податься.
Незадолго до смерти Сауэдо отдал мне красивый фаянсовый кувшин и умывальный набор. Я наполнила водой тазик, добавила немного розовой
воды, чуть-чуть масла персидской сирени и капельку "аромата французской горничной", намочила махровую салфетку и стала промокать лицо.
— Здесь ничто не даётся просто, правда? — произнёс Крикет. — Удивляюсь, откуда здесь вода-то берётся.
— Жизнь — это борьба, везде и повсюду, мой мальчик, — ответила я, спустила до пояса ночную сорочку, обмыла грудь и подмышки. — Просто разные люди в разное время боролись за разное.
— Вода течёт из крана, и это всё, что мне известно.
— Не разыгрывай передо мной дурачка. Вода берётся из колец Сатурна, её спускают на низкие орбиты в виде огромных кусков грязного льда, а мы их ловим и растапливаем. Ещё её берут из воздуха при его фильтрации или из бытовых стоков при переработке, затем её подают по трубам в твой дом и только потом она льётся из крана. А здесь у меня трубы заменяет человек, который приходит раз в неделю и наполняет бочки.
— А мне всего-то и надо повернуть кран.
— Мне
— Ты и впрямь в это вжилась, не так ли? Вот этому-то я и не нахожу убедительного объяснения.
— А с чего ты вдруг так озаботился моим уровнем жизни?
Похоже, от этого вопроса ему стало неловко, и некоторое время мы хранили молчание — до тех пор, пока я не закончила стирать кольдкрем. Крикет отражался в зеркале позади меня, и в тусклом свете мне было не видно выражение его лица.
— Если ты собирался заклеймить тех, кто здесь живёт, неудачниками, брось. Это я уже слышала. И не отрицаю, — я открыла овальную лакированную пудреницу с надписью "Полночь в Париже", достала пуховку и так напудрилась, что оказалась в центре душистого облака.
— Потому тебе здесь и не место, — отозвался Крикет. — Хилди, ты по-прежнему можешь завоёвывать миры. Это не дело, взять и похоронить себя тут, удовольствоваться игрой в газетчицу. Тебя ждёт реальный мир.
На это мне тоже было что сказать, но я промолчала. Повернулась, чтобы видеть его лицо, подняла обратно на плечи бретели сорочки. Она вообще-то больше походила на длинный приталенный халат из жёлтого шёлка. В придачу к тому на мне всё ещё были мои лучшие шёлковые чулки на подвязках — пустячок здесь, фантазюшка там… Крикет закинул ногу на ногу.
— Ты как-то обвинил меня в том, что я не слишком хорошо лажу с людьми. И был прав. Мы с тобой знакомы много лет, а я не знала, что у тебя есть дочь, и многого другого о тебе не знала. Крикет, и ты далеко не всё знаешь обо мне. Распространяться не собираюсь, это мои проблемы, а не твои — но, поверь, если бы я не приехала сюда, меня бы уже не было в живых.
На его лице одновременно проступили сомнение и лёгкая тень беспокойства. Он хотел было что-то сказать, но передумал. Теперь он скрестил руки на груди и верхней рукой неловко теребил усы.
Я достала с полки позади себя маленькую лиловую склянку с пачули и нанесла по капельке за ушами, между грудей и меж бёдер. Встала и прошла мимо Крикета — совсем близко, едва не задев — к кровати, стянула к изножью большое стёганое одеяло, взбила подушки и растянулась, одна нога на кровати, другая на полу. Девушка на картине, что висит позади стойки в "Аламо", лежит в такой же позе, разве что она попышнее.
Я окликнула:
— Крикет, я уже давненько не была в большом городе. Должно быть, подзабыла, как там принято. Но в Техасе считается невежливым заставлять даму ждать.
Он вскочил, чуть не свалился в попытке избавиться от обуви, сдался и рухнул в мои объятья.
Котёнок Паркер, мужское проявление, был обнажён и лежал на спине, раскинув руки, будто распятый. Я, женское проявление, тоже была нагой и сидела в позе лотоса: плечи назад, ноги скрещены, ступни на бёдрах, пятки смотрят вверх, руки ладонями вверх свободно лежат на коленях. Колени у меня торчали в стороны, а мой вес, казалось, ничуть не давил на тело Паркера — всё верно, я была насажена на него, как иногда пишут авторы порно.