Стальной подснежник
Шрифт:
Эйнар вышел на площадь и, дождавшись, пока пленников построят у королевского столба, ударил в висящее на нем било – большой медный диск с привязанной колотушкой. Собаки, и до этого провожавшие чужаков лаем, залились вовсе истошно. За прикрытыми ставнями окон начал тут и там теплиться свет, кто-то высунулся на улицу, позвал соседей – деревня просыпалась.
Эйнар терпеливо дождался, пока на площадь выбежал, подвязывая штаны, местный староста. Пока он, уразумев происходящее и охая, собирал деревню, двое солдат зажигали просмоленные факелы, по закону висящие у каждого
– Люди Гарвии, – хрипловато начал Эйнар, постепенно набирая силу голоса. – Подданные его величества Криспина Третьего, да хранят его небеса! Я, Эйнар Рольфсон, комендант крепости Драконий Зуб, привел сюда преступников, подлежащих королевскому суду. Эти пятеро – все, кто остался в живых из шайки убийц, грабителей, мародеров. Узнаете ли вы кого-то из них?
Деревня испуганно молчала. Где-то в толпе заныл ребенок – женщина шикнула на него, и тонкий голосок смолк.
– Узнаете ли вы кого-то? – снова повторил Эйнар.
– Это же я! – крикнул вдовий сын, шагая вперед, насколько позволила веревка. – Люди, это же я, сын Вальдонии!
Эйнар обвел глазами темную колышущуюся массу. Сам бы он не разглядел и тем более не узнал в толпе старуху Вальдонию, но деревенские расступились – будто вода отхлынула, обнажая единственный черный камень.
– Сыно-о-ок… – выдохнула вдова, валясь на колени. – Младший мо-о-ой… Да что же это…
Прежде чем заговорить снова, Эйнар вспомнил миску с побрякушками и ворох шалей.
– Узнаете, значит. А этого? – кивнул он на второго гарвийца старосте.
– Пришлый он, – заискивающе ответил староста, поглаживая странно куцую бороденку. – В том году только пришел. Не наш…
– Если в том году, значит, ваш, – тяжело уронил Эйнар. – Вина их доказана, есть свидетели и улики. Как офицер короля приговариваю этих людей к немедленной смерти через повешение.
– Да как это? – истошно крикнул вдовий сын в оглушительной тишине после слов Эйнара. – Я же не знал! Не хотел я! Клянусь, господин капитан! Брат меня сманил!
– Брат виноват, значит? – тяжело и холодно повторил Эйнар. – И давно он тебя сманил?
Вдовий сын смотрел на него круглыми глазами, не соображая от страха, что ответить. Мальчишка, щенок… Только из этого уже не вырастет честного пса: ни пастушьего, ни охотничьего, ни даже просто шавки, стерегущей дом и радующей детей. А чтобы из него не вырос волк или шакал, об этом придется позаботиться Эйнару.
– Господин капитан, господин капитан!
Вдова, уразумевшая его слова, рванулась вперед и рухнула к ногам Эйнара, пытаясь их обнять. Он торопливо сделал шаг назад, велев:
– Поднимите
Ошалевшие новобранцы – эти тоже не ожидали, видно, что поход в деревню кончится казнью, – подхватили женщину.
– Господин капитан, – рыдала старуха. – Младшенький ведь он! Один остался! Это Ирек его сманил, демонское отродье, сызмалу от него толку не было, а теперь и брата загубил. Помилуйте! Всю жизнь за вас буду богов молить, сколько хватит мне той жизни! Не оставляйте одну, господин капитан, не дайте пережить кровиночку!
На одно-единственное мгновение у Эйнара и впрямь мелькнула мысль оставить вдове сына. Трусливый да пуганый – вдруг и впрямь возьмется за ум? Хоть будет кому приглядеть за старой. Но он не зря велел своим щенкам смотреть на испачканную кровью одежду и помнить.
– Женщина, – сказал Эйнар. – Как давно твой младший ушел из дома?
Старуха, рыдая, мотала головой, и Эйнар повернулся к старосте. Тот, чуя за собой и деревней немалую вину – им бы раньше предупредить о пришельцах да поучаствовать в облаве, – торопливо отозвался:
– Дней десять, как ушел он. Всего-то дней десять. Мы думали, на охоту подался парнишка. Кто ж знал…
– Кто знал… – снова повторил Эйнар, глядя на старосту в упор. – Ну-ну…
Глава деревни под его взглядом икнул и попятился.
– Вдова Вальдония, – снова повторил Эйнар, поворачиваясь к старухе, прекратившей рыдать и глядящей на него с безумной надеждой. – Шесть дней назад на перевале ограбили обоз. Два купца с возчиками да три семьи переселенцев. Их всех перерезали, как скот. С женщинами еще и потешились сначала. Только двоих детей один из переселенцев успел спасти. Мальчик утащил маленькую сестру в лес. Два дня они прятались, а на третий их нашли мои люди. Девочка больна, мальчишка рассказал, что случилось, и замолчал. До сих пор молчит. Ты боишься остаться одна, женщина? Хочешь взять себе этих детей? У них нет ни отца, ни матери. И твои сыновья этому виной.
– Го-го-господин капитан… – всхлипнула вдова.
– Я не повесил этих пятерых там… – опять заговорил громче Эйнар, – чтобы показать их вам. Чтобы каждый взрослый и ребенок запомнил и передал другим: вот что бывает с убийцами и мародерами. Наказание одно и для всех – смерть.
Он нашел взглядом высокое дерево – старый граб, растущий у края площади. Не будь его, пришлось бы использовать сам королевский столб – для этого на нем предусмотрительно имелись наверху особые скобы.
– Тимар, Искин, веревки. Узел-удавку вязать умеете?
Даже в темноте бледные, как рыбье брюхо, новобранцы замотали головой. Эйнар взял веревку, сноровисто завязал на ней пять палаческих петель. Не так, как настоящие палачи, конечно… И витков маловато, и вешать положено по одному…
– Чурбаки катите, – обратился к парням. – Живо, а то сами их за ноги держать будете.
В толпе сначала тихо, потом все громче завыли женщины. Пятеро, так и стоящие понуро, повалились на колени. Один, тот самый вдовий сын, которого Эйнару хотелось приложить совсем другим имечком, да при исполнении нельзя, тихо скулил.